Эмилио Кальдерон - Карта Творца
— И ты поверила в эту сказку?
— Ну ясно, ты говоришь как истинный картезианец, — бросила она.
— А Юнио — продавец снов, — парировал я.
— Мне удалось разглядеть Авентинский холм, — перебил нас Рубиньос.
Монтсе довольно бесцеремонно выхватила у него бинокль.
— Невероятно, но вилла действительно напоминает корабль, — произнесла она.
— Дай посмотреть, — попросил я.
Взглянув через увеличительные линзы, я увидел лишь пару зданий на склоне Авентинского холма, деревья, изгороди и ухоженные цветники.
— Да, на корабль похоже, но сомневаюсь, что он готов сняться с якоря сегодня ночью. Можешь быть спокойна: принц уплывет на этом корабле не раньше, чем через десять тысяч лет, когда здешние места уйдут под воду, — насмешливо заметил я.
Наконец свое мнение высказал и Рубиньос:
— Мне это напоминает галисийскую приходскую церковь. У которой весьма щедрые пожертвования. Это я говорю из-за обилия мрамора.
Я стал подробно объяснять Монтсе, что в Риме бок о бок сосуществуют несколько городов: древний, средневековый, эпохи Возрождения, барочный, неоклассический, Рим Муссолини. Ко всему еще нужно добавить тот, что находится на поверхности, и тот, что под нею, под домами, а также Рим грехов и покаяния, богатый и бедный, живой и тот, что извлекли из-под земли, словно труп. Есть Рим ложной перспективы Палаццо Спада, фальшивого купола церкви Сант-Иньяцио-ди-Лойола, холма Тестаччо (сооруженного из груды осколков амфор для вина и масла), возвышавшегося у древних ворот города, пирамиды Гая Цестия, египетских обелисков, памятников, неуместных в столице христианского мира, наконец, обманный Рим Пиранези.
Мне показалось, что мои аргументы убедили Монтсе, как вдруг в разговор вмешался Рубиньос.
— Вот видите, я — не единственный, кто видит с этой террасы странные вещи, — заявил он. — А еще существует такое, чего увидеть невозможно, господин стажер. Я приведу вам один пример. Однажды я брел босиком по берегу моря в своей родной Галисии и вдруг почувствовал, будто что-то сильно укололо меня в подошву правой ноги. Я остановился, чтобы посмотреть, в чем дело, думая, что это кусок стекла, но ничего не нашел и, заинтригованный, так как боль становилась все сильнее и сильнее, решил раскопать песок в том месте. И я обнаружил там зарывшуюся рыбу. Есть такая разновидность трески — рыба-паук. Это существо прячется в песке во время отлива, у нее сильнодействующий яд в спинном и грудном плавниках. Так что на том пляже была зарыта рыба, и ее невозможно было увидеть. А вдруг то же самое происходит и с кораблем сеньориты?
Я вспомнил метафорический образ корабля, плывущего против течения, которым обычно пользовался секретарь Оларра, характеризуя общее положение дел в академии, и мне подумалось, что на самом деле нас самих несет по воле волн. И кто знает, может, именно такое впечатление создавалось у человека, рассматривающего в бинокль академию с Авентинского холма — корабль бороздит римское небо.
14
Три недели спустя Юнио пригласил Монтсе в Ватиканскую библиотеку. Я, опасаясь, что он может, воспользовавшись случаем, похитить Карту Творца, попросил взять меня с собой. К моему удивлению, Юнио не стал возражать; напротив, он даже прислал за нами машину.
Габор встретил нас такой самодовольной улыбкой, что мне показалось, что он в курсе всего произошедшего на протестантском кладбище и именно я вызываю у него насмешку. Мне даже подумалось: а не он ли стоит за убийством Смита? Да, теперь мне все стало ясно. Он с одинаковым усердием водит машину и убивает и, вероятно, проявит такое же усердие, если придется избить кого-нибудь или подвергнуть пыткам. В его обязанности входила вся грязная работа, в то время как принц, уклоняясь от ответственности, читал стихи Байрона, которые потом, демонстрируя изысканную чувствительность, нашептывал на ушко дамам за столиком модного кафе.
К спасенью душ и умерщвленью плоти,
Благую цель преследуя притом,
В наш век — вы сотни способов найдете.
— Принц ждет вас у входа в Ватиканскую библиотеку, — сообщил нам Габор.
Мы пересекли Яникульский холм, проехали через площадь Святого Петра, двинулись вдоль стен Льва IV и остановились перед воротами Святой Анны.
— Идите по этому переулку до виа ди Бельведере. Принц ждет вас там, — велел шофер.
И действительно, Юнио стоял у входа во Двор Бельведера рядом с человеком, на шее которого висело распятие. Они непринужденно беседовали, словно между ними существовали доверительные отношения. Я был уверен в том, что, встретившись взглядом с принцем, пойму, причастен ли он к убийству Смита — преступление всегда оставляет след, видимый окружающим. Однако, когда я наконец посмотрел ему в глаза, ничего особенного не произошло. Юнио казался таким же, как всегда. И тогда я понял, что смерть Смита слишком сильно подействовала на меня и все мои домыслы основываются главным образом на ревности, которую я испытываю к принцу.
— Монтсеррат, Хосе Мария, это падре Джордано Сансовино. Джордано, мои испанские друзья, — представил нас друг другу Юнио.
Церемонно пожав нам руки, священник проговорил:
— Мне жаль, что в вашей стране разворачиваются столь трагические события; они — как открытая рана на сердце католической церкви.
И перекрестился.
Это был человек с серьезным, печальным лицом. Глаза глубоко посажены, густые брови почти срослись. Он не носил сутаны, но одежда его все равно производила впечатление строгости. Когда я думаю о падре Сансовино, мне вспоминается следующее обстоятельство: по окончании нашего визита в библиотеку Юнио сообщил нам, что его друг принадлежит к ватиканской контрразведке, учрежденной кардиналом Мерри дель Валем по приказу папы Пия X в начале века, и что в свое время он служил в так называемом «Руссикуме» — учреждении, обучающем священников, которых потом тайно забрасывали в Советский Союз, чтобы они занимались там шпионажем. Принц сделал это признание с такой легкостью, будто секрет подобного рода был незначительным пустяком.
— Мы с Джордано учились вместе в Школе палеографии и дипломатии, учрежденной папой Львом XIII. Сейчас он — один из скрипторов библиотеки, так что он нам тут все покажет, — сказал Юнио.
— Но не более того. Я не хочу тратить день на обсуждение бессмысленных фантазий, — заявил священник.
— Я уже целый час стараюсь выведать у своего друга, где они хранят Карту Творца, ту карту, о которой говорится в книге, но он не признается, — улыбнулся Юнио.
Я до сих пор спрашиваю себя, чего пытался добиться принц, говоря столь откровенно и поставив в неловкое положение и собеседника, и самого себя. Иногда мне кажется, что его поведение было следствием эйфории, в которой в ту пору пребывали торжествующие сторонники итальянского фашизма. Государство Ватикан не зря обязано своим существованием фашистскому режиму. Так что теперь обитателям града Святого Петра приходилось поклоняться и Муссолини. Быть может, именно по этой причине Юнио и ему подобные ходили, распустив хвост, словно именно они являлись здесь настоящими хозяевами. Они чувствовали себя богами в собственных храмах, имеющими право собирать дань со Священного престола. Впрочем, злые языки утверждали, что, подписав в 1929 году Латеранский договор, по которому Ватикан признавался независимым государством, Муссолини на самом деле хотел, чтобы «черные тараканы» — так фашисты презрительно называли членов папской курии — находились под надзором.
— Я уже тысячу раз говорил тебе, что этой карты не существует, а если бы она и существовала и находилась здесь, ее даже не упомянули бы в каталоге, — возразил падре Сансовино.
— Быть может, из соображений секретности? — предположил Юнио, не обращая внимания на желание священника сменить тему.
— Ничего подобного. Просто в библиотеке насчитывается более полутора миллионов томов, сто пятьдесят тысяч манускриптов, столько же карт и шестьдесят тысяч старинных рукописных книг, распределенных примерно по тридцати архивным фондам. Из них нам известно содержание всего примерно пяти тысяч экземпляров, несмотря на то что мы занимаемся каталогизацией с 1902 года. Один человек может обработать не более десяти единиц в год. На чтение, сверку и систематизацию тратится очень много времени, так что пройдет еще целый век, прежде чем станет известно, что же в действительности скрыто в Ватиканской библиотеке. В сущности, у нас тут каждый год случаются находки: например, шестой том «Республики» Цицерона. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что однажды здесь обнаружится карта, составленная… самим Господом Богом. Это было бы…
— Если Бог вручил Моисею скрижали с десятью заповедями, не понимаю, почему бы ему не сотворить карту мира, — заметил Юнио.
