Ирина Меркина - Свадьбы не будет. Ну и не надо!
Понедельник начался в субботу. В том настроении обновления и ожидания, которое задал субботний преферанс и субботний вечер со слезами и глёгом, Беата пришла на работу – и чудо не замедлило случиться.
На пороге школы ее остановил Взгляд. Он был таким пристальным, что Беата даже споткнулась и огляделась в недоумении: кто это понаставил ловушек на ее пути?
Ловушка стояла поодаль и смотрела на нее удивительными синими глазами. Мужчина около школы – редкий зверь, если это действительно мужчина, не охранник и не шофер. Рядом с редким зверем топтался Никита Панчин, тот самый Ален Делон из одиннадцатого класса, из чего напрашивался вывод, что Ален Делон номер два был, по-видимому, его папой. Или старшим братом, потому что на вид ему можно было дать не больше тридцати.
Старший Ален Делон, не сводя глаз с Беаты, что-то сказал мальчику вроде: «Ну, иди». Никита кивнул и пошел внутрь, по дороге пробормотав: «Здрасьте, Беата Мстиславна».
Беата поздоровалась и проследовала за ним, по-прежнему чувствуя спиной Взгляд, от которого у нее холодело между лопатками.
В учительской она посмотрела на себя в большое зеркало – и осталась недовольна. Ей некогда было подгонять свой гардероб под школьные требования, кроме узкой юбки с зашитым разрезом она впопыхах купила себе длинную и широкую – и вот результат: юбка не подходила к любимому крокодиловому пиджаку. Пиджак пришлось снять и накинуть на плечи широкий кашемировый шарф, от чего вид стал совершенно цыганским. Нет, не то, типичное не то.
Все молодые учительницы страдали от необходимости прикрывать коленки. Но они в основном, носили английские костюмы с юбками-миди и туфли на высоких каблуках. Для Беаты этот вариант не годился. Каблуки и она были вещи несовместные.
В юности Беата Новак пыталась приучить себя к шпилькам, чтобы добавить несколько сантиметров к своему совсем не модельному росту. Но у нее было плоскостопие и низкий подъем при маленьком размере. От этого нога в высокой туфле вставала почти вертикально на носок, как у балерины. Через час такого хождения на пуантах у Беаты начинали болеть все связки, а к середине какого-нибудь торжественного мероприятия она чувствовала себя точно андерсоновская русалочка, идущая по суше, как по острым ножам. О том, чтобы танцевать, нечего было и думать. А домой в те безлошадные времена приходилось тащиться, повиснув на руке провожатого и громко стеная, либо просто босиком.
И тогда Беата плюнула и заменила каблук королевской осанкой и гордо вздернутой головой. Это было идеальное решение. Люди вокруг сразу верили, что Беата нормального роста, а все, кто выше (в том числе безупречные модели, ха-ха!) – несуразные дылды. Мужчины рядом с ней почтительно склонялись, женщины пытались сложиться наподобие подзорной трубы. Но одежду приходилось подбирать так, чтобы не выглядеть бабой на чайнике, – ведь Беата ко всему прочему не была худышкой. Длинная юбка и низкие лодочки в качестве сменной обуви оказались ошибкой, и она дала себе слово сегодня же (к черту тетрадки!) отправиться по магазинам.
– Да кто нас видит, кроме детей! – успокоила ее историчка Вера Евгеньевна, которая, приходя на работу, меняла джинсы на мешковатый сарафан с огромными карманами.
– Бог, – ответила Беата, щурясь и подкрашивая губы перед зеркалом. – Он все видит.
Вера Евгеньевна не впечатлилась. Помимо истории она преподавала основы религиозных мировоззрений, и дискуссии о природе божественного проходили на ее уроках почти ежедневно.
А на Беату кроме Бога и детей в четыре синих глаза смотрели оба Алена Делона – младший на уроках и переменах, старший – на улице. Теперь он почти регулярно появлялся около школы и гипнотизировал ее Взглядом. Беата так и не знала, отец он Никите или брат. Разница была существенной – брат, предположительно холостой, мог считаться подходящей партией, в то время как папа ученика – всего лишь объект для предосудительного адюльтера и по критериям «Ажура» в зачет не идет. Впрочем, может, он разведенный или вдовец? Бывают ведь папаши, ушедшие из семьи, но исправно исполняющие свой отцовский долг. Например, каждый день доставляющие великовозрастное чадо в школу на черном «Мерседесе» с шофером.
Беата почти не удивилась, когда Никита Панчин подошел к ней на перемене и сказал, краснея:
– Беата Мстиславовна, папа просит, чтобы вы пришли к нам в гости. В эту субботу в шесть часов. Он хочет знать, нужно ли за вами прислать машину.
Беата поперхнулась ответом. Мальчик смотрел на нее изучающе. Значит, это все-таки папа. И живут они вдвоем – «к намв гости». Нет, машина ей не нужна. В частной школе Беата могла, слава богу, не скрывать наличие своей «Ауди».
– Вот адрес и телефон. – Панчин протянул ей листочек и заглянул в глаза. – Приходите, пожалуйста.
Надо же, как ребенок заботится об устройстве отцовской личной жизни. Или здесь свой скрытый интерес?
* * *К Панчиным она пришла в новых кожаных брюках (хотя поход в магазин вообще-то планировался за юбкой. Юбка тоже была приобретена – узкая, с неровно обрезанным подолом, но кто скажет, что это нескромно, пусть первым бросит в меня камень) и в новом пиджаке цвета слоновой кости. Этот победительный наряд должен был замаскировать ее растерянность – в сущности, она не знала, зачем идет. Здравый смысл говорил, что оба Панчина – странные типы, если не сказать больше, и лучше держаться от них подальше. Но когда это Беата Новак слушалась здравого смысла!
Двор был огорожен, шлагбаум закрыт. Беата посигналила, и из будочки высунулся охранник с лицом Терминатора.
– Добрый вечер, чем я могу вам помочь? – Вежливые слова совершенно не вязались с бесстрастным голосом и угрюмой физиономией.
– Я к Панчиным, – крикнула Беата в приоткрытое окошко, – двадцать девятая квартира!
– Ваша фамилия, пожалуйста.
– Новак!
Беата подозревала, что ее фамилии нет в том таинственном списке, который сейчас изучает страж ворот. Хотя бы потому, что Никита и его моложавый папа вряд ли знают, какая у нее фамилия. Но она много раз убеждалась, что уверенно произнесенное имя часто открывает даже те двери, которые открываться не собирались.
Охранник кивнул ей и поднял шлагбаум:
– Поставьте машину на гостевую стоянку под номером двадцать девять.
Размеченные гостевые стоянки рядами располагались напротив каждого подъезда. «Мелом расчерчен асфальт на квадратики», – вспомнила Беата. А если к жильцам этого строгого дома приезжает несколько гостей и каждый – на колесах?
Подъезд, как водится, был весь в зеркалах и зеленых насаждениях. В лифте пахло цветочным дезодорантом, как в первых кооперативных туалетах девяностых годов. Беата неожиданно пожалела ту девушку, которая когда-нибудь войдет сюда с искренним желанием остаться. Ей страшноне нравился этот дом с его кричащей элитарностью. Он вызывал не зависть, а раздражение. Здесь хотелось плюнуть на мраморные ступеньки – как Натке в культурном Стокгольме.
Кожаная дверь с золотыми цифрами «29» мягко открылась. Никита встретил ее на пороге в белом джемпере, подчеркивающем сияние рекламной улыбки. За его спиной так же лучезарно улыбались папа-Панчин и какая-то женщина. «Домработница», – со слабой надеждой подумала Беата. Но это была не домработница.
– Не надо переобуваться, проходите. Я мама Никиты. Меня зовут Алла. А это мой муж, Андрей.
– Очень приятно. Беата.
«Выше голову и не смущаться. У мальчика оказалась мама, у Алена Делона жена – ну и что? Радоваться надо, что ребенок не сирота и родители живут вместе».
На празднично накрытом столе с темно-коричневой скатертью было в меру хрусталя и закусок. В приглушенном свете поблескивала мебель в стиле «техно». С ней удивительно гармонировал большой белый рояль. Богатый дом. Изысканный дом. Но зачем ее сюда позвали?
– Никита занимается музыкой, – пояснила Алла. – Он что-нибудь сыграет для вас попозже.
В самом деле, почему бы Никите не сыграть для нее? В конце концов, она просто учительница, которую родители ученика пригласили в гости. И она, кажется, догадывается, с какой целью. Прекрасному Никите для поступления в гуманитарный вуз нужен репетитор по литературе. А вы, Беата Мстиславовна, уже губу раскатали, приготовились выслушивать объяснения в любви. Интересно, от кого? От папы дивного отрока или от его радушной мамочки?
Алла выглядела не столь моложаво, как ее муж. Беата даже сказала бы, что она старше. Но она была ухожена и элегантна, как собирательная героиня журнала «Ажур», проводящая свой досуг в салонах красоты и фитнес-центрах.
Беата отказалась пить и едва притронулась к закускам, которые папа Андрей заботливо подкладывал ей на тарелку. Ей казалось, что в чопорной тишине этой квартиры каждый звук, будь то звон вилки или глоток, раздается на весь дом. Светский разговор неуверенно порхал от погоды к театральным новостям. Но все трое Панчиных выглядели торжественно, как будто главное событие было впереди.
