Исповедимы пути господни (ЛП) - Моен Джон

С черных ресниц стекали по лицу крупные капли дождя, волосы прилипли к голове, но мужчина не двигался с места, наслаждаясь зарождающимся чувством триумфа. Амулет-сердце на груди вдруг забился чаще, подсказывая Эндрю, что предыдущие хозяева артефакта заглотили наживку, не заставив себя долго ждать. «Как раз вовремя», - подумал младший Гастман, вытаскивая из наплечной кобуры, спрятанной под пиджаком костюма, глок, и тут же мысленно попросил прощения у Хуана и Маркуса, гниющего вместе со своей семьей на дне океана. Все содеянное во благо лучшей жизни, они бы поняли, не сразу, но поняли, а теперь им уже все равно, но не Эндрю, ему еще столько предстоит сделать.

Первые выстрелы врагов, грубо ступивших на чужую территорию во время церемонии погребения, прозвучали громом, разрезав звуки разбушевавшейся природы. Один их охранников Гастмана старшего мешком упал на землю, лицом в грязь, вызвав нешуточную панику. Женские визги смешивались с криками Ксавьера, отдающего приказы, прозвучали незамедлительно оглушительные ответные выстрелы. Священник, кое-как придя в себя, спешил проводить гостей к черному ходу церкви, чтобы укрыть их от вражеских пуль, но не успел сделать и пары шагов, как снаряд настиг его прямо в лоб. Тонкая красная струйка крови медленно стекла между глаз, заставляя какую-то несчастную женщину, стоящую рядом, почти потерять сознание.

Перебегая от укрытия к укрытию, Эндрю не заметил, что оказался рядом с отцом, перезаряжающим ствол, прислонившись спиной к стене. Всегда идеально приглаженные с помощью толстого слоя лака волосы Ксавьера растрепались, свисая на глаза, мужчина бросил на сына беглый взгляд, убеждаясь, что на нем ни царапины, не отвлекаясь от важного действия.

- Похоже, этой ведьме Лилиан надоело жить спокойно. Стоило только положить Хуана в гроб, не зарыть под землей, как она тут же нарушила перемирие, длившееся столько лет. Ну ничего, мы накормим пулями до сыта эту тупую стерву.

Эндрю Гастман осторожно выглянул из-за стены, заметив, что во главе посланных бойцов Лилиан стоит ее возлюбленный Себастьян, высокий черный мужчина с крупными небрежными дредами, издалека он напоминал грозную пантеру в любой миг готовую броситься и разорвать врага голыми руками. Ксавьер говорил что-то еще, но Эндрю уже не слушал отца, в его голове созревал иной план.

- Я так понимаю, что идей, кроме как трусливо отстреливаться из-за угла, у тебя отец нет?

Ксавьер Гастман смерил сына неоднозначным взглядом, и разведав обстановку вокруг, спросил:

- Что ты предлагаешь?

В то время как охранники, падающие замертво гости и Ксавьер отвлекали собой внимание противников, Эндрю зная местность лучше врагов, как можно тише обошел весь периметр, скрываясь за каменным забором, и подобравшись почти вплотную к Себастьяну, не раздумывая пустил ему пулю в голову. Мужчина встал возле поверженного врага, несмотря на пролетающие рядом снаряды, схватил Себастьяна за дреды, поднимая, чтобы каждый из клана Титуба видел – миссия провалена. Остается два пути, когда назад дороги нет: сдаться, дожидаясь смерти в стане врага или же драться до последнего, получив славную пулю в бою. Однако у клана Лилиан оказались иные планы. Оставшиеся бойцы наперебой стреляли себе в головы, даже не вздрогнув, поставив клан Гастманов в еще более неловкое положение перед обществом, которое до не давних пор было к ним благосклонно.

Глава 19. Эдвин Кларк.

За 5 лет до катастрофы. 2025 год.

Маунтин-Хом, штат Айдахо.

Никто не может быть счастлив без иллюзий.

Иллюзии необходимы для нашего счастья так же, как реальность.

(К. Н. Боуви)

- Я так больше не могу, Брендан!

Кричала Мелани Кларк, бегая по квартире, словно маленький торнадо, сметая на своем пути свои собственные вещи, способные уместиться в большой чемодан на колесиках, распахнутый сейчас и лежащий посреди комнаты, будто бездонная пасть еще не изученного биологами существа. Мужчина пытался вразумить супругу, следуя за Мелани по пятам из комнаты в комнату, чем только сильнее ее нервировал, и она запустила в ответ вазой, взятой с тумбы в коридоре.

Их сын Эдвин молча смотрел в окно на соседский дом, возле которого еще пару часов назад упал с лестницы мистер Рейнольдс, именно так назвали мужчину сотрудники полиции и медики, госпитализирующие его в больницу с закрытым переломом левой ноги. Парень не знал, что именно заставило мистера Рейнольдса упасть, гравитация или плохие новости, а может то и другое одновременно, но отчетливо помнил свои чувства в тот момент. Эдвин закричал и заплакал, но не потому, что испугался внезапного падения, хотя и не без этого тоже, но главная причина крылась в эмпатии, которую он не смог бы выразить никак иначе, кроме солидарности. Плакал и кричал мистер Рейнольдс, и то же самое сделал Эдвин, негласно разделяя боль, какой бы та не была.

Слушая крики матери, парень вдруг подумал о том, почему лишь взрослым разрешается выражать эмоции по поводу преодоления точки невозврата, а дети вынуждены терпеть, пока не придет их время. Почему не может четырнадцатилетний Эдвин Кларк закричать на весь белый свет, стремительно лишаясь воздуха в легких, что с него хватит. Хватит криков и ругани, хватит быть заложником чужих ожиданий, хватит быть собой. Но все это будет воспринято, как детский каприз, не более, все это останется забытым и выброшенным, никому не нужный пустяк, до момента, пока не станет слишком поздно.

- Взгляни на него, Брендан! Все бесполезно, мы все перепробовали. Наш сын никогда не станет, как все. Даже не могу думать о том, что возможно, Эдвин хотя бы частично причастен к падению соседа и его сломанной ноге. Я пыталась, правда, но я так больше не могу...

Стук каблуков Мелани Кларк ненадолго исчез за входной дверью, но вскоре вернулся и на миг затих. Эдвин почувствовал приторно-сладкий запах духов матери, ее липкий взгляд, тяжелый и требовательный.

- Малыш, маме нужно ненадолго уехать, но как только я устроюсь, то обязательно вернусь и проведаю тебя, хорошо? Эдвин, ты слышал маму?

Пытаясь привлечь внимание сына, женщина легонько дернула его за руку, поправила отросшие темно-русые волосы, но мальчик упрямо сжимал губы, отказываясь говорить. Одно он знал точно: надежда худшее, что только можно подарить другому человеку. Плохие новости люди переживают, и идут дальше, но надежда парализует, вот чем она плоха. Эдвин знал, мама больше не вернется, нотки фальши в голосе Мелани выдавали ее с головой, как ни старалась женщина придать словам безмятежный тон. Мама уходит, и ему рядом с ней нет места, и виноват во всем только он.

Когда дверь за Мелани Кларк с грохотом захлопнулась, Брендан так и остался стоять в коридоре, пожимая пальцами переносицу под дужкой очков. Эдвин тихо, чтобы отец не услышал, забрал свою старенькую приставку, и отправился в комнату, поиграть в видеоигры, взятые на прокат отцом. Вернуться в простой понятный мир виртуальной реальности, где можно притвориться, что вокруг ничего более не существует вовсе, приятно. Отчего-то горькие слезы застилали мальчику глаза, происходящее на экране расплывалось, но даже проиграть трижды подряд было не так больно, как то, что Эдвин испытывал там, под кожей и ребрами, где, как он знал, находится сердце.

Глава 20. Руби Дарем.

За 5 лет до катастрофы. 2025 год.

Джеймстаун, штат Северная Дакота.

«То, что мы делаем для себя, – умирает вместе с нами,

То, что мы делаем для других, – остается навеки».

(А. Пайк)

Как только Руби перешагнула порог больницы в ноздри ударил резкий запах хлорки, коктейля из различных лекарств, пары анолита* окутывали плотным невидимым облаком. Девушка никогда не боялась лечебных заведений, более того, грезила ими, желая идти по стопам матери, потому после окончания школы не задумываясь, поступила в медицинский колледж, одновременно подрабатывая там же, где уже много лет трудилась Дайана Дарем.