Фэнни Флэгг - Рай где-то рядом
Лютер остался у Элнер на Рождество и частенько приходил к ней пожить, пока не закончил школу.
Он и школу вряд ли закончил бы, если б не Элнер, — отставал по всем предметам, кроме труда. Как-то раз Элнер спросила:
— Можно взглянуть на твои отметки?
Никому прежде не было дела до его отметок, и ради мисс Элнер ему захотелось подтянуться в учебе.
И пусть выше тройки с минусом Лютер оценок не получал, зато хотя бы перестал сбегать с занятий. На уроке труда он смастерил для мисс Элнер скворечник — не ахти, конечно, но мисс Элнер повесила его прямо перед домом, у всех на виду, и вся светилась, хвалясь подарком Лютера.
В школе Лютер был на два класса младше Линды Уоррен, внучатой племянницы Элнер. Линда — мало того что красавица с чистой кожей и белозубой улыбкой, так еще и круглая отличница, массовик-затейник, староста класса — встречалась только с парнями из футбольной команды. А Лютер — мало того что последний двоечник, так еще и с выбитым зубом, и самый прыщавый в школе (по крайней мере, так ему казалось). Согласно неписаной школьной табели о рангах, Линда и ее чистенькая, приличная компания вовсе не замечали бы Лютера, но он дружил с тетей Элнер, и Линда, встречая его в школьном коридоре, всегда улыбалась: «Привет, Лютер!» — на зависть всем его непутевым дружкам. Если с тобой здоровается в коридоре школьная знаменитость вроде Линды, в школу ходить не так противно. Лютеру даже стали назначать свидания девчонки из числа «серых мышек» — думали, что он родня Линде. Втайне он и сам стал считать себя ее родственником, а когда Дуэйн Вутен отпустил в ее адрес грязную шуточку, Лютер налетел на него с кулаками и разбил ему нос.
После школы Лютер ушел в армию, и Элнер первой увидела его в форме. Отслужив четыре года в танковых войсках и вернувшись в родной город, он сразу же отправился к Элнер, и та устроила для него праздничный завтрак. У Лютеpa не было настоящего дома, кроме дома мисс Элнер. Бог знает, что бы с ним сталось, если б не она. «Не увлекайся травой, дружок, — предостерегала его мисс Элнер. — Ты же не хочешь пойти по той же дорожке, что и твой отец? Вот и будь осторожней, обещаешь?» Лютера нужно было учить, направлять, подсказывать ему, как остаться человеком. Мисс Элнер помогала ему во всем. Она даже отвела его к доктору Уайзеру и заплатила за новый передний зуб.
* * *
На другом конце города, одновременно с Лютером Григзом, объявление по радио услышал мистер Бартон Сперри Сноу. Он ехал в Поплар-Спрингс, на встречу с одним из руководителей своей компании, чтобы обсудить, как перестроить весь округ. Услыхав имя Элнер Шимфизл, он задумался: не та ли это Элнер Шимфизл, с которой он познакомился много лет назад? Наверняка она: и город тот же, Элмвуд-Спрингс, да и много ли на свете женщин по имени Элнер Шимфизл? Такое имя сложно забыть, и сама она из тех, кого помнишь всю жизнь.
Во времена их знакомства Бартон Сноу, студент бизнес-школы, проводил опрос для электрической компании штата Миссури. Помнится, у Элнер Шимфизл, истинной деревенской жительницы, по всему двору бегали цыплята. Приняла она Бартона как дорогого гостя и в дорогу сунула кусочек кекса и кулек инжира. Но особенно запомнилось ему, что миссис Шимфизл как никто другой уважала электричество, буквально преклонялась перед ним. По ее словам, больше всего в жизни она жалела о том, что не была знакома с Томасом Эдисоном. «Страшно подумать, что мы жили в одно время, а я так и не пожала ему руку, не сказала спасибо». На кухне у нее висел портрет Эдисона из журнала, и она сокрушалась, что день его рождения не празднует вся страна. «Как же так? Он ведь весь мир осветил! — говорила она. — Если б не старина Том, сидели бы мы в темноте, без ламп, без радио, без автоматических дверей в гаражах. Я его считаю волшебником номер два на всем белом свете — после Господа Бога, разумеется, — вот как я уважаю старину Тома». И пусть не было национального праздника в его честь, миссис Шимфизл каждый год отмечала день рождения Эдисона: включала все до единого электроприборы в доме и оставляла на целый день.
До чего интересная женщина! Они познакомились тридцать лет назад, общались меньше часа и с тех пор ни разу не виделись, но все же мистеру Сноу стало грустно, что она умерла. Ему недавно исполнилось пятьдесят, а значит, миссис Шимфизл дожила до глубокой старости — ведь уже тридцать лет назад она была далеко не молода. Мистера Сноу только что назначили вице-президентом Электрической компании штата Миссури, и сейчас, оглядываясь назад и вспоминая миссис Шимфизл, он задался вопросом: уж не ее ли пламенная любовь к электричеству побудила его связать с этой компанией жизнь? Кстати, именно ему пришло в голову повесить в вестибюле портрет Эдисона. Быть может, миссис Шимфизл повлияла на него сильнее, чем он думал. Остается лишь верить, что если есть рай, то старушка повстречается наконец с Томасом Эдисоном. То-то обрадуется знакомству старина Том! Мистер Сноу достал телефон и отправил факс секретарше: «Сегодня умерла миссис Элнер Шимфизл из Элмвуд-Спрингс. Уточните похоронное бюро. Отправьте цветы с запиской: „От старого друга“».
Нева берется за дело
11:38
Вернувшись домой, Тотт Вутен позвонила в похоронное бюро «Будьте покойны»; трубку взяла ее подруга Нева.
— Нева? Я хотела предупредить, что тебе скоро позвонит Норма Уоррен, — думаю, во второй половине дня. Мы только что узнали, Элнер Шимфизл умерла в больнице.
— Что ты говоришь! От чего?
— От осиных укусов.
— Какой ужас… бедная старушка!
— Полезла за инжиром, наткнулась на осиное гнездо и упала с лестницы. Когда подоспели мы с Руби, она лежала без чувств. Медсестра в больнице сказала, что она так и не пришла в себя и даже не поняла, наверное, что случилось.
— Что ты говоришь! — повторила Нева. — Но раз уж суждено умереть, то лучше вот так… быстро.
— Да… раз уж суждено.
— Спасибо, что предупредила, Тотт. Пойду достану ее документы, хотя, если не ошибаюсь, они почти готовы — Норма обо всем позаботилась загодя.
— Еще бы, она молодчина, все старается предусмотреть. Надо бы и мне свои бумаги привести в порядок, а то все мрут как мухи, глядишь, и мой черед недалек. Представить страшно, что меня ждет, если похоронами займутся Дарлин и Дуэйн-младший.
Повесив трубку, Тотт задумалась о том, как ей будет не хватать соседки. Элнер всегда была веселая, довольная, — впрочем, немудрено, ведь у нее не было детей. Дети Тотт чуть ли не с пеленок приносили ей одни огорчения, а когда подросли, и подавно. Стоило в окрестности объявиться круглому дурачине, кто-нибудь из детей Тотт брал его в супруги и непременно заводил многочисленное потомство. Тотт умоляла своих детей больше не плодиться. «У Вутенов плохая наследственность, ни у кого ни на грош ума. Если я вышла замуж не за ровню, хоть вы-то не повторяйте моих глупостей», — твердила она без устали, да что толку. Дарлин в свои тридцать два успела родить пятерых, сменила больше мужей, чем Элизабет Тейлор, и ни один не раскошеливался на алименты. А сколько бегает вокруг отпрысков Дуэйна-младшего, одному Богу ведомо. Тотт знает шестерых, причем мамаши у всех — врагу не пожелаешь. Непонятно, кем эти бедолаги вырастут. Если Дуэйн говорит об очередной подружке: «Мы с ней родственные души», жди беды. Тотт мечтала, что хоть кто-нибудь из ее детей выберет достойную пару и поднимется на ступеньку выше, но всякий раз надежды ее шли прахом. Вот и сейчас шестнадцатилетняя внучка Фэй-Доун беременна от сопляка, который на год ее моложе, с собачьей цепью на шее, с крашеными черными ногтями, с кольцом в носу и без подбородка. Почему дурак дурака видит издалека? — раздумывала Тотт. Каждый выбирает по себе? Слабое утешение. Тотт записалась в группу психологической поддержки и дважды в неделю ходила на встречи «Анонимных алкоголиков». И что дальше? — гадала она. Какие новые злоключения ждут впереди?
