Алексей Славич - Начало перемен
— Если ты из–за меня откажешься и будешь всю жизнь переживать, что отказался, — мне не будет лучше, Сереж…
— Тогда, может, согласимся, а?
— Соглашаемся, — подытожила Катя.
Иванов был озабочен и мрачноват:
— К сожалению, ваши риски, связанные с проектом, на время несколько увеличиваются. Информация про проект от чекистов как–то просочилась в ближневосточные исламистские структуры. И одна малоизвестная группа с полусумасшедшим лидером решила вас ликвидировать, Сергей Александрович, как пособника американских империалистов. Причем они уже финансировали теракт, исполнители на территории России нанимаются или даже наняты.
Иванов встал из–за стола, прошелся по кабинету.
— Буду с вами откровенен: у нас проблемы с персоналом, отвечающим за безопасность. Когда миссия функционировала в режиме наблюдения — справлялись. Но сейчас, на стадии даже проработки возможных вариантов вмешательства, ситуация резко ужесточается. И мои безопасники не вытягивают. К нам уже поступило подкрепление, но новые сотрудники какое–то время будут адаптироваться к земной специфике.
— Вот такие дела, — Иванов опять сел за стол. — Мы в течение нескольких дней разберемся с этими исламистами, но вам пока я бы настоятельно предложил пожить внутри нашего комплекса. Если ваше решение о продолжении проекта будет положительным, мы повышаем ваш гонорар с учетом неудобств и рисков на 20 %. Если вы откажетесь, мы, разумеется, все равно в течение необходимого времени будем вас прикрывать и обеспечивать безопасность.
— Влияет ли новая информация на наше отношение к проекту? — спросил Гуров у Кати.
— Принципиально, думаю, нет, — ответила та.
— Мы хотели бы продолжать участие в проекте, Юрий Петрович, — сказал Гуров.
Иванов улыбнулся:
— Очень рад. Жду от вас плана дальнейшей работы.
— Окей, — сказал Гуров. — Знаете, еще такой вопрос. Мне от греха подальше хотелось бы забрать из квартиры некоторые мелочи: фотографии и тому подобное. У тебя, Кать, есть дома что–нибудь такое?
Катя покачала головой и улыбнулась:
— Когда ты рядом, все мое со мной.
— Кстати, — поинтересовался Гуров, — забыл спросить, мою квартиру, наверное, шмонали чекисты? Там все цело?
Иванов нажал кнопку на телефоне:
— Андрей, когда чекисты делали обыск у Гурова, что–то было изъято?
— Только жесткий диск и прочие носители электронной информации, но и их потом вернули, — ответил мужской голос по громкой связи.
— Насколько безопасно Гурову появиться у себя на квартире?
— Там пока не отмечено никакой активности, но давайте я организую надежную охрану и дополнительно проверю обстановку. Мне потребуется часов пять.
— Действуй, — сказал Иванов и отключил связь. — С вами свяжутся, Сергей Александрович.
Серьезность подхода к его охране в более–менее безобидной ситуации Гурова удивила. Видимо, решили, что лучше перебдеть. Выехали на двух одинаковых джипах, в каждом помимо водителя было по два охранника. Катя заявила, что как строгая жена хочет осуществлять присмотр, и поехала с Гуровым.
Соскучился я по Москве, подумал Гуров. Зайти бы в хороший кабак, напоить Катьку сухим мартини… Так, кажется, я вспомнил, что она любит сухое мартини?
— Слушай, алкоголик, — спросил он у Кати, — ты любишь сухое мартини? Если да — говорила мне об этом?
Катя засияла:
— Люблю! Не говорила! Серый, ты вспоминаешь!
— Да вот подумалось, что стыдно поить даму одной водкой, — и выскочило.
Доехали, несмотря на пробки, довольно быстро. Завернули в арку.
Тут Гуров ощутил удар — как бы сразу с нескольких сторон. И потерял сознание.
Очнулся он в кабинете у Иванова.
— Сергей Александрович, это ментальная связь, — сказал Иванов. — Такая как бы виртуальная реальность…
— Извините, что с Катей? — перебил Гуров.
— Ушибы, довольно сильное сотрясение мозга — лечится.
— А что вообще случилось? — спросил Гуров.
Иванов досадливо поморщился — вид у него был виноватый:
— В очередной раз лажанулись наши безопасники — прозевали радиоуправляемую бомбу. Мне уже извиняться перед вами неудобно. У вас более серьезные травмы: ушиб мозга и внутренних органов, перелом плеча, смещение нескольких позвонков. Но в принципе ничего страшного. Павел обещает поставить и вас, и Катю на ноги за сутки. Физически вы сейчас у него.
— Понятно, — сказал Гуров и огляделся. — Да, иллюзия реальности полная. И чувствую себя отлично. А обязательно ли мне опять терять сознание?
— Вероятно, нет, — ответил Иванов. — Мы можем обеспечить вас здесь доступом к материалам вашего проекта, к Интернету. Можем даже виртуальную Катю к вам подселить. Но надо посоветоваться с Павлом, не будет ли ваше активное ментальное функционирование мешать лечению.
— С удовольствием бы поработал, — сказал Гуров. — А за компанию с Катей было бы вообще роскошно.
— Вопросов или пожеланий больше нет? — спросил Иванов. — Ну, тогда я с вами прощаюсь уже до вашего выздоровления.
Гуров очутился в их с Катей номере. На столе лежали два ноутбука. Гуров открыл один из них. На экране зажглась надпись: «Пожалуйста, подождите, идет настройка». Через несколько минут появился знакомый интерфейс Виндов. В компьютер были заложены все материалы по проекту.
Часа через два посреди комнаты возникла Катя. Гуров вскочил, и они обнялись.
— Серенький, милый, — сказал Катя и крепко к нему прижалась. — Почему–то кажется, будто не видела тебя давно–давно. Вообще, странное ощущение, будто я долго была бесплотной тенью в каком–то странном царстве Аида.
— Бедная ты моя контуженная, — Гуров сел в кресло и посадил Катю к себе на колени. — Чем тебя развлечь? В другом месте попытался бы по–мужицки, простыми плотскими радостями. Но, наверное, здесь это невозможно?
— Секс в таких псевдореальностях обычно возможен. Но я как–то не в себе, Сереж. Попозже попробуем, ладно? Развлеки меня стихами, а?
— Ну, раз уж я произвел на тебя в свое время впечатление знанием Пушкина:
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!
О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо–холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!
Катя рассмеялась:
— Хорошо, больше никаких вакханалий, будет тебе смиренница по полной программе. А еще стишков?
— Вот тебе одно из любимых стихотворений моей юности. Хотя оно и сейчас меня трогает:
В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.
А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, —
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.
(стихотворение Р. Бернса)
— «Мрачный дол», — задумчиво повторила Катя. — И чего мне мерещатся серо–лиловые долины Аида… Ладно. Как там душа Ахиллеса сказала Одиссею: «Я б на земле предпочел батраком вечно работать, нежели быть царем мертвецов, простившихся с жизнью». Может, займемся проектом, Серенький?
Они несколько часов составляли план работы. Потом Катя сладко потянулась и куснула Гурова за ухо:
— У вас заявка на одна штуку смиренниц?
— У меня. А вы, девушка, качественная смиренница? Те, вроде, не кусаются. И я не планировал в этом квартале мыть виртуальные уши.
— У меня, мужчина, элитная квалификация смиренницы. Будет обеспечен орально–генитальный эротический массаж виртуальных ушей с элементами тантрических техник. Так что уши придется помыть. И радуйтесь, что я вхожу в ваше положение и не требую надеть на них презервативы.
Оседлав его, Катя медленно–медленно, в странном рваном ритме целовала ему соски и двигала бедрами. Удивительное, тонкое, медленно нарастающее наслаждение продолжалось целую вечность. Потом Катя сильно сжала мышцы внутри, сделала несколько резких движений — и Гуров почувствовал, что взрывается. А Катя, запрокинула голову, тоненько протяжно вскрикнула — и, упав ему на грудь, опять стала двигаться в медленном слегка рваном ритме, плавно и нежно завершая оргазм…
