Павел Карпов - Юность Ашира
Выступил Чарыев после всех и говорил не спеша, как бы взвешивая каждое свое слово. Ашир сперва слушал его с опущенной головой, уперев локти в колени. Но потом незаметно для себя он расправил плечи и к концу ни от кого уже не прятал лицо, как будто парторг — взял его за руку, поставил перед всеми и сказал: «Не отворачивайся от товарищей, если веришь им. Хочешь быть лучше — честно смотри другим в глаза».
— Вот недавно у нас комсомольцу Николаю Коноплеву, — начал Чарыев, — вручили личное клеймо. Как по- твоему, Давлетов, для того это только, чтобы на сделанных им деталях красовались его инициалы? Нет, тут глубже надо смотреть на вещи. Тем самым Коноплеву оказано огромное доверие коллектива. Это клеймо означает, что коллектив дал ему свою доверенность, поручился за его безупречную работу и не сомневается в его честности. Фрезеровщик Коноплев обрабатывает сложную деталь, ставит на ней свое клеймо и сдает деталь в сборочный цех. И все знают, что она сделана умелыми и честными руками. Какой в этом большой смысл! Ведь, если вдуматься, в этом и заключается коммунистическое отношение к труду. Это одна из тех зримых черточек коммунизма, которых в нашей жизни с каждым днем становится все больше и больше.
Чарыев быстро овладел вниманием зала, хотя говорил он тихо, неторопливо, как бы беседуя с каждым в отдельности.
— Напрашивается вопрос, — продолжал он, — сможет ли коллектив оказать такое доверие человеку, который сам не доверяет коллективу своих помыслов, скрывает от него пусть даже самые хорошие намерения и тем самым вольно или невольно противопоставляет себя товарищам? А так именно и получилось с Давлетовым.
Ашир взглянул на Светлану, поймал ее ответный взгляд и отвернулся. Следя за лицом Чарыева, освещенным ровным светом люстры, он заметил, как брови у него опустились и сомкнулись в темную линию. Лицо парторга стало непримиримо строгим.
— Поступок его достоин строгого осуждения. — Чарыев шатнул вперед, будто хотел пройтись между рядами скамеек, но только провел ладонью по краю стола президиума и склонил набок голову, словно к чему-то прислушиваясь. — Строгого осуждения… — повторил Чарыев. — Всем нам радостно, что Давлетов знает своё дело, еще более радостно, что он за короткое время освоил вторую специальность — формовщика. Но этого сегодня недостаточно. Мало получить специальность, нужно настойчиво воспитывать в себе качества, достойные строителя коммунизма. Этим качеством прежде всего является уважение к коллективу. Только тогда добьешься в жизни успеха, когда живешь с товарищами одними мыслями, общими стремлениями.
Парторг посмотрел на Ашира, славно желая убедиться в чем-то, и добавил:
— Я уверен, что комсомолец Давлетов прислушается к тому, что тут высказали сегодня его искренние друзья!
Ашира не заставляли говорить, однако он видел, что этого от него ждут. И не просто выступления, а, как ему казалось, каких-то особенных, покаянных, клятвенных слов. Но таких слов у Ашира в мыслях как раз и не было. Судили его строго, самым строгим судом — судом чести, но удивительно — он не чувствовал себя ни униженным, ни подавленным. От тревожного ощущения неизвестности, с которым он пришел на собрание, ничего не осталось. Теперь в нем жило другое чувство, чувство ответственности перед товарищами за свои дальнейшие поступки, за свою работу. Он словно очистился, освободился от ка- кого-то тяжелого, ненужного груза, давившего ему на плечи. С его лица сошло хмурое облако.
— Оправдываться, товарищи, я не буду, — начал он. — Виноват и вину свою понял… Правильно мне выговор записали. Но я на работе оправдаюсь, обязательно!.. — Он так и не нашел торжественных слов, он говорил то, что подсказывало ему сердце. — А машинку, чтобы резать проволоку, мы сделаем, вы только помогите мне. Вместе мы ее быстро сделаем!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Я знаю—
город
будет,
я знаю —
саду
цвесть,
когда
такие люди в стране
в советской
есть!
В. МАЯКОВСКИЙ
Испытание
В конце лета прошли небывалые для Туркмении проливные дожди, сопровождавшиеся грозами. Обильный ливень разразился над Копет-Дагом и захватил Ашхабад. Порыжевшие от зноя голые холмы вокруг города снова ожили, покрылись зеленой щетинкой. Пенясь, бурлили переполненные арыки, мутная вода заливала дороги и тротуары. Деревья стояли в теплой воде, как быки на середине брода.
А когда пересохли дождевые лужи, по земле потекли иные, живые ручейки, длинные и извилистые, — то муравьи прокладывали новые стежки от своих норок. Умытый город засверкал зеленью. Чтобы ощутить прохладу и свежесть, не нужно было ездить за тридцать километров в дачное местечко Фирюзу. Сейчас Ашхабад не уступал ей ни обилием тени, ни чистотой воздуха. С вечера до утра, наперекор городскому шуму, опять щелкали соловьи и оголтело горланили лягушки.
Гулять бы только в такие дни! Но ребятам было не до того. Горячая пора наступила для рабочих механического завода. К концу этого года они обязались выпустить первые нефтяные двигатели с ашхабадской маркой.
Многие детали двигателя были уже отлиты и прошли обработку. На заводском дворе Появилась большая окрашенная в голубой цвет доска. На ней длинным столбиком были перечислены наименования всех деталей двигателя. Против каждой уже освоенной детали парторг Чарыев втыкал красный флажок.
Доска напоминала карту военных лет — флажки как бы обозначали отбитые у врага опорные пункты, и их становилось все больше и больше.
Сегодня на доске предстояло появиться еще одному флажку, быть может самому важному — уже был отлит и отправлен в механический цех на обработку цилиндр двигателя.
Всю последнюю неделю Ашир только урывками бывал в слесарной, большую часть времени он работал в литейной, где помогал формовщикам.
Сегодня едва только закончили заливку форм, как в литейную зашел Максим Зубенко. С озабоченным видом он обошел весь цех, и когда возле очищенной от земли опоки отыскал Ашира, его полное лицо приняло еще более серьезное выражение. Ашир сразу же догадался, что Максим хочет сообщить что-то важное, и не кому-нибудь, а именно ему. Быстро поднявшись, он вопросительно посмотрел на Максима.
— Требуют конструктора! — торопливо проговорил Максим.
— Кто требует? — не понимал Ашир. Стараясь вникнуть в смысл слов Максима, он наморщил лоб и провел по морщинкам пальцем, словно пересчитал их. — Какого конструктора?
— Коноплев с каким-то парнем пришел, тебя хотят видеть. Они в мастерской, возле твоего резчика возятся. Идем!
— Не мой, а наш, — поправил его Ашир и тут же обеспокоенно спросил — А резчик не испортился, работает?
— Еще как!
Не пропали напрасно труды Ашира и его хлопоты с конструированием станка для резки проволоки. С помощью товарищей он смастерил резчик. Это несложное, но нужное приспособление уже работало, и притом хорошо работало. Над его изготовлением усердно трудился и Максим Зубенко, поэтому Ашир не понимал, почему именно он должен давать объяснения Коноплеву.
— Поговори ты сам с Николаем, — попытался убедить он Максима.
Но Зубенко отрицательно покачал головой. Губы его расплылись в добродушной улыбке, в то время как глаза были попрежнему серьезны. Тонким голоском, еще более певуче, чем обычно, он проговорил:
— Не могу, в этом деле ты всему голова!
Не время было спорить. Ашир положил свои инструменты, помедлил немного возле модели, приготовленной для формовки, но все же отправился в слесарную.
Зайдя в мастерскую, он сразу же увидел Коноплева, склонившегося над его станком. Николай резал проволоку и передавал одинаковые по длине прутики стоявшему рядом с ним Низкорослому пареньку, с челкой светлых волос на лбу и голубыми смеющимися глазами.
— Вот он лучше меня все тебе покажет, — обрадованно сказал Коноплев, увидев Ашира. — Знакомьтесь!
Парень был с соседнего завода, слесарь по профессии. Пришел он не случайно. Выступая на городском комсомольском активе, Николай Коноплев рассказал о молодых рационализаторах своего предприятия, упомянул и о работе Ашира Давлетова. Приспособлением для резки проволоки заинтересовались соседи и вот прислали своего представителя, чтобы он посмотрел резчик в работе.
Узнав об этом, Ашир смутился и застенчиво взглянул на Коноплева.
— Держи голову выше, Ашир! — подмигнул ему Николай. — Видишь, учиться к нам приходят.
— Мы к вам, а вы к нам приходите. — Гость держался уверенно. Он уже успел снять со станка чертежик и дал его Аширу проверить. — И вы у нас кое-чему научитесь. Я бы вот вам, например, посоветовал мелкие обрубки проволоки не выбрасывать, а собирать. Знаете, сколько мы так за месяц металла собрали? Около пятидесяти килограммов.
