Ольга Маховская - Зависть как повод для нежности
– Знаешь, Поля, Израиль – такая страна, в которой все будто друг на друге женаты, и с рождения до самой смерти ждут детей, причем каждого ребенка – как первенца.Если ты не ждешь ребенка и не замужем, то ты просто не можешь встроиться в это общество. Ты там чужая. К тому же я – белая. То есть бледнокожая. Представляешь, я там именно как белая ворона. Таких, не загоревших, конопатых, единицы. Немцы и голландцы туда не летают. Наверное, по тем же причинам – солнце! Жить там можно только при луне. Но зато как жить!
Слезы навернулись на глаза Галины. Так жалко стало, что счастье опять оказалось призраком. Так она скучала по своему Рабиновичу. Какой же он красивый и нежный, гад! Вспоминая минуты палящей близости, она словно прокручивала кино до одного и того же места, до кульминации. А потом – раз! – и ее кино обрывалось. Это нормально?
О том, что ее возлюбленный женат, Галя решила не говорить, чтобы не разочаровывать подругу. Полина такая хрупкая, впечатлительная, будет мучиться моральными вопросами. Жизни в ней мало.Хоть бы кто вдохнул в нее энергию радости. Ведь сама же не без еврейской крови, из семьи врачей. Может, им тут, на севере, плохо живется?
– Ты обязательно должна слетать в Израиль. Просто неприлично там не побывать. А мне, видно, придется искать свое счастье в другой стороне, поближе к Европе.
– Галя, что ты опять надумала?
– То, что и все женщины мира: найти своего единственного. Если он есть, то мы обязательно должны встретиться.
– Любовь нужно воспитывать в себе. А так это лишь пустая трата времени. Любовь не ищут, ее ждут.
– Правильно, нужно в себе растить цветы, только для этого нужен веский повод. Одна роковая встреча может переменить все! – продолжала Галя.
– Это точно.
На следующий день подруги вытащили два старых велосипеда с балкона и поехали кататься на Воробьевы горы.
– А что ты будешь делать со Светочкой? Ей же нужны стабильные, надежные условия. Детский сад, мама рядом, один надежный мужчина, отец. Ты не думала, что можно помириться с Сергеем?
– О, как быстро он тебя завербовал! Понравился? Бери!
– Ерунду не говори. Но нам придется общаться с ним, хотя бы для того, чтобы Светочку забрать.
– А я не буду ее пока забирать.
– Как это?
– А так. Он сам ее приведет. Подумай, зачем она ему нужна? Он никогда ребенком не занимался, а тут стирать, играть, лечить, кормить. Думаю, после таких каникул мы со Светой надолго закроем тему дорогого папочки.
Полина с диким воплем въехала в ближайший куст. Она не одобряла подругу. Выбралась, обиженная.
– Хватит, накаталась.
Для пикника выбрали поваленное грозой дерево.
– А давай я Светочку к себе в детский садик возьму? В Москве очереди и взятки. А так удобно, я на работу еду и ее отвожу, а возвращаюсь – привожу обратно. Мы с кошкой Машкой скучаем по ней очень.
– Спасибо тебе, Поля. Это было бы просто фантастикой. Думаю, Свете понравится. Ты будешь мамой, а я – папой. Да ты не волнуйся, у меня заказов на полгода вперед. Я без денег никогда не буду. На шее ни у кого сидеть не стану. Да я и не смогу. А билет в счастливую жизнь дорого стоит! Я в долгу перед тобой.
– Завидую я твоей легкости. Все у тебя ясно, и все получается. Я вот из дома выйти боюсь, обязательно кирпич на голову упадет.
– Не упадет. Каждый день нам выпадает счастье. А может, и каждую минуту. Но некоторые считают событием, только если кирпич свалится на башку. А все остальное фильтруют как спам. Нужно заменить программу в мозгу! Ты обязательно должна ввязаться в авантюру, завести любовную интрижку, разрешить себе все.
– Не может взрослый и ответственный человек позволять себе все, что ему в голову взбредет.
– Может! Я тебе разрешаю все, что ты захочешь. Мама запрещала, а я тебе говорю – живи! Давай выпьем за свободу! За свободу любви и передвижения!
– Пропадем мы, Галка.
– Или – не пропадем! Да мы с тобой будем самыми счастливыми на свете.
Досиживали уже дома, растянувшись, как кошки, на диване, уставшие от психотерапевтических разговоров. Жизнь очень трудно осмыслить, и в какие ее мыслеформы ни запихивай, она все равно прорвется, обнаружит свою тайную сторону.
– Почему в жизни столько боли и страданий?
– Какая-то ты несчастная, Поля.
Полина обиделась, а потом по-интеллигентски сдержанно сказала:
– Давай я не буду тебе мешать быть счастливой, а ты мне – несчастной.
Галя сжалась вся от жалости к подруге. Ну как же так? Да кто ей позволит быть несчастной? Все организуем в лучшем виде. Но Поля опередила ее:
– Пойми меня правильно: ты наносишь мне нарциссическую травму, – язык ее заплетался, – то есть разрушаешь идеальное «Я». Ну как же мне объяснить тебе, деревенской девушке, что, если отобрать у меня мои идеалы, я умру.
– Полька, я не хочу, чтобы ты загнулась. Но с такими идеалами ты точно пропадешь. Надо что-то делать.
– Галя!!! – заорала Полина.
И Гале стало страшно, как будто на ее глазах только что умер человек.
– Скажи мне лучше самую страшную правду: они обрезанные?
– Ну, я вам не скажу за всю Одессу… – такого снижения стиля Галя от подруги не ожидала. Так вот что ее мучит. Вот какие у нее идеалы! Это же прекрасно!
– Знаешь, это не важно. Все равно оно где-то в лице. Вот тут, – Галина показала жестом в области носа, как будто вкручивала лампочку. – Чувство. Где-то между глазами и губами мелькает. Какой-то 25-й кадр, а не любовь.
– 25-го кадра не бывает. Его запретили. Фикция.
– Значит, это 26-й. Как его запретишь? Это же гипноз. Ничего не соображаешь. Только вспышки… И – тошнит! Ой, мне что-то плохо…
При внешнем здоровье у Галки были проблемы с поджелудочной. Эмоциональное напряжение вызывало спазмы. Ну и пить надо меньше.
– Знаешь, как меня скрутило, когда нужно было в ЗАГС идти? Все думали, что я уже беременная и меня тошнит. А меня тошнило, видимо, от одной мысли о замужестве. Я очень старалась быть правильной, такой, как все. Но я до сих пор не понимаю, как они живут, годами, с нелюбимыми и не болеют, не умирают? Если человека организм не принимает, он как аллерген, всю кровь тебе испортит. От аллергии можно умереть.
* * *Несмотря на близость, Полина не знала, как сказать подруге, что теперь у нее есть жених. Не просто на раз, как у Гали, а серьезно. Она чувствовала себя виноватой и в том, что проглядела Светочку, и в том, что чуть не влюбилась в Галиного мужа, и в том, что теперь вот собирается замуж за Потапова, и в том, что теперь ей нужна вся квартира целиком для будущей счастливой семейной жизни. Утешала себя тем, что все друг друга как-нибудь полюбят, ведь любит же она и Светочку, и Галю, и Потапова, и тогда всем места хватит, если не ссориться.
Потапову она назначала свидания то на улице, то в сквере, то у самого детского садика.
– Ей нужно прийти в себя. Может, они помирятся и снова будут жить вместе? – объясняла Полина свою тактику поведения.
– А если не помирятся? Мы так и будем встречаться тайком? – Юрию, как полицейскому, в душе – милиционеру, не нравилось стоять в очереди, ждать, когда придет его звездный час.
– Ну а что, тебе моя квартира нужна или я? – водила его за нос Поля.
– Глупая. Ты можешь переехать ко мне…
– Не могу. Я – домашняя. Мне будет плохо в чужом доме, –хитрила девушка.
– Я же с тобой. Родина там, где нас любят, –у Потапова было море аргументов в свою пользу.
– А сам обзывал Галю предательницей. Видишь, она вернулась. Любит, а приехала домой, – упрекала Поля лейтенанта в недальновидности.
– К тебе домой… – напомнил он.
– Я не могу человека выгнать. Все должно вызреть, – она говорила почти так же, как сказала бы сама Галя.
– Что вызреть? Она скоро к тебе домой мужиков будет водить, а ты им чай подавать.
– Нельзя всех оценивать по Уголовному кодексу. Нельзя.
– Я за тебя волнуюсь. Добрая ты очень. Наивная, как муха, –сетовал Потапов, понимая, что сердиться на нее он не может и в этом все дело. А она чувствует его слабость.
– Почему муха?
– Муха садится все время на самое видное место. Не хочешь, а прихлопнешь.
– Тебе, наверное, нужна зэчка. Женщина с характером и непростой судьбой, – сообразила Полина.
– Спасибо, таких много. Ангел – один. Ладно, подождем, подождем, не волнуйся. Давай лучше поцелуемся! – стал приставать Юрий, не в силах договориться.
– Нет, только обнимемся. Я не в форме.
