Дарья Симонова - Феромоны Монферрана
— И ты до сих пор в себе сомневаешься? — интересовался Каспар.
Она изо всех сил старалась не сомневаться. Солнечная Зоя знала, что легко научится сбрасывать кожу прошлого. Она опиралась на растительный гороскоп друидов:
— Я сосна. Я отбрасываю ненужные ветви и расту, расту вверх… Да ведь столько мужей уходят и без всяких прощальных подарков, тем более таких!
Отговорки, понятное дело. Ничто так не ранит, как эти самые прощальные подарки. Женщину, покинутую без предупреждений и «откатов», коварно и подло, отвлекает от горьких мыслей изумление, извечное «не может быть!» А любой жест, подводящий черту, пусть даже самый щедрый, — беспощадная констатация факта: да, дорогая, я ушел. Не жди меня. Чуда не будет, я не вернусь.
И вот на этом эпизоде Коля-фокусник завис. Он вдруг сменил пренебрежение к мелкотравчатой семейной тематике, равно как и к свободной любви, на обостренный азарт:
— Наше первое заседание должно разжечь интерес. Как к тайному обществу! Для этого нужна тонкая реклама. Типа: приглашаем только избранных, после заседания — практикум по промискуитету. Или: на конкурсной основе выбираем студентку из наших, которой на научной основе ищем партнера. Гарантийный срок брака — десять лет. Участвовать в эксперименте почетно, — это должно быть подспудным лейтмотивом пропаганды. На официальной части заседания ты делаешь сенсационный доклад о прогнившей семейной модели эпохи тоталитаризма. Приводишь свои любимые примеры из жизни — про Зою и ей подобных. Полемически заостряешь проблему девиаций и перверсий. Главное — побольше наукообразия. Простые понятия называй сложными словами — вот основной принцип таких выступлений.
— О господи! — вздохнул Каспар. — Какая мешанина у тебя в голове… Во-первых, промискуитета у желающих и так хватает в общаге. Во-вторых, никакой семейной модели не существует, есть древний инстинкт кучковаться по двое и спать в одной постели, потому что так теплей и безопасней. Все живое подвержено этому стремлению, и даже пресловутая кошачья свобода — миф одиночек-неудачников. Человек — тоже живность, но весьма амбициозная, что сильно мешает правильному кучкованию. И движение мировой энергии из-за этого искажается.
Каспар подозревал о вредоносности мудрствования, от которого растешь в собственных глаза, но катастрофически теряешь привлекательность для широких масс. Но Коля сыграл на пагубной страсти всех начинающих к красивым словам. Магия быстрого, но нестойкого эффекта, и действует очень избирательно. Примерно на пять процентов аудитории. Остальные девяносто пять непредсказуемы и разношерстны. Потому Каспар не стремился выступать на публике. Но раз уж придется, то лучше бы отнестись к этому так же, как он призывал относиться к браку: к первому — как ко второму. Как будто все уже было. Но посоветовать — не сделать. Сложное умственное упражнение не давалось. Следовать собственным рекомендациям — вот страшная проверка для доктора.
Каспару оставалось распушить свой научный хвост хотя бы на тренировочном забеге. Пусть лучше помучается один Фокусник, чем долгожданная аудитория!
И Коля смиренно слушал. О том, как мешают люди-свободные радикалы благотворному влиянию космоса на население земного шара. О том, как важно двоим ужиться в одной лодке, путь даже с девиациями, акцентуациями и флуктуациями. И вообще, мужчинам пора простить желание надевать женские трусики… хотя не стоит потрясать ими ради привлечения публики. Это не научный подход.
С последним тезисом Фокусник был категорически не согласен. По его разумению, для привлечения публики можно потрясать хоть собственной толстой кишкой. А правильные речи Каспара никогда не привлекут сторонников и сподвижников. Нужна хотя бы малая толика скандала. Он был прав, конечно: умничать не получится, хотя так приятно…
— Но случай с Зоей тут совсем не при чем! — строго предупредил Каспар, дабы не пришлось потрясать им.
— А все-таки, как думаешь, почему от нее муж ушел? — перескочил Коля. — От такой гейши! Тут тебе и удовольствие, и лечение на дому. Хотя удовольствие на грани фола. Мужик, наверное, урологов боялся. Хорошо устроился, однако, старпер хренов…
— Вот поэтому и ушел. Так часто бывает: получил вливание свежей крови, взбодрился и полетел жить на полную катушку.
— Слушай, а познакомь меня с ней?
— Нет! — завопил Каспар, представив реакцию Зои на разглашение врачебной тайны.
И тут же его пронзило: он даже не изменил ее имя! А, значит, Фокусник, задавшись целью, сможет легко ее разыскать. В немноголюдном институте числилась одна-единственная студентка с таким именем. Но кто ж знал, что рукописи читают!
Пока Фокусник клялся, что по части зоиных альковный способностей будет нем, как рыба, доктор Ярошевский намечал последние штрихи своего выступления. Готовился. Не спал ночами, выкраивая из научных фолиантов подходящие цитаты. В голове вертелось «Гул затих. Я вышел на подмостки…» — что подкрепляло болезненное воодушевление миссией… Но, выйдя на те самые подмостки, Каспар неожиданно для себя процитировал не Пастернака, а Сашеньку:
— Итак, как говорится, мужчины склонны доверять женщинам, женщины склонны доверять…тоже женщинам.
Послышались глумливые аплодисменты. Ничего не из того, что происходило далее, не соответствовало общим представлениям о том, как проходят заседания-открытия экспериментальных лабораторий. Пусть даже и гармонии с миром. В тесной аудитории набралось на удивление много народу. Неизвестно чем Коля-фокунсик привлек массы — в свою кухню он коллег не посвятил. Кроме Каспара, коллегой числился Планида, развалившийся в президиуме на скрипящем стуле. Доклад он выслушал внимательно. Впрочем, после первой рюмки он всегда демонстрировал пытливый интерес к происходящему, но когда к концу подходила первая бутылка, благодушие могло смениться депрессивным безразличием и горьким размышлениям о несовершенствах вселенной. Нынче Планида надел хороший костюм и выглядел отпрыском обедневшего аристократического семейства. Фокусник уверял, что у него роман сразу с несколькими студентками и с преподавательницей английского.
— Хотелось бы увидеть, насколько Ваша концепция применима на практике, — вдруг активизировался аристократ духа. — Вот, например, ситуация. Из гущи народной жизни, так сказать. Один мой друг, назовем его Анатолий, много лет женат на женщине, у которой обнаружилось тяжелое психическое заболевание. Развестись с ней он не может. И жалко ему ее. Но и жить с таким человеком — сущая каторга. Я тому свидетель она однажды метнула в меня плоскогубцы. Но не в этом суть. Недавно семья переехала в новую квартиру. И там, уставший от кошмаров семейной жизни, мой друг завел простительный в его случае роман с соседкой. Любовнице он сказал, что живет с сестрой, которая не в себе. Анатолий с соседкой временами запирались в его квартире, — когда жена была на работе, конечно. Но у жены чутье! Она как раз в это время возвращалась, а попасть домой, понятное дело, не могла. Потом Толик объяснял супруге, что отсутствовал, списывал осечку на погрешности нового замка и так далее… Новые отношения хоть немного скрашивали жизнь моего многострадального друга, и так продолжалось бы и впредь, если бы не досадное происшествие. Соседка однажды, встретив жену Анатолия на лестнице, дабы поддержать разговор, сказала: «У Вас брат такой интересный…» Можете представить, какую реакцию это вызвало у патологически ревнивой жены! «Ах, брат?! Так он мне не брат, голубушка, а муж!» В общем, жена немедленно разоблачила любовницу. А мужику теперь что делать? Он живет, как в аду. Одно спасение — временами его супруга ложится в клинику. Но это дает лишь краткую передышку. Что вы можете ему посоветовать?
Как было не вспомнить агентство, что правдоподобно объясняло отсутствие в семье! Кто кто, а Белозерский сейчас не растерялся бы… Впрочем, его уж нет, а его детище живет! Агентство «Асана» никто не ликвидировал. Оно как бы и не существовало, потому и умереть толком не могло… И Каспар невозмутимо сослался на мифические услуги, не забыв упомянуть собственное участие в проекте. Реклама «мертвой души» нужна была для красного словца перед залом, и она достигла своей цели. Планида заинтересованно почесал нос длинным музыкальным пальцем. Кое-кто в зале аплодировал с долей уважения. Можно было думать, что маленький блеф удался.
А все равно все кончилось пшиком. Пошумели, привлекли народ, раздули… — и Планида совсем запил. Вскоре уволился, предварительно сознавшись, что под именем Анатолия рассказал свою собственную историю. Его было жалко — он честно не умел жить. Был субординационно неразборчив. Кутил со студентами. Хамил декану… Хотя под маской в доску своего парня скрываются самые разнообразные сюрпризы.
— Какой диагноз у вашей супруги? — спросил доктор Ярошевский как можно более проникновенным тоном, толком не зная, зачем он это спрашивает, и что собирается делать.
