Михаил Ремер - Даун
Вот и теперь, если что не так, за уши живо оттаскаю! Не посмотрю, что по двое детей у каждого! А этот? Ну что за человек? Ей-богу, отказаться бы Юлии Дмитриевне от него. Грех, конечно, но что поделать? Все, что ни делается, к лучшему. Господь-то он тоже все видит. Понимает все. И ее поймет. Откажись, увидишь, жизнь-то как переменится!
Костик
Мама увядает. Я много-много раз видел такое. В парке: на клумбах и на деревьях. Осенью. Тогда деревья начинают сбрасывать листья. Все, кроме елок. Цветы желтеют и сохнут. Все увядает, как мама. Но весной снова все оживает: цветы, деревья, трава. Снова зеленеет.
Наверное, маме скоро станет лучше. Как только растает снег. Но так долго ждать этого. Так долго! Ведь сейчас осень! Деревья только-только начали сбрасывать свои листья. Хотя зачем они это делают? Я не понимаю. Что плохого в том, чтобы деревья были зелеными весь год? Как елки. Было бы так здорово!
Папа когда-то рассказывал, что деревья не могут не сбрасывать листьев. Иначе зимой на них налипнет снег. Веткам станет тяжело, и они начнут ломаться. Но почему тогда не ломаются елки, папа? Но папа ничего не ответил. Он не знал. Тогда я понял: деревья тоже подчиняются своим обрядам. Так же, как и люди.
Кому понравится стоять на морозе без одежды? Это же очень холодно! И так можно заболеть. Однажды я вышел на балкон зимой. Я хотел потрогать снегиря. Он сидел на бельевой веревке. Он не шевелился. Мне было так интересно узнать, что с ним.
Я был в футболке и штанах. Вышел на балкон, а дверь захлопнулась. Сама собой. Тогда я жутко замерз! Хорошо, что мама увидела, что я пропал. Она открыла балкон и спасла меня. Она тут же устроила мне горячую ванну. Потом закутала в одеяло и поила чаем с вареньем. Мне стало тепло. Но кто отогревает деревья? Почему они не замерзают?
Я люблю гулять в парке. Особенно когда деревья в листьях. Особенно когда ветерок. Тогда они разговаривают! Точно так же, как и мы. Маленькие деревца смеются. Точь-в-точь как мама. Они всегда веселые. Всегда радостные. Когда бы я ни пришел в парк, они всегда чему-то рады.
Другие недовольно ворчат. Они такие же огромные, как папа. Выше всех остальных деревьев. Наверное, они тоже знают этих Фирсовых и Сергеевых. Наверное, они тоже всегда ими недовольны. Но почему большие никогда не могут думать о чем-то другом? Не о работе?
Елки просто раскачиваются из стороны в сторону. Они не участвуют в разговорах старших. Как Сережа. Стоят себе в сторонке. Они просто наблюдают за остальными. Иногда о чем-то перешептываются между собой. Тихо-тихо, чтобы никто не мог их услышать. Наверное, у них есть какая-то тайна. Какой-то секрет, раскрывать который им нельзя никому. Но почему? Неужели окружающие хотят им чего-то плохого?
А вот кусты. Они маленькие, но шумные. Они тоже хотят поговорить со старшими. Очень. Как я. Но те их не замечают. Совсем. Я хожу по парку и кричу деревьям:
– Эй, вы! Почему не разговариваете с маленькими? Им одиноко без вас! Они тоже хотят, чтобы с ними разговаривали! – Мне кажется, я смог бы уговорить большие деревья. Правда. Но они почему-то слишком заняты своими разговорами. Они не хотят говорить ни о чем другом. Почему они такие упрямые?
А зимой в парке тихо. Деревья стоят без листьев. Они только постанывают. Чуть слышно. Наверное, жалуются друг другу. Рассказывают, как им сейчас холодно и плохо. Но зачем тогда сбрасывать листья? Я знаю: им кажется, что виноваты во всем Фирсов, Сергеев и мистер-дристер. Но виноваты только они сами. В том, что сбросили листья. Я хочу им это объяснить. Очень хочу, но у меня ничего не выходит. Они не понимают меня. Так же как и все остальные. Они не хотят меня понимать.
Мама
Обычно в день рождения Костика мы собираемся всей семьей. Вернее, я собираю. Борис с Сережей вечно заняты. Им вечно не хватает времени на Костика. Они даже не помнят про этот день. Как будто Костика и нет на свете. Поэтому все у нас происходит «как обычно».
Как обычно, за неделю до дня рождения я напоминаю им обоим про то, что им надо быть дома. Как обычно, у обоих сразу же находятся очень важные дела. Как обычно, они начинают доказывать, что оба ужасно заняты. Мне, как обычно, приходилось шипеть на них обоих:
– Да разве можно так относиться к родному сыну? К брату родному! Почему вы оба такие сухари? Трех часов жаль? Да что вам вообще дорого в этой жизни?
Как обычно, такая взбучка действует. Они приходят вовремя. Даже с подарками: мячики там, игрушки всякие, прочая мишура. Кислые, конечно. Всем видом показывают, что им и без этого было чем заняться. Чем? С дружками мотаться по кафешкам? Пялиться в телевизор?
Потом, конечно, оживали. Костик приносил свой любимый хоккей, и мы устраивали семейный турнир. Сергей с Борисом оживали. Все было хорошо. Впрочем, как обычно.
Но на этот раз я решила: все будет иначе. Я не хочу силком тянуть ни мужа, ни сына. Раз они считают, что это им не надо, так тому и быть. Мы и втроем неплохо проведем время. Только я, Оля и Костик. В этот раз на праздник попадут только те, кто этого действительно хочет.
Костик всегда был не таким, как все. Нет, не в том дело, что он отставал. Он чувствовал все намного тоньше. В четыре годика я обратила внимание, что он очень любит слушать музыку. А еще танцевать. Но не так, как дети его возраста – прыгать и кувыркаться. Нет. Сначала он начинал в такт хлопать ладошами, затем приседать, затем прыгать. Не знаю как, но он ухитрялся выдерживать такт!
Решено. Тогда мы с Костиком отправились в музыкальную школу. Все дети в нашей группе оказались старше минимум на год, и Костик как-то затерялся среди ребят. Хоть и группа небольшая, а все равно ему тяжело оказалось. Зато когда все ребята разошлись, он перестал стесняться. Бегать начал, прыгать, изображать танец.
А еще его привело в полный восторг пианино! Когда его посадили за инструмент, он вмиг угомонился и начал бренчать клавишами. Шум поднял тогда, помню, жуткий. Мы с преподавателем решили не отвлекать его и ушли в другую комнату. Разговорились о том о сем. Даже и забыли как-то про Костика. Опомнились, когда шум прекратился. Побежали, понятное дело, назад в зал. Костик сидел за пианино. Точь-в-точь таким, как мы его оставили. Вот только он уже не просто жал на все клавиши подряд. Он играл! Он действительно играл! Пусть простейшая мелодия, пусть то и дело прерывалась, но это была настоящая музыка.
Понятное дело, преподаватель тут же «посмотрела» сына. Выяснилось, что рука у Костика для фортепиано подходящая – ладошка достаточно широкая, уже сейчас может взять интервал из пяти клавиш. Да и наклонности все к музицированию налицо. С тех пор как он родился, это был самый счастливый день в моей жизни! Я уже представляла, что Костик чуть ли не великий композитор. Бах, Бетховен. Глупости, конечно, но тогда так хотелось, чтобы он все-таки нашел себе место в этой жизни.
А вот Борис ничуть не обрадовался этому известию. Скорее, наоборот. Ему показалось, что я слишком много возлагаю надежд на дауна. Да-да, именно так он и сказал. На дауна. И вообще, следует хорошенько взвесить все «за» и «против», прежде чем покупать какие-то серьезные вещи.
– Фортепиано для нас, дорогая, непозволительная роскошь. Но, если хочешь, я, конечно, ничего не буду иметь против.
Лучше бы он тогда просто сказал «Нет!». А то: «Но если хочешь. Я бы, конечно, не против. Думай сама». Я все смогла простить ему: что было «до», что было «после». Но это – нет.
Кончилось все тем, что Костику купили ксилофон. Самый простой, который только нашли (пойми, дорогая, мы не в той ситуации, чтобы сорить деньгами налево-направо).
Как же радовался Костик этому подарку! Он был готов часами высиживать со своей игрушкой! Он играл. Он действительно играл на ксилофоне! Потом, к неописуемой радости мужа, ему это надоело. Конечно! Кому понравится играть на семи нотах? Но Борису было все равно. Он изначально был настроен против Костика.
Не знаю, почему я вспомнила этот случай. Почему именно сегодня? Обида накатилась с новой силой. За себя, за Костика, за нас обоих!
Да что я вас тянуть буду! Делайте, что хотите! Смотрите свои любимые новости и что там еще по телику крутят. А еще я решила, что мы ни за что не будем встречать день рождения Константина дома. Мы устроим ему настоящий день рождения! В развлекательном центре. Вот это будет праздник! Настоящий.
Сережа
Не люблю осень. Сыро, слякотно. Все какое-то сплющенное в дым. А тут еще и днюха у брата. Это значит извольте с кислыми минами сидеть дома и смотреть, как он задувает на торте свечки. Желание типа загадал. Ну-ну. Мы еще и желания загадывать умеем. Опять же подарки искать ему надо. С этим, конечно, проблем нет. Ему что ни подари – всему радуется. Но все равно зря время тратить – ломает. Что я себе занятие не найду?
Обычно мать нам с отцом напоминает про этот день: мол, не забудьте, дома будьте вовремя. Забудешь тут. Конечно. Я бы и рад, да кое-кто не даст.
В этот раз, смотрю, молчит. В общем-то, и правильно. Ей бы лечиться. Отец говорил, она инфекцию какую-то подхватила. Вирус там или что-то типа этого. Действительно, выглядит неважно. Лечилась бы, а не с Костяном возилась. Даже нянечку наняли. Она бы с ним и занималась, день рождения с ним бы и справила. В конце концов, мы ей за это платим.
