Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман
Уфимцев с большим удовольствием свернул бы с тропы и пошел бы лесом, понимая, что на светлом фоне осенних деревьев он прекрасно виден. Однако боязнь заблудиться пересилила опасение встретиться с кем–то или чем–то на этой тропе.
Чего он боялся? На этот вопрос Игорь вряд ли смог дать вразумительный ответ. Полный напряжения сегодняшний день не отпускал, продолжал держать в натяг нервы. И на обычные для ночного леса меры предосторожности, которые не будет соблюдать лишь последний тупой горожанин, не выбиравшийся из своих каменных джунглей дальше пионерского лагеря в розовом детстве, накладывались на тускло мерцавшие кончики вил в руках деревенского мужика Миши, а также опасно поблескивавшую фиксу в уголке рта крепкого парня в десантных ботинках.
Шагов через сто, когда шум большой дороги все сильнее стал накладываться на звуки леса, Уфимцев ускорил шаг и почти побежал навстречу цивилизации.
Тропа резко вильнула в сторону, и Игорь скорее почувствовал, чем увидел, темную фигуру, стоящую перед ним.
Уфимцев остановился, почувствовав, как в груди у него оборвалось что–то большое и с неприятным, тошнотворным холодком ухнуло в живот. Он сделал шаг назад и замер, на всякий случай оглянувшись — ожидая действий противника, на которые и следовало ориентироваться, выбирая способ обороны. Фигура не шевелилась. Игорь пристально, до рези в глазах, всматривался вперед, стараясь не пропустить ни одного движения неизвестного. Фигура не шевелилась. Тогда корреспондент решил взять инициативу в свои руки.
-Слушай, друг, — произнес он, — у тебя закурить нету?
Ответом было молчание.
Игорь сдернул с плеча сумку, намотал ремень на кисть руки, чтобы, в случае чего, суметь нанести удар на расстоянии, и сделал несколько шагов вперед. Фигура не шевелилась.
-Бляха муха, — выдохнул Уфимцев и опустился на обочину: по середине тропы, кокетливо изогнувшись, росла тонкая осинка. Листва с нее уже облетела, и ствол в темноте напоминал человеческий силуэт.
Игорь отбросил в сторону сумку, вытащил сигареты, посмотрел на часы: время у него еще было. Тогда он вытянул вперед ноги и стал отходить от своего страха. Красный светлячок сигареты мерцал в темноте, успокоительно шумел над головой лес, и Уфимцеву стало вдруг весело. Он вдруг понял, что зверски проголодался. Игорь вытащил бутерброд, со смаком его сжевал и почувствовал, как силы вновь возвращаются к нему.
-Господи, какой же я мудак, — произнес корреспондент вслух и поднялся.
В ночи треснул сучок. Игорь отбросил невидимую ветку из–под ноги, сделал шаг вперед и услышал еще один треск. Теперь он отчетливо понял, что звук доносился откуда–то сбоку.
-Стой, где стоял, — прозвучал спокойный голос, — Не дергайся…
Голос звучал за спиной и казался знакомым.
Уфимцев пригнулся и бросился через тропу в лес. Он почувствовал, как всем телом налетел на человека. Ударился об него, как о фонарный столб, аж голова загудела. Неизвестный схватил его за плечо. Игорь крутанулся, оставляя в кисти противника куртку, присел и ткнул кулаком туда, где у того должен был быть пах. Не промазал. Враг утробно выдохнул:
-Эк… сука… — и выпустил корреспондента.
Не разбирая дороги, ломая кусты и ветки деревьев, Игорь бежал на шум дороги. За спиной хрустели шаги преследователей. «Надо же так дуриком… дуриком… дуриком…», — рефреном билась в голове мысль, пока он прыгал через пеньки и проламывался сквозь густой ельник.
Ельник кончился. Ноги вынесли Уфимцева на косогор. Он одним махом преодолел возвышенность, бросился вниз и ахнул по самые колени в холодную воду. «Ч–черт, болото…»
Игорь шлепнулся животом на скользкую и влажную кочку, торчащую у него перед носом, ухватился за какой–то кустик с нежными листочками и вытянул ноги, едва не подарив рыбинской топи свои старые рижские кроссовки. Вскочив, он побежал по болоту, выбирая на темном фоне воды еще более темные пятна — кочки. Пару раз он промахивался, проваливался по щиколотку, а то и по колени, хватался за торчащую там и сям болотную растительность, и мчался дальше. На его счастье, болотце попалось мелкое, без трясины и омутов.
Узкая болотистая прогалина в лесу была видна не только Уфимцеву. Он услышал возглас на самой кромке:
-Вот он, сука!
И другой голос, знакомый:
-Убери пушку, идиот! Бегом за ним, а то уйдет!
За спиной Игоря послышались хлесткие шаги по воде, возгласы и ругань:
-Да тут воды по самые помидоры! И ни хрена не видно!!!
-Вперед, я сказал! — подгонял преследователей знакомый голос.
Уфимцев, как в спасительные объятия матери, влетел под защиту деревьев. Преследователи с руганью шлепали за спиной. Игорь понесся по стремительно редеющему лесу навстречу трассе и с ужасом думал, что он будет делать, если на ней не окажется ни одной машины. Перескочить шоссе и броситься в другую сторону? А если там поле?..
Корреспондент преодолел насыпь дороги и выскочил на асфальт. Действительно, по другую сторону шоссе тянулось нескончаемое колхозное поле. Уфимцев уже приготовился сигануть вниз, в кювет, и бежать дальше, петляя, как заяц, но в этой время за поворотом появились фары.
Игорь бросился навстречу автобусу, размахивая руками.
Водитель подозрительно посмотрел на растрепанного парня, на его мокрые по колено джинсы, хлюпающие кроссовки, к которым пристали клочки болотного мха. Уфимцев перехватил его взгляд:
-Бежал, боялся, что не успею, — выдохнул он, — Да еще в болотце попал…
-Плати за билет, — буркнул водитель, — До города — полторы тысячи.
Дверь захлопнулась и автобус, урча двигателем, начал набирать скорость.
Игорь посмотрел в заднее стекло: взбираясь по насыпи, на дороге одна за другой появились три фигуры. Они по инерции бросились вслед автобусу, быстро поняли тщетность своих попыток и остановились. Игорь облегченно вздохнул и, стараясь не привлекать внимание немногочисленных пассажиров своим затрапезным видом, забился в самый конец «пазика».
Усевшись на дерматиновое сиденье, он вдруг почувствовал пустоту у себя на плече — сумка осталась в лесу.
«Командировка накрылась…» — подумал он, прислонившись виском к стеклу. Расстраиваться по поводу потери фотоаппарата «Зенит — ЕТ», пленок, блокнота и двух несъеденных бутербродов у него не было сил. Наскоро ощупав карманы и убедившись, что деньги и редакционное удостоверение с командировочным бланком по–прежнему у него, Игорь тупо смотрел в окно. Он шевелил пальцами в раскисших кроссовках и бездумно провожал глазами редкие огни мелькавших по обочинам деревень.
Ему хотелось только одного: принять душ, выпить двести граммов водки и завалиться спать на чистых гостиничных простынях.
Глава пятая
ЛЮБИТЕ СЮРПРИЗЫ. РАЗНЫЕ.
Солнечный луч заглянул в окно гостиничного номера, побродил по подоконнику, сполз на пол и, крадучись подобрался к лицу спящего Игоря. Уфимцев недовольно промычал, отмахнулся от него, как от шаловливого котенка, вздумавшего поиграть с хозяином с утра пораньше, и перевернулся на другой бок.
Однако луч не собирался так просто оставлять Игоря в покое. Утихомирившись на несколько минут, он снова пополз по кромке одеяла, в надежде отыскать его глаза. Уфимцев обреченно вздохнул и решил окончательно просыпаться.
Не открывая глаз, он сел на кровати, пощупал голову и едва не застонал: боль тут же ударила в виски. Игорь разлепил веки и скосил взгляд на низенький журнальный столик у стены — проверить, осталось ли что–нибудь в бутылке для лечения похмельного синдрома.
…Вчера вечером он выбрался из автобуса, возблагодарив Бога, что уберег его от глупости положить в пропавшую сумку еще и портмоне с документами и деньгами. В противном случае он вообще бы остался ни с чем. Добрался на троллейбусе до гостиницы.
Свободные номера были, и дежурный администратор в пять минут оформила необходимые бумаги. Игорь был благодарен ей за такую оперативность: в раскисших кроссовках хлюпала вода, а мокрые джинсы противно липли к ногам, при этом скручиваясь и корежась самым причудливым образом. Поэтому первое, что он сделал, получив визитную карточку на проживание на трое суток — побежал в ближайший коммерческий ларек за бутылкой водки.
Горячей еды в ларьке не было, поэтому пришлось обойтись банкой говяжьей тушенки. Даже сейчас, утром, Игорь с мукой почувствовал ее вкус в своем рту: нет ничего безнадежнее, чем закусывать водку холодной тушенкой без хлеба.
Уфимцев выбрался из–под одеяла и с изумлением еще раз посмотрел на столик: вчера он, оказывается, в один присест уговорил полбутылки спиртного. Стараясь не смотреть на раскуроченную банку «тушняка» с торчащей в ней одноразовой пластмассовой ложкой, Игорь налил треть стакана, с внутренней дрожью задержал дыхание и вплеснул в себя его содержимое.
