Дуглас Коупленд - Рабы «Microsoft»
Я сказал, что помню, когда жил «нормально». Еще с Джедом, в детстве. Сьюзен ответила, что жизнь в детстве не совсем считается.
— Главное — как ты живешь, когда становишься взрослым.
— Ну, сейчас я тоже живу нормальной жизнью. С Карлой.
— Вы друг другу очень нравитесь, да?
Я сказал — нет, прошептал:
— Я ее люблю.
Я еще никому этого не говорил, кроме Карлы. Чувство было такое, словно спрыгнул с отвесной скалы в глубокое синее море. А потом захотелось рассказать об этом всем.
Еще немного про тело.
Карла уверена, что люди помнят все.
— Любая стимуляция запоминается. Эту информацию нужно где-то хранить. Наши тела, ты совершенно прав, похожи на дискеты.
— Мне повезло, — ответил я, — что мои воспоминания обычно хранятся в шее и лопатках. Мое тело еще никогда не было таким… живым. Я даже не замечал, что оно у меня есть, пока ты его сегодня не разбудила. Жизнь так хороша, что даже страшно.
Периодически мне кажется, что у моего подсознания плохой день. Это ж надо, какую ерунду я вношу в файл! С другой стороны, разве не так устроено подсознание? Разве оно не хранит все то, чего ты как бы не замечаешь?
СУББОТА
Гаражная распродажа.
Самый настоящий дзен-марафон. Мы решили, что пора стряхнуть с себя все мирское и стать минималистами — по крайней мере начать с нуля. Нам открылись новые горизонты духовного роста.
— Точно, дзен! — радостно воскликнул Баг, когда какой-то несчастный кретин купил его поюзанную электробритву (фу!) и коллекцию сувениров с изображением Эль Макферсон.
Еще мы выставили на продажу:
• надувной «Боинг-747»
• сувенирный фотоаппарат-мыльницу с фиксированным фокусным расстоянием (с автографом Халка Хогана)
• настольную игру «Ник Грек»[45] (для будущих профессиональных игроков)
• стол для пинг-понга
• водяные пистолеты (целая обувная коробка)
• блендеры (два)
• соковыжималку
• осушитель воздуха
• сыр в баллончиках (не распакованный)
• книжки-раскладушки с репродукциями М.К. Эшера
• неприличное количество фигурок дилофозавров
• огромную коробку с надписью Sony, доверху набитую пенопластовой крошкой и кусками упаковки от разной потребительской электроники.
Хотите, вас удивлю? Все распродано. Все. Даже коробка с пенопластом. Баг прав: вся наша людская порода — извращенцы.
Моя машина тоже продалась. Сразу же, первому, кто пришел на нее посмотреть. «Мир Уэйна»[46] прекрасно повлиял на вторичный рынок продукции American Motors.
Честно говоря, хорнет был такой развалюхой, что я не думал, что его купят. Боялся, что придется ехать в нем на юг. Или так где-нибудь оставить.
Теперь я лишился почти всего имущества. Ноль вещей — максимум свободы.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Сегодня мы поехали в Калифорнию, и Карла впервые на меня накричала. Может, я повел себя нетактично, но она отреагировала слишком резко.
Когда она переносила вещи в свой микроавтобус, то погребла под толстым слоем багажа все кассеты, которые мы собирались слушать в дороге.
Я брякнул:
— Блин, как можно быть такой глупой!
Она взбесилась и швырнула в меня электропечку.
— Не смей называть меня глупой! Я не глупая!
Села в микроавтобус и уехала.
Тодд, который стоял рядом, только пожал плечами и принялся снова привязывать эластичным канатом свой тренажер к крыше супры. Я сел в акуру и припустил за Карлой.
Я догнал ее у супермаркета, и мы помирились.
Карла попрощалась с Чечевицей — кошкой из ее бывшего компьютерного дома. У нердов обычно кошки, а не собаки. Наверное, потому, что если надо съездить в Бостон или на тот же COMDEX,[47] кошки несколько дней сами о себе позаботятся, а когда вернешься, скорее всего тебя вспомнят. Удобные в эксплуатации.
Баг радовался перебазировке в Калифорнию, как дитя. Он начал романтизировать наше путешествие еще до того, как мы уехали. Самое противное, что он весь день громко крутил на своем бумбоксе песню семидесятых «Автоколонна»,[48] и теперь она прочно засела у нас в головах.
Состав нашей автоколонны:
Я: акура Майкла
Карла: микроавтобус
Тодд: супра
Сьюзен и Баг: таури со взятыми напрокат прицепами
Тодд сказал, что наша «автомобильная архитектура» в этой поездке «масштабируемая, интегрируемая и полностью модульная — совсем как продукция Apple!»
Возле Олимпии Баг завернул, и — странное дело — меня будто что-то дернуло на съезд. Остальные поехали за мной. Так Багу и надо! Нечего было подселять нам в голову вирус дебильной песни.
Я почувствовал себя зловредным школьником. Да, и такое бывает! Люди — ужасные создания.
Потом нам стало очень не по себе, что мы бросили Бага. Мы поехали его догонять, и меня оштрафовали за превышение скорости. Карма!
Пятая федеральная автострада напичкана радарами.
Когда мы остановились на отдых, я спросил Карлу, почему она не хочет заехать к родителям в Макминнвилль. Карла ответила, что они ненормальные, и я отстал.
Микроавтобус Карлы весь в серых и оранжевых пятнах замазки. Мы называем его Карпом.
Баг нашелся к югу от Юджина (штат Орегон). Он даже не заметил, что мы его бросили. Теперь нас всех объединила страшная тайна.
На выезде из Юджина продавался целый ряд домов. Владельцы вывесили отчаянные призывы вроде «ЕСЛИ БЫ ВЫ ТУТ ЖИЛИ, ВЫ БЫ УЖЕ БЫЛИ ДОМА». Карла посигналила мне, высунула руку и указала на эту вывеску. Дорожный юмор…
Мы договорились, что будем сигналить каждый раз, когда увидим задавленное животное. Кнопки сигнала чуть не сломались.
По телевизору в придорожном кафе показали, что из «Биосферы-2» вышли на волю восемь мужчин и женщин, которые два года провели в герметически закупоренной и самодостаточной среде. Мне эти люди показались очень симпатичными. И форма у них почти такая, как в «Стар Треке»!
Мы поменялись машинами, и я какое-то время вел микроавтобус. Правда, грохот кассет в панасониковской рисоварке вскоре довел меня до белого каления. Рисоварка была завалена целой горой вещей, достать ее никак не получалось, поэтому возле Кламат-Фоллс мы пересели каждый в свою машину.
Въехав в Калифорнию, мы остановились в кафе поужинать. Зашел разговор о том, как быстро меняется общество. Карла сказала:
— Мы живем в эпоху без исторических прецедентов. То есть историю больше нельзя использовать как инструмент для понимания сегодняшних изменений. Например, нельзя взять войну тысяча семьсот девятого года (я взяла дату от балды, хотя такая война наверняка где-то была) и провести параллели между «тогда» и «сейчас». В 1709 г. не было службы экспресс-доставки, пейджеров, бесплатных телефонных номеров и операций на тазобедренном суставе. Никто даже не представлял, как выглядит наша планета со стороны.
Карла поболтала соломинкой в молочном коктейле.
— Сейчас тасуют колоду карт. Придумывают новые игры. А мы едем не куда-нибудь, а на фабрику, где эти карты производят.
Про психозы. За ужином мы обсуждали новый имидж Сьюзен. Я рассказал Карле о том, как классно придумала в свое время мать Сьюзен. Она объяснила дочери, что у той очень высокий IQ, чтобы Сьюзен даже не пыталась притворяться глупой, когда вырастет. Поэтому Сьюзен никогда не делала вид, что чего-то не понимает. Не боялась физики, химии или математики. Возможно, именно поэтому она превратилась в воинствующую панкофеминистку.
Карлу страшно разозлила эта история. Оказывается, родители всегда говорили ей, что она глупая. Все, чего Карла достигла — закончила университет, научилась работать с числами и кодами, — вызывало у родителей одну и ту же реакцию. «И зачем ты забиваешь всем этим голову! Пусть техникой занимается Карл!»
— Карл, мой брательник, хороший парень. Мы нормально ладим, — продолжала Карла. — Но он в середине гауссианы, и с этим ничего не поделаешь. Родители все мечтали, что он станет физиком-ядерщиком, и ужасно его достали. Карлу достаточно управлять маленьким супермаркетом и смотреть футбол. Родители никогда не хотели видеть нас такими, какие мы есть. Вот тебе яркий пример. Однажды я приехала к ним в гости, а у них телефон сломан. Беру чинить. И тут отец отнимает его у меня и говорит: «Пусть Карл попробует». А Карл смотрел телевизор. Да он не починит телефон, даже если тот в него плюнет! В общем, я накричала на отца, Карл тоже накричал на отца, прибежала мать и увела меня на кухню, поболтать «о женском». О рецептах мясного рулета, елки-палки!
Карла завелась не на шутку. Никак не может простить родителям, что они всю жизнь пытались убедить ее, что она глупая.
