Сара Дессен - Просто слушай
Оуэн припарковался прямо у входа и заглушил двигатель. Затем поднял с пола несколько дисков и открыл дверь:
— Сейчас вернусь.
Я кивнула:
— Хорошо.
Оуэн ушел, а я стала перебирать коробочки от дисков и поняла, что ни одно название мне не знакомо: «Хэндиуэкс (избранное)», «Джеремая Ривс (ранние композиции)», «Трут Скуод (опус)». Вдруг послышался гудок, и рядом припарковалась «хонда сивик». Я б на нее и внимания не обратила, если б не водитель: на нем был ярко-красный шлем.
Не такой, как у футболистов, а немного больше и толще. Водитель — парень примерно моего возраста в черных джинсах и свитере — помахал мне, и я помахала ему в ответ.
— Привет, — сказал водитель, опуская стекло. — Оуэн на радио?
— Да, — медленно проговорила я. У парня были большие голубые глаза, длинные ресницы и собранные в хвост длинные волосы. — Он сказал, что скоро придет.
Парень кивнул:
— Отлично.
Он откинулся на сиденье. Я очень старалась на него не глазеть, но не получалось.
— Кстати, меня зовут Ролли.
— А я Аннабель.
— Приятно познакомиться. — Ролли вытащил из держателя бумажный стаканчик с соломинкой, попил, и тут появился Оуэн. — Здорово! Я тут мимо проезжал и заметил твою машину. Ты разве сегодня не работаешь?
— Работаю. В шесть, — ответил Оуэн.
— Ясно. — Ролли пожал плечами и снова сел. — Может, я заскочу тогда.
— Давай. Да, кстати…
— Чего?
— Ты забыл снять шлем.
Ролли с ужасом ощупал голову. Его лицо по цвету почти сравнялось со шлемом, который он тут же снял.
— Ой. Спасибо.
На лбу у Ролли остались отпечатки, а волосы были примяты.
— Не за что. Скоро увидимся!
— Ладно.
Ролли положил шлем на пассажирское сиденье и разгладил волосы. Оуэн же снова уселся за руль. Когда мы разворачивались, я снова помахала все еще смущенному Ролли. Он кивнул и улыбнулся.
Мы выехали на главную дорогу.
— Он ему для работы нужен, — сказал Оуэн.
— В смысле шлем?
— Ну да. Он работает спарринг-партнером в секции самообороны.
— Кем-кем?
— На нем остальные во время учебы практикуют удары. Поэтому нужна защита.
— Понятно. И вы вместе работаете?
— Нет, я разношу пиццу. Сюда, да?
Мы подъехали к моему району. Я кивнула. Оуэн повернул.
— Он учится в школе Джексона?
— Нет, в «Фонтане».
«Фонтан» считался «альтернативным учебным заведением». Обычно его называли школой хиппи. Учеников там было мало, и особое внимание уделялось развитию личности. В качестве дополнительных предметов можно было выбрать батик или фризби. Кирстен в свое время встречалась с чудаковатыми парнями оттуда.
Мы остановились на светофоре.
— Сейчас налево или направо? — спросил Оуэн.
— Прямо. Недолго. Я скажу, когда повернуть.
Дальше мы ехали молча, и у меня возникло то же чувство, что и с Уитни с утра: надо хотя бы попытаться завязать разговор.
— И как ты попал на радио? — наконец спросила я.
— Меня всегда привлекала работа ведущего, — ответил Оуэн. — Когда я сюда переехал, то узнал о курсах на радио. Там обучали основам, а потом нужно было написать программу своей передачи. Если понравится, пригласят на пробы. Пройдешь пробы, дадут эфирное время. Так мы с Ролли прошлой зимой стали ведущими. А затем меня арестовали. Из-за этого с передачей пришлось повременить.
Оуэн упомянул арест так спокойно, как будто говорил о каникулах в Большом каньоне или о чьей-нибудь свадьбе.
— Тебя арестовывали?
— Да. — Оуэн снова затормозил на светофоре. — Я ввязался в драку в клубе. Поссорился с одним парнем на парковке.
— А… Да.
— Слышала об этом?
— Может быть, кое-что.
— Тогда зачем спрашиваешь?
Я покраснела. Решаешься на откровенный вопрос, подготовься к такому же ответу.
— Не знаю. А ты веришь всем слухам?
— Нет. — Оуэн посмотрел на меня и свернул. — Не верю.
«Все ясно», — подумала я. То есть слухи доходили не только до меня. Хотя справедливо в общем-то. Я ведь составила свое мнение об Оуэне, наслушавшись разных историй. Похоже, что и он тоже. Во всяком случае, одну историю про меня он слышал наверняка.
Мы молча проехали еще два светофора, наконец я набралась смелости и сказала:
— Если тебе интересно, то это неправда.
Оуэн переключился на более низкую передачу, постепенно заглушая мотор. Мы затормозили на перекрестке.
— Что неправда?
— Что ты про меня слышал.
— Я ничего про тебя не слышал.
— Ну да, конечно.
— Правда. Иначе б сказал.
— Да?
— Да, — ответил Оуэн. Наверно, у меня на лице было написано сомнение, потому что он добавил: — Я никогда не вру.
— Не врешь, — повторила я.
— Нет.
— Никогда.
— Нет.
«Ну да», — подумала я и сказала:
— Что ж, всегда говорить правду — хорошо, если получается, конечно.
— У меня нет выбора. Не умею сдерживаться. Прийти к этому было очень непросто.
Я тут же вспомнила, как ударилась о гравий на парковке голова Ронни Уотермана.
— То есть ты всегда честен.
— А ты?
— Я нет, — легко призналась я и почему-то совсем не удивилась.
Мы снова остановились у светофора.
— Хорошо, что предупредила, — сказал Оуэн.
— Я не врунья!
Оуэн взглянул на меня недоверчиво.
— Я не это имела в виду!
— А что тогда?
Я сама себе рыла яму, но все же попыталась объясниться:
— Просто не всегда говорю то, что думаю.
— Почему?
— Потому что правдой иногда можно ранить.
— Но и ложью тоже.
— Просто… — Я замолчала, не зная, как выразить свою мысль. — Просто мне не хочется никого обижать. Или расстраивать. Поэтому иногда я говорю не совсем то, что думаю. — Смешно, но факт: я уже давно не была так откровенна. А может, и вообще никогда.
— Но ты все равно лжешь. Даже с добрыми намерениями, — возразил Оуэн.
— Знаешь, — сказала я, — мне все равно трудно поверить, что ты всегда говоришь правду.
— А ты поверь. Я не вру.
Я повернулась к нему:
— То есть если я тебя спрошу, не полнит ли меня этот наряд, а ты решишь, что полнит, то так прямо мне об этом и скажешь?
— Да.
— Не скажешь.
— Скажу. Может, не совсем прямо, конечно, но если, на мой взгляд, наряд тебе не идет…
— Врешь, — решительно сказала я.
— …и ты захочешь узнать мое мнение, я тебе его выскажу. Если не захочешь, я промолчу — зачем лишний раз вредничать? Но если спросишь, скажу правду.
Я покачала головой, все еще не веря Оуэну.
— Считаю, что плохо говорить не то, что думаешь. К тому же лучше я скажу, что ты толстая, чем ударю тебя по лицу.
— А еще варианты есть?
— Не всегда. Но иногда случается. Хорошо, когда есть выбор, правда?
Я невольно улыбнулась, сама не знаю чему. Когда мы остановились у следующего светофора, я отвернулась. И увидела на противоположной стороне машину. Мою.
— Все еще прямо? — спросил Оуэн.
— Э… нет. — Я склонилась к окну. За рулем сидела Уитни. Она закрывала рукой лицо.
— А тогда куда? Налево? Направо? — спросил Оуэн и отпустил руль. — Что случилось?
Я снова посмотрела на Уитни. Интересно, почему она сидит в машине? Дом ведь совсем близко.
— Там моя сестра. — Я кивнула на машину.
Оуэн взглянул на нее:
— А что с ней?
— Она нездорова, — на автомате ответила я, не успев придумать что-нибудь другое. Может, привычка всегда говорить правду заразна?
— Понятно… — Оуэн помолчал. Затем спросил: — Может, стоит…
Я покачала головой:
— Нет. Сейчас направо.
Оуэн свернул. Я немного сползла в кресле. Мы проехали мимо Уитни, и стало понятно, что она плачет. Ее тонкие плечики тряслись, рука закрывала лицо. У меня ком встал в горле.
На следующем светофоре Оуэн взглянул на меня.
— Она уже давно больна, — пояснила я.
— Сочувствую.
Оуэн сказал то, что должен был. То, что положено. Но после нашего разговора я поняла, что Оуэн говорит искренне. Он на самом деле сочувствует.
Мы свернули на мою улицу.
— Где твой дом?
— Стеклянный.
— Стеклянный… — Тут как раз показался дом. — А, вот он.
Солнце светило так ярко, что наверху отражалась площадка для гольфа. Внизу за кухонной стойкой стояла мама. Увидев нас, она бросилась к выходу, но потом остановилась, поняв, что это я, а не Уитни. Пока мама не находила себе места, сестра сидела в двух улицах от дома. Мне снова стало грустно, к тому же напомнило о себе чувство долга.
— Ничего себе домик! — сказал Оуэн.
— У всех свои тараканы. — Я посмотрела на маму. Она не сводила с нас глаз. Интересно, она пытается понять, кто сидит со мной рядом? Или так расстроена, что даже не замечает, что я приехала в незнакомой машине с парнем? Хотя, возможно, мама решила, что это симпатичный ученик выпускного класса Питер Матчинский. — Ну ладно, — я взяла сумку, — спасибо, что подвез. Да и вообще за все.
