Между нами искра - Халс Кэролайн

К удивлению Джорджа, Стелла взяла доску и поставила ее около двери.

— Отлично. Может, теперь пойдем поиграем со щенком?

Все расселись пить чай в гостиной. Щенок запрыгнул на диван и устроился рядом с дочерью хозяев.

— Переложи Голди, Стелла, — нахмурилась Маргарет.

Стелла взглянула на собаку. У нее еще была пушистая щенячья шерстка, но она уже выросла почти полностью.

— Разве вы не разрешаете ей сидеть на диване?

— Не с этой стороны.

Стелла удивленно подняла брови.

— Мы приуч ил и Голди сидеть на том конце дивана. — Маргарет показала где именно.

Стелла с сомнением посмотрела на собаку, потом перевела взгляд на мать.

Та прищелкнула языком.

— Таковы правила. Голди лежит слишком близко к свадебной подушке Хелен, а я не хочу, чтобы она изорвала вышивку.

Джордж взглянул на подушку: на ней было изображено сердечко с вышитой внутри надписью «Нейтан и Хелен»; рядом стояла дата — свадьба состоялась в прошлом году.

Стелла взяла собаку и положила ее туда, куда указала мать. Голди перепрыгнула через колени девушки и снова радостно устроилась возле подушки, которую облюбовала.

Стелла погладила ее.

— Ей тут нравится. Может, переложить подушку на другую сторону?

— Не потакай Голди.

— И как именно я ей потакаю?

Маргарет покачала головой.

Все это время Джордж смотрел на Стеллу и думал: «Не могу поверить, что мы согласились взять гладильную доску».

Только позже, по пути назад в Бирмингем, он понял, почему Стелла не сопротивлялась.

Она свернула на боковую дорогу.

— Надо сделать небольшую остановку.

Джордж прочитал знак впереди: «Свалка — 100 метров» — и вопросительно посмотрел на Стеллу.

— Забросим абажур и доску. — Она увидела выражение лица Джорджа и рассмеялась. — И волки сыты, и овцы целы. Мама с папой будут думать, что их вещи попали в хорошие руки, а нам не придется никогда видеть эту рухлядь.

— Я думал, ты сторонница утилизации.

— Так и есть, но не в этом случае. К тому же, может, этот хлам еще и попадет на переработку — например, если его заберет какой-нибудь бездомный.

— Думаешь, бомжам нужны абажуры и гладильные доски?

— Их можно продать. Как бы там ни было, — Стелла припарковалась на, по счастью, широкой площадке, — я не собираюсь везти это барахло в свое новое жилище.

— Слава богу. Решено. — Джордж кивнул сам себе. — Как только скопим некоторую сумму денег, в первую очередь купим новые диваны.

Стелла улыбнулась. Она перегнулась через подлокотник фургона и поцеловала Джорджа, нежно и долго.

Потом она сказала:

— Мы будем очень счастливы в новой квартире.

ВСТУПЛЕНИЕ

12

Не успели они позвонить, как дверь распахнулась.

— Здравствуйте, мои дорогие! — Мать поцеловала Стеллу, затем Джорджа. — Прежде всего наденьте свои костюмы для пьесы. Я принесу таз. — И она куда-то побежала; на голове у нее что-то блестело.

Стелла повернулась к Джорджу:

— Какой таз?

— Неважно. Твоя мама надела тиару?

— Это украшение леди Брокенхерст! — послышался из кухни голос матери. — Посмотрите на магнитную доску.

Около лестницы стояла громоздкая доска, к раме которой крепились шарики с надписью: «Поздравляем с юбилеем!», подпрыгивающие в ту сторону, куда удалилась хозяйка дома. На доске маминым почерком были записаны в таблице сведения о действующих лицах и исполнителях.

Стелла прочитала две верхние строчки:

Стелла обернулась к Джорджу, который с явной неохотой застегивал пуговицы своего жилета. Испытывая те же самые чувства, она повязала грубый белый фартук поверх любимых бархатных брюк и прикрепила стикер с именем персонажа на нагрудный карман рубашки.

Стелла и Джордж посмотрели на стикеры друг друга и молча перевели взгляды на доску.

— С ума сойти, — вздохнула Стелла. — Я еще и воровка.

— Тут написано, что тебя в этом только подозревают, — уточнил Джордж. — Так что ничего не доказано.

— Ложки, может, и найдутся, а осадок останется. Бедная Агнес.

— ЧТО? — возмутился Джордж, нахмурившись. — У большинства гостей никаких ролей нет! Они просто массовка.

— Повезло мерзавцам.

— Наверняка им не нужно сплетничать о фартуке горничной — или о чем там еще мне положено беспокоиться.

— Я начинаю испытывать сочувствие к бедной оклеветанной Агнес. — Стелла постучала по передним зубам. — Как по-твоему, словами «безропотна и готова выразить благодарность» мама на что-то намекает?

Мать вернулась с тазом для мытья посуды и протянула его в безмолвном ожидании.

На нем разудалым почерком от руки было написано: «Свободу телефонам». Внутри в слоях пузырчатой пленки лежали мобильники с прикрепленными к ним подписанными стикерами: «Одри из дома № 9», «Марк П.», «Аннабель Фергюсон (мисс)».

— В конце вечера получите их назад, — очень гордо проговорила мама.

— Это отдает пассивно-агрессивным расстройством, ты не находишь? — Стелла и сама понимала, что ее тон очень далек от «безропотности и готовности выразить благодарность». Интересно, каких еще сюрпризов ждать от сегодняшнего вечера? У нее и так уже голова шла кругом.

Мама помахала рукой.

— Я просто хочу, чтобы сегодня вы, молодежь, не сидели уткнувшись в свои телефоны.

— Мне тридцать шесть лет, Маргарет. — Джордж взял ручку и нацарапал на стикере свое имя. — Это так, к слову. — Он оторвал стикер от пачки и передал ручку и стопку листков с клейким краем Стелле.

— И, кстати, мама, экраны царапаются, — сказала она, но все равно написала свое имя на листке. — И я уверена, что к концу вечера тебе на это кто-нибудь укажет.

— Я специально положила пузырчатую пленку. Джордж опустил свой телефон в таз, отступил назад и театрально присвистнул, глядя на тещу.

Она перестала поправлять пленку и подняла голову:

— Что такое?

— От вас сегодня глаз не оторвать, Маргарет, — проговорил Джордж. — Какая бесподобная тиара.

Мать прищурилась.

— Как же, разве вы не помните, что мистер Аулиш страдает по леди Брокенхерст? — напомнил зять.