Патриция Мойес - Специальный парижский выпуск
– А-а, сурбитонская сирена! Что вы хотели о ней знать?
– Она тоже выглядела как обычно?
– Понятия не имею. Я ее никогда прежде не видел. Впрочем, едва ли можно выглядеть обычнее.., бедняжка.
– Итак, вы отвезли домой мисс Филд и мистера Барри и снова вернулись сюда?
– Да. Я живу в мансарде, в живописной нищете. Хотите бросить взгляд на мое гнездышко?
– Нет, спасибо, – решительно отказался Генри. – Не заметили ли вы, который был час?
– Примерно около трех, не скажу вам точнее. Я помню, что уехал с Бромптон-сквер в половине третьего.
– И когда вы сюда вернулись, – продолжал Генри, – вы не заметили чего-нибудь необычного? Может быть, кто-нибудь входил в дом напротив или, наоборот, уходил?
– Кое-что заметил. Подойдя к окну, чтобы задернуть занавеси в спальне, я увидел, как из дверей выходила какая-то женщина. Очень странного вида особа в кошмарном оранжевом платье, белой накидке и в очках. Я еще подумал: наверняка не из отдела мод.
Генри кивнул.
– Это, вероятно, была мисс Пайпер, редактор отдела искусств. Что она сделала, выйдя из дому?
– Пошла пешком по улице.
– И больше вы никого не видели?
– Мельком видел Элен. Она печатала на машинке. Значит, была жива еще. Потом я задернул шторы, свалился в постель и уснул как убитый.
– Понятно. Большое спасибо, – Генри заглянул в свою записную книжку. – Мне хотелось бы еще поговорить с мистером Барри. Вы не скажете, как с ним связаться? Ведь вы его хорошо знаете?
– Я для него работаю, – коротко ответил Николас.
– Для него? – удивился Генри. – Я думал… Я хочу сказать, вы ведь художник высокого класса, а он…
– ...выпускает стандартную продукцию? – весело спросил Николас. – Вы совершенно правы, инспектор. И в то же время глубоко ошибаетесь. Вы недооцениваете общий сдвиг во вкусах покупателя. Что плохого в стандартной одежде? Разумеется, Париж указывает путь, но фирмы, выпускающие массовую продукцию, буквально по пятам идут вслед за Парижем. А у работающих женщин водятся денежки, которые им хочется истратить. – Найт, сев на своего конька, утратил излишнюю манерность, и Генри вспомнилось, что говорил Горинг о его деловых способностях. – Люди, подобные мне, стали анахронизмом, – продолжал Николас. – Сейчас выгоднее заниматься готовым платьем. Именно в этой области и должны работать хорошие художники-модельеры. Они, к слову, так и делают. Любой художник с именем связан теперь с какой-нибудь фирмой готового платья. Прямой расчет. Пять тысяч платьев по десять гинеи приносят больше дохода, чем одно платье за сто. Ну а салон приходится держать, чтобы твое имя и модели приобретали известность, – это стоит жертв! – Он помолчал, как бы смутившись. – Мне повезло. Моя… Один приятель одолжил мне для начала денег. А теперь у меня есть имя. Я это понял еще полгода назад, когда Барри предложил мне, делать модели для его фирмы. У меня какой-то нюх… Я, так сказать, умею переводить парижские модели на язык «Барри-моды». В прошлом сезоне я сделал, для них почти четвертую часть всех моделей. А в следующий раз вообще подготовлю всю партию. Сам Барри нудный и вульгарный тип, но дело он знает до тонкостей.
– Так где же я смогу его найти? – снова спросил Генри.
– Поуп-стрит, 286. Чуть ли не все торговцы готовым платьем обосновались в тех краях, благослови их бог, – ответил Найт. Когда Генри собирался уходить, его вдруг осенило.
– Кстати, – спросил он, – вы не были в Париже на той неделе?
К его удивлению, Найт побледнел.
– Не был! – взвизгнул он. – Конечно, не был! Я никогда не езжу в Париж, и все это знают! Я просидел здесь всю неделю, вам это кто угодно подтвердит…
– Не стоит так волноваться, – успокоил его порядком заинтригованный Генри. – Вы сказали, что переводите парижские модели, вот я и подумал…
– У меня есть глаз! – срывающимся голосом вскрикнул Николас. – Я гляжу на фотографию и вижу, как скроено платье. Мне не нужны «toiles»! – Он вдруг осекся.
– А что такое «toile»?
Немного помолчав, Николас ответил уже спокойнее:
– Помните китаянку в холщовом платье? Это и есть «toile». Только, конечно, моя собственная. «Toile» – это модель платья, скроенная и сшитая точно как оригинал, но из дешевого материала. Фабриканты одежды покупают их в Париже за бешеные деньги, между прочим. Хорошая «toile» стоит сотни фунтов. Но если фабрикант купил «toile», он волен распоряжаться этой моделью как ему угодно.
– Спасибо, – сказал Генри. – Я становлюсь образованным. Итак, вы делаете парижские модели, не покупая «toile».
– Закон этого не запрещает, – стал оправдываться Найт. – Говорю вам, я не бываю на показах. Я крою по фотографиям, на глаз.
– Это, должно быть, очень выгодно, – простодушно заметил Генри и удалился.
Задержавшись на площадке, он услышал, как Найт снял телефонную трубку и попросил: «Соедините меня с фирмой «Барри-мода». Простоять там дольше ему не удалось – появилась Марта. Инспектор не торопясь спускался по лестнице – ему было о чем подумать.
Часы показывали половину пятого. Ему оставалось еще опросить только Дональда Маккея, помощника художественного редактора, к которому, кажется, была неравнодушна Вероника. Генри ничего особенного не ожидал от этой встречи, но, как часто бывает, именно разговор с Дональдом оказался весьма интересным.
О событиях прошлой ночи Дональд не мог сообщить ничего нового. Термос он видел, тот стоял в темной комнате; в половине второго, когда Дональд покидал редакцию, термос все еще находился там. Дональд был очень занят – весь вечер он подготавливал для Патрика пробные листы макета – и бутылочки с цианом не видел, но, как и все, он знал, что циан в редакции есть, знал также, где его хранят. Рассказал он Генри и о том, как встретил на улице Горинга и как после долгих поисков в конце концов поймал такси и добрался до Баттерси. А когда Генри заговорил об отношениях Элен и Майкла, Дональд почувствовал себя совсем свободно и разговорился.
– А-а, вот вы о чем… Конечно, слышал, – сказал он. – Уж Олуэн об этом позаботилась! Но, по-моему, тут что-то не так. Не спрашивайте, что именно. Я ведь всего лишь младший сотрудник. Журнал делает эта компания – Марджори, Тереза, Тетушка и Элен. И все они, кроме, пожалуй, Тетушки, могли бы нажить состояние, работая в рекламе.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что говорю. Они умеют внушить людям то, что хотят. И действуют не на любительском уровне – профессионально! Может быть, я ошибаюсь, – продолжал он, – но, по-моему, вам чаще всего приходится сталкиваться с людьми, которым ваше положение внушает трепет, и они не врут вам.., по крайней мере, в мелочах. Здесь так не будет. – Он помолчал. – Я сам не все понимаю, но в этой истории насчет Элен и Майкла что-то не так.
– Вы хотите сказать, что эта история – лишь дымовая завеса, которая должна скрыть нечто другое, более важное?..
– Да. Я хочу сказать именно это.
– Такая мысль мне тоже приходила в голову, – заметил Генри. – Но что же они скрывают?
– Понятия не имею.
– Элен очень нравилась мистеру Уэлшу, верно?
– Да, конечно, – не задумываясь, ответил Дональд, – мы все.., у нас тут все ее любили. Кроме мисс Филд.
– А разве это так уж важно? Ведь мисс Филд всего лишь секретарша. Дональд усмехнулся.
– Не совсем так. Она тоже, по-своему, влиятельная особа. Когда Марджори уйдет на отдых, для мисс Филд будет небезразлично, кто станет главным редактором. Элен захотела бы все держать под своим контролем. Она была не из тех, кто перекладывает на других ответственность. А вот Тереза все административные дела доверила бы секретарше, и мисс Филд при ней сделалась бы еще влиятельней. Понятно?
***Было уже шесть часов, когда Генри покинул редакцию. Зайдя в ближайшую телефонную будку, он позвонил Олуэн Пайпер в ее квартиру в Кенсингтоне – в ту самую квартиру, которую она снимала вместе с Элен. Олуэн тут же сняла трубку.
– Я думала, вы позвоните раньше, – сказала она недовольным тоном. – К половине девятого я должна быть в театре.
– Я буду у вас не позднее половины седьмого.
Генри интересно было взглянуть на квартиру Элен. Он уже знал, что Элен была небогата. Около двухсот фунтов на текущем счету и страховка – вот все, что унаследует ее живущая в Австралии сестра, не считая мебели и личных вещей. Он полагал, что, как большинство незамужних женщин, Элен почти все свое, жалованье тратила на одежду и квартиру. И сейчас ему достаточно было оглядеться вокруг, чтобы убедиться, что он был прав. Квартирка была расположена на седьмом этаже нового дома и обставлена просто, современно. Все свидетельствовало о строгом и безупречном вкусе покойной. Особенно бросалось в глаза отсутствие безделушек, которыми обычно так захламлены жилища одиноких женщин. Строгие изделия из скандинавского стекла и керамики, несколько репродукций Кандинского и Клея – вот все, что выбрала в качестве украшений Элен.
