Джон Рэй - Спаситель мира
— Хотите сказать, вагон и маленькая тележка?
Ладони Виолет ударили по столу с такой силой, что верхний ящик с грохотом открылся.
— Отвечайте, детектив! Какого черта мы до сих пор здесь сидим?!
«Акцент стал сильнее, — машинально отметил Латиф. Сперва следовало успокоиться и лишь потом отвечать. — Теперь она разговаривает, как фашистка в голливудском фильме!»
— Мисс Хеллер, мы ждем телефонного звонка. Боюсь, большее нам сейчас не под силу. Если, конечно, вы не желаете поделиться с нами мыслями и догадками о местонахождении вашего сына.
— Кое-какие мысли у меня есть. — Виолет жадно глотнула воздух. — Странно, что вы до сих пор не спросили.
Латиф позволил себе улыбнуться.
— Ну… до сих пор вы не баловали меня откровенностью.
— Детектив, вы пытаетесь мной манипулировать. — Виолет устало отвернулась. — Будь я уверена, что вы искренне хотите помочь…
Договорить не позволил звонок служебного телефона. Виолет замерла и с благоговейным ужасом посмотрела на трубку, которую Латиф не спешил снимать, жадно наблюдая за ее реакцией. Как он ни старался, ни следа облегчения не заметил.
— Прошу прощения, мисс Хеллер!
Виолет его точно не слышала или не понимала.
Разговор длился около минуты. В принципе разговора, как такого, не получилось — Латиф не сказал ни слова. Когда он повесил трубку, Виолет сидела, ссутулившись, и часто-часто дышала, всем видом показывая: подтвердились ее наихудшие опасения. В тот момент детектив окончательно убедился, что Виолет Хеллер считает пропавшего сына склонным к насилию. «Теперь будет мне помогать. Никаких больше понтов и глупостей! Теперь она понимает — время терять нельзя».
— Инспектор дорожной полиции, дежуривший на пересечении Коламбас-авеню и Восемьдесят четвертой улицы, заметил вашего сына сквозь решетку на люке. Это случилось около двадцати минут назад, в десять сорок пять. По словам инспектора, мальчик вооружен не был.
— Сквозь решетку на люке? — пробормотала Виолет. — То есть под землей?
— Да, — кивнул Латиф. — Ваш сын до сих пор на территории метрополитена.
Виолет тотчас вскочила и шагнула к двери.
— Говорила я вам: Уилл из метро ни ногой. В последней записке он…
— Подождите, мисс Хеллер! Я с удовольствием составлю вам компанию.
Спустя годы Латиф скажет: о том, чтобы оставить Виолет в Управлении не было и речи. Она считала очевидным, что детектив должен — нет, обязан! — взять ее с собой. «Ничего сверхъестественного здесь нет, — успокаивал себя Латиф, чуть ли не робко следуя за ней в фойе. — Вдруг она поможет? Она ведь постарается, хотя бы из желания произвести хорошее впечатление». Однако больше всего и тогда и впоследствии поражало то, что они ни о чем не договаривались: поехать вместе с Виолет казалось так же естественно, как, уходя, выключить свет, взять табельное оружие или бумажник.
Виолет первой спустилась по лестнице, вышла из здания Управления, ни разу не посмотрев, успевает ли за ней Латиф, пересекла Сентр-стрит и остановилась лишь у стоянки. Латиф даже не спросил, откуда ей известно, где стоит его машина: он больше не ждал от Виолет поведения в духе убитой горем потерпевшей. Тем не менее он обрадовался и даже вздохнул с облегчением, когда Виолет уверенно прошагала мимо нужной машины.
— Мисс Хеллер, вы пропустили машину! Она за вами, с левой стороны.
Виолет интуитивно выбрала патрульную машину и стояла у водительской двери. «Зачем руки вытянула? — про себя удивился Латиф. — Ждет, что наручники надену?»
— Вот та? — с явным разочарованием переспросила она. — Маленький зеленый хетчбэк?
— Зеленый седан экономкласса, если быть до конца точным.
— На нем хоть сирена есть?
— Умеренный расход бензина, легкость парковки… — гнул свое Латиф, распахивая перед ней пассажирскую дверь.
До Вестсайдской автострады она не проронила ни слова, а потом заявила:
— Сразу видно: детей у вас нет.
— Почему вы так считаете, мисс Хеллер?
— По машине сужу. В ней ни пылинки, ни единого пятнышка!
Вместо ответа детектив пожал плечами и улыбнулся, а явно обрадованная тишиной Виолет откинула назад спинку сиденья и закрыла глаза. Латиф с трудом поборол соблазн тайком за ней понаблюдать. На Тридцать четвертой улице, когда загорелся красный, Виолет неожиданно вздрогнула, словно ее окликнули, и с удивлением уставилась на Латифа. Серые глаза смотрели не мигая.
— Стикер на вашем бампере только для украшения, или это правда?
— Какой именно стикер, мисс Хеллер?
— Ваша машина правда работает на соевом масле?
Латиф с любовью погладил приборную панель.
— Восхищение Уилла вам обеспечено! — заметила Виолет.
— Неужели? Почему?
— Он буквально зациклен на проблеме глобального потепления. Дескать, именно из-за него погибнет наш мир.
— Да, с этим не поспоришь, — кивнул Латиф, перестраиваясь в другой ряд.
Виолет открыла бардачок, но, увидев пистолет, испуганно захлопнула.
— Вообще-то странно, что вы не в курсе! Значит, невнимательно читали материалы по его делу… — Обращаясь к Латифу, она смотрела не на него, а на переулки, мимо которых они проезжали. Прежней резкости как не бывало, теперь Виолет держалась тише воды ниже травы. Надменные нотки бесследно исчезли из ее голоса. «Она дремала и еще не до конца проснулась, — подумал Латиф. — Сейчас придет в себя и снова начнет умничать». И все-таки он сказал ей правду:
— Мисс Хеллер, у меня нет доступа к материалам по делу вашего сына. Как только несовершеннолетнему оглашают приговор, его досье блокируется. Чтобы увидеть досье Уилла, мне придется задействовать все свои связи. Если честно, боюсь, моих связей вообще не хватит! — вздохнул Латиф.
Виолет молчала почти целую минуту. Изображая равнодушие, Латиф следил за дорогой, но беглого взгляда на пассажирку хватило, чтобы понять: она потрясена. В конце концов она повернула зеркало заднего обзора к себе и держала так до тех пор, пока их глаза не встретились.
— Тогда что, черт подери, было в вашей папке?
— Вырезки из «Нью-Йорк дейли пост».
— Как же так? — Виолет недоуменно покачала головой. — Если вы не имели до…
— Я запомнил дело вашего сына. Чтение газет входит в круг моих обязанностей, как бы абсурдно это ни звучало.
Пятнадцать минут назад Виолет не сплоховала бы и отпустила бы колкую шутку о том, что детектив лишь газеты читать горазд, а сейчас сдержалась.
Они быстро приближались к пересечению Амстердам-авеню и Семьдесят второй улицы.
— Детектив, если относиться к свидетелям, как к политзаключенным, многого от них не добьешься, — тусклым, бесцветным голосом проговорила Виолет, когда они свернули на Амстердам-авеню.
Взгляд Латифа уперся в ползущий впереди автобус.
— Мисс Хеллер, вы не свидетель, а потерпевшая. Впрочем, я одинаково отношусь ко всем, кто мне лжет.
— Что вы имеете в виду? — насторожилась Виолет.
— Вы сказали, что ваш сын дружил лишь с дедом, а все свободное время отдавал комиксам. А ведь получается, он тесно общался с той девушкой!
Виолет отвела взгляд.
— Мисс Хеллер, почему вы умолчали о девушке?
— Она не стоит того, чтобы о ней рассказывать!
— Простите, но я не согласен.
Виолет попыталась возразить, но тут же осеклась, а когда заговорила снова, ее голос звучал непривычно глухо.
— Детектив, Уилл не убийца. Он ребенок, страдающий серьезным заболеванием.
— Мисс Хеллер, я не знал, что девушка погибла, — нахмурился Латиф.
— Она не погибла! С Эмили все в порядке, — быстро ответила Виолет и обеими руками схватилась за приборную панель. — Детектив, вы не притормозите? Мы же практически сидим на глушителе у этого автобуса!
— Боюсь, времени у нас не тележка и сто вагонов! — сурово напомнил Латиф, но Виолет и бровью не повела.
— Чудо, что Эмили не погибла, — наконец сказала она. — Ее голова оказалась в каком-то дюйме от третьего рельса! Поезд шестого маршрута отошел от предыдущей станции и был метрах в трехстах, однако дежурный успел подать сигнал тревоги. — Виолет проводила взглядом несущееся мимо такси. — Когда полиция забрала Уилла, Эмили уже была в больнице.
— Она свидетельствовала в суде?
— Нет, отказалась. Эмили твердила, что спрыгнула на рельсы по собственному желанию. — Виолет покачала головой. — Разумеется, ей никто не поверил… — Она прижала лоб к приборной панели. Целых четыре квартала они ехали молча, но терпеливый Латиф не форсировал события. Он чувствовал, что услышит историю Эмили до конца, и не ошибся.
— Попробуйте представить, каково иметь ребенка и… — Осекшись на середине предложения, Виолет выпрямила спину и расправила плечи. — Каково иметь ребенка и искренне верить: у него получится все, что не удалось тебе самой. Вообще-то родителей за это осуждают, но ты исключение из правил, тебе можно, ведь твой ребенок — само совершенство. — Виолет аккуратно положила руки на колени. — Причем совершенством его делает не только твоя слепая любовь. Нет, твой малыш действительно добрее, сдержаннее, самостоятельнее других детей, а по словам учителей, соседей и даже тех самых «других детей», еще и куда умнее. Он смысл твоей жизни, кроме него тебя никто и ничто не интересует.
