Елена Соковенина - До Бейкер-стрит и обратно
- Турция! - обрадовалась графиня, услышав знакомое слово.
- Но сам я не турок! - сказал провожатый.
- А я не латышка, - улыбнулась графиня. - Я русская, но родилась и всю жизнь жила в Латвии.
Не-турок опять сказал про русских и спросил:
- Как вас зовут?
Графиня, которая так и не сумела приучить англичан ни к паспортному Jelena, ни к сокращенному Lena, запнулась.
- Helene, - ответила она, подумав. - А вас?
- Erkin, - ответил не-турок и произнес что-то такое, что, по-видимому, означало его полное имя.
- Nice to meet you, - не покривила душой графиня, понявшая, что ее часа хватит куда на большее, чем планировалось. - Можем мы немного постоять здесь? Я хочу взглянуть поближе на этот маленький мавзолей.
- О, конечно! - согласился Эркин с большой охотой, и заглушил мотор. Мы оба вылезли из машины и обошли кругом мавзолея. Графине очень хотелось спросить насчет склепов, но она забыла это слово по-английски, и не знала, как объяснить по-другому.
- Мы заделали вход, - продолжал Эркин, показывая на грубую кирпичную кладку между гранитных колонн, - чтобы посетители, эти вандалы, не лезли внутрь. Вы не поверите, но они постоянно это делали. Графиня быстро сделали возможно более невинный вид.
- Я, однако, их понимаю, - ляпнула она нечаянно.
Эркин посмотрел подозрительно, но графиня уже сидела в машине.
- Послушайте, здесь невозможно прекрасно, это фантастически!
Из рабочего блокнота графини:
«Потом часовня. Желтая штукатурка, скорбные фигуры святых и ангелов, заделанный вход. Пять провалившихся в мох надгробий. Глухая, глухая болотистая местность кругом.»
- О, - Эркин заглушил мотор снова. - Ну, мисс, сейчас вы увидите нечто неожиданное. Я покажу вам фокус.
Он вынул из кармана куртки маленький фотоаппарат и быстро пошел за часовню.
- Тысяча восемьсот одиннадцатый год... - прошептала графиня, склонившись к ближайшему надгробью.
Буквы осыпались и почти совсем сгладились на сыром сером камне.
Тем временем Эркин обошел часовню кругом и присел на корточки. Перед ним было узкий лаз в самом низу стены, такой, что протиснуться внутрь сможет разве что худая кошка.
Полыхнула вспышка.
- Вот это, - Эркин ткнул пальцем в изображение на экране, - гроб.
Графиня увидели край затопленного темной водой гранитного гроба. Кругом вода, каменные обломки, мох и буйная темная растительность.
- Гробов пятнадцать, - продолжал объяснять Эркин, - один на другом. Они все затоплены водой.
Графиня оторвались, наконец, от созерцания гробов и подняли на него глаза.
- Я, может быть, выгляжу не вполне нормальным, - смутился Эркин. - Но я люблю это место. Я живу им. Видите ли...
- Эркин, - голос графини звучал тоже не очень нормально, - Эркин, подождите.
- Я понимаю, что могу показаться безумным, - продолжал оправдываться не-турок,
- но...
Графиня перевели дух.
- Я писатель. - Ужасную правду нужно было сказать быстро, четко и коротко.
- А, да? - в голосе не-турка звучало нескрываемое облегчение. - И что, современная проза или...?
- Да какой там «современная»! - махнула рукой графиня. - Слушайте. 1922 год. Клуб шерлоки... м-м-м...
На нервной почве к слову «шерлокианцы» никак не приделывалось окончание.
- В общем, такие люди, которые...
Эркин выслушал и сказал:
- Да, да! Любой сюжет based на каких-то реальных событиях! И знаете, что еще... Он опять побежал к машине.
- Сейчас, - сказал он, заводя мотор, - сейчас я покажу вам secret-place. Надо знать его, чтобы найти. И никто...
Джип рванул с места.
Действительно, никто бы не нашел это место, не зная, что оно здесь. Посреди пригнутых ветром к земле, сломанных тонких деревьев, почти совсем погруженное в гнилую траву и листья - сломанное, провалившееся надгробие. Под которым из темноты выглядывал край чего-то каменного, потерявшего всякий цвет.
- Это гроб, - пояснил Эркин.
Да, гроб. Со сдвинутой крышкой. С пустым пространством внизу, достаточным, чтобы...
- Послушайте, а дата? Как же дата? - вскричала графиня. В каком состоянии было это место в 1922 году? Имело ли хоть приблизительное сходство с теперешним пейзажем? Кто здесь похоронен?
- Это неизвестно, - Эркин покачал головой. - Все стерлось, смылось дождями. Да еще эти археологи рыскали в поисках артефактов. Но я могу узнать. Здесь ведь в самом деле искали сокровища. Здесь и ...
Он с улыбкой посмотрел на онемевшую графиню.
- ...и в нескольких других местах. Я знаю много историй об этом, мисс. И...
Тут он махнул рукой, чтобы его не перебивали.
- И у меня есть друг. Историк.
Графиня судорожно сцепили пальцы, чтобы не схватить его за рукав.
Ангелы могут принимать разный вид, вы знаете. Они так ловко маскируются. То примут наружность британского ученого, доктора философии, матери троих детей. То занудного консультанта.То, наконец, вашего собственного мужа. Так что кладбищенский смотритель - даже как-то не оригинально. Классика жанра, леди и джентльмены. И что же это будет, если все начнут хватать ангелов за рукава?
- Эркин, - эта фраза была чистой данью вежливости, ответ я знала и так. - Могу я написать вам?
Ангел улыбнулся лукаво, и в руках графини (а руки эти за время беготни в холодную погоду с блокнотом огорчительно огрубели, покраснели, покрылись цыпками) оказалась визитная карточка:
Erkin.R. Guney
Managing Director
- Мы, - ангельский палец (похожий на волосатую сосиску, но все же без всякого сомнения ангельский) ткнул в карту, - находимся здесь. Правый нижний угол, сантиметров пять-семь от конца карты.
- Я напишу своему другу, он поможет вам с изображениями. С историческими фактами. Только изложите мне вопросы.
Эркин посмотрел мне в лицо и засмеялся.
- Я - ваш рождественский подарок, мисс.
На прощанье он подставил щеку. Как я могла ему отказать?
P.S. Вы знаете, леди и джентльмены, что я скажу. Я не полезу в склеп и не приведу на кладбище никого с фотоапппаратом. Жанр авантюры требует нарушить запрет. (Тем более, что англичане нарушают его сплошь и рядом), а удача, говорят, любит наглых. Но она не любит невежливых..
24 декабря 2009 года. ВечерПредставьте себе маленький кирпичный дом с колокольчиком над входом. Небольшой двор окружает изгородь из остролиста. Через белые решетчатые окна видна гостиная с пианино в углу, с камином и детскими рисунками на стенах. В гостиной стоит огромная нарядная елка, под которую последние несколько дней клали подарки, и к Рождеству их накопилось уже изрядное количество. Все ходят и косятся под елку, но раньше завтрашнего утра - ни-ни, никаких подарков. Ребенок Саша, пяти лет, часов с двенадцати требует уложить себя спать, чтобы скорее настало утро. Несчастное дитя с трудом доживает до десяти часов вечера и галопом несется в постель. Свет погасили, теперь горят только свечи в бутылках. Первое, что мы делаем конечно, сразу после того, как разлит по бокалам глинтвейн, - взрываем Christmas crackers - рождественские хлопушки. Это совершенно не те тусклые бумажные штучки с вылетающими конфетти, которые взрываем мы на балконе или на улице. Это сияющие, разноцветные хлопушки, завернутые наподобие гигантских конфет. Согласно традиции, вы берете за хвост хлопушку вашего соседа (тот в это время крепко держит ее за второй) и дергаете, что есть силы. Вместо ожидаемых конфетти на пол падает фальшивый бриллиант, маленький волчок или еще какоенибудь сокровище. Но это, леди и джентльмены, еще не все. Вам полагается также бумажная (золотая, серебряная или разноцветная) корона и глупая (это традиция) загадка, ответ к которой прилагает тут же. У меня, например, была такая: «Что бы вы назвали бумерангом, который не возвращается?» Ответ «палку» ввел графиню в некоторое изумление. Ее сиятельство боялась прочесть «себя».
Забавнее всего было, конечно, достать бриллиант из хлопушки: что же еще может получить графиня в поисках сокровищ Агры?
Чем заняты англичане в вечер кануна Рождества, я, признаться честно, не знаю. Ах нет, не совсем: про Рождественские carols мне все же известно. Так вот, их поют. И делают это очень красиво. И тем более красиво поют в семье B., где Света играет на пианино, а Даша - на флейте. Имеется еще бас-гитара, на которой учится играть Даша, и скрипка, которую этой музыкальной барышне как раз положили под елку. Ну, а дальше мы играли в «крокодила» - те, кто никогда не играл в эту игру, наверняка знают ее под названием «немое шоу». Играли на обоих языках, и графине было не каждый раз легко, но ни секунды не было скучно. Если вы хотите представить себе, как это было, более детально, попробуйте загадать самое простое слово и показать его жестами, без слов. Старший сын B., Андрей, гениально показавший «экзистенциализм» (в доме доктора философии вполне простое слово), коварно загадал мне слово «пляж». Можете себе представить. «Экзистенциализм» он показал, приняв задумчивый вид и куря в потолок.
![Ричард Пратер - Распятая плоть [= Кинжал из плоти, Плоть как кинжал]](/uploads/posts/books/248316/248316.jpg)
