Дарья Асламова - В любви, как на войне
Я подошла, присела на его кровать и почувствовала такой могучий запах перегара, что меня чуть не снесло на пол. И при этом я сообразила, что у Вити, как это бывает с утра и с похмелья у многих мужчин, мощная эрекция под одеялом. И жерло направлено явно в мою сторону.
Он смотрел на меня томными глазами, из которых еще не выветрился сон, нежно поглаживал мою руку своими красивыми тонкими пальцами и тянул к себе, чтобы поцеловать.
– Витя, ты хоть бы жвачку пожевал или яблочко съел. От тебя несет, как из уличного туалета, – сказала я. – Или сходил бы позавтракать, что ли.
– Пошли со мной.
– Я свой талончик уже съела. Идите с Олегом вместе.
– Возьми мой талончик, – сказал Олег.
– А ты?
– Вы можете меня убить, но с постели я не встану, – решительно сказал Олег, натягивая одеяло.
– Ну и черт с тобой!
Мы с Витей спустились в ресторан и позавтракали, причем я завтракала уже второй раз. Витя взял коньяка, и мы прелестно похмелились. Мой товарищ ужасно много говорил и все больше и больше возбуждался.
– У меня, – говорил Витя, – есть второе "я", Опасное и непредсказуемое. Когда трезвый, я держу его в карцере, под замком. Но как напьюсь, его уже не остановить. То есть пьяный это уже вовсе не я.
– А кто же? – удивилась я.
– Нехороший человек.
После завтрака мы вместе с нехорошим человеком поднялись в номер, где Олег уже сидел за компьютером с чашкой кофе и сигаретой. Я решительно не знала, куда девать этот день. Налила себе полный стакан коньяку, вышла на балкон и уселась в кресло.
Был отрадный субботний день, и с балкона открывался чудесный вид. Сквозь солнечные очки я любовалась райским индиго неба и ослепительно белым полуденным блеском далеких снеговых вершин. Из-за плеч этих гор напирало солнце, южное, горное солнце, и на балконе было гораздо теплее, чем в комнате.
Я свернулась в кресле, как кошка, и сладко жмурилась в блаженной полудреме. От солнца и коньяка меня разморило, и я чувствовала во всем теле томную слабость.
Витя сел на ручку кресла в опасной близости от меня. Его рука отправилась в путешествие по моему телу: сначала она скользнула под свитер и коснулась груди (а я, признаться, никогда не ношу лифчик, и даже от случайного прикосновения мои соски требовательно напрягаются). Потом пальцы опустились ниже, нащупали маленькое углубление в чаше живота, затрепетали, проявили неслыханное упрямство, когда я попыталась помешать им.
А дальше мое разрешение уже не требовалось.
Я вытянула ноги и положила их на пластмассовый столик, стараясь облегчить мужской руке доступ к отверстию меж моих ног. Я закусила губу от чудовищного нетерпения, когда рука замерла на несколько секунд, точно хищник, готовый к прыжку. "Давай же, давай", – мысленно торопила я партнера. И вздох облегчения вырвался у меня, когда мужские пальцы уверенно и нежно скользнули в таинственную, влажную мякоть между ног. В этот момент на балкон вышел Олег.
– Господи, что это вы тут делаете? – воскликнул он.
– Не мешай, я сплю, – лениво ответила я. Сквозь солнечные очки я видела выражение его лица и могла поклясться, что он ревнует, но никогда в жизни в этом не сознается.
Он твердо верит в свою независимость от женщин. "Чтоб ты пропал! – думала я. – Ты помешал мне кончить".
– Давай я тебе сделаю массаж, – предложил Витя. Глаза у него были совсем безумными.
Я была на взводе, готовая к любым сумасбродствам и глупостям. Опасно так трогать женщину, тем более такую слишком женщину, как я.
Я сняла с себя свитер и легла на кровать грудью вниз. Витя пристроился сверху, чтобы делать массаж спины. Его руки, чувствительные, как у музыканта, с нежной силой разминали мои косточки. "Ну, просто Рихтер!" – думала я. Кожа моя горела,
"е кожа, а сплошные нервные окончания.
Олег пытался работать за компьютером, но получалось это у него хреново. А я совсем спятила. Мне Хотелось того, чего нельзя. Можно, я буду говорить откровенно до грубости? Я хотела заполучить сразу Двоих и немедленно. Это было грубое, примитивное желание самки, которая вдруг видит рядом с собой сразу двух великолепных самцов.
Я с наслаждением потянулась, словно пантера, согнала с себя Витю, встала, выпила залпом коньяк из стакана и подошла к Олегу.
Когда я вспоминаю об этом, я краснею. Я вела себя, как сука в течке. Я терлась об него, прижималась, урча от удовольствия, целовала его в шею. Был бы у меня хвост, я бы его задрала. Но и без хвоста все было ясно. Олег хохотал, делал вид, что печатает на компьютере, говорил: "Ты пьяна". Какие могут быть возражения?
Конечно, пьяна.
Потом я села к нему на колени.
– Ты дашь мне работать, сумасшедшая девка? спросил он.
– Не дам, – ответила я.
Я положила ему руки на плечи и смотрела прямо в глаза хищным, требовательным взглядом. Ничего хорошего в этом взгляде не было. Так, одна похоть и алкоголь.
Я трогала его за ширинку, и он уже не улыбался. Куда девался в этот тревожный момент Витя? Не помню. Кажется, ушел за водкой.
– Прекрати, – сказал мне Олег. – Ничего не будет.
– Ах, так! Хорошо, я ухожу и теперь точно упьюсь вусмерть.
Я разозлилась не на шутку. Грань между тем, когда от выпивки добреют и когда снова впадают в ярость, часто неуловима. Я вышла из комнаты, хлопнув напоследок дверью, и спустилась вниз по лестнице в бар.
Я села у стойки бара на круглый высокий стул в приятном окружении зеркал и батареи бутылок и заказала себе водки с соком. В баре совсем не было посетителей. Неудивительно. В два часа дня. Я тянула водку через соломинку, ожидая, когда опьянение подарит мне двойника. Так чудесно пить в компании с собственным отражением.
Когда в глазах стало двоиться, я расплатилась и ушла к себе в комнату. Легла на постель, не раздеваясь, завернулась в одеяло и уснула.
Разбудил меня стук в дверь. Я села на кровати, не очень хорошо соображая, где же я нахожусь. За окном уже стемнело. Ага. Я во Владикавказе. Стук повторился.
Я открыла дверь. На пороге стоял Витя, поразительно красивый, с ярко блестящими припадочными глазами, двухдневной щетиной и странной кривой полуулыбкой на лице.
Вид у него был совершенно невменяемый, какой-то очумелый. Он не вошел, а ввалился в мою комнату так, что мне пришлось посторониться. Иначе бы он меня просто смел.
Он сел на мою кровать и уставился так, что мне стало нехорошо. Я, конечно, мало что знаю о порядочных женщинах, но, по-моему, на порядочных женщин ТАК не смотрят.
– Что-то случилось, Витя? – робко спросила я.
– Скажи мне честно: ты мне дашь сегодня или не дашь?
– Не дам, – быстро ответила я.
– А почему?
– Сейчас не хочу.
– Тебе что, жалко, что ли?
– Жалко.
– Но у меня на тебя стоит.
– А у меня на тебя нет.
– Тогда я пойду и найду проститутку.
– Да пожалуйста!
Разговор двух идиотов. И все же он попытался завалить меня на кровать, как заваливают зверя на! охоте. Он подмял меня под себя и не давал дышать, закрывая рот поцелуем.
– Убирайся, ты пьян! – закричала я, вывернувшись из его рук.
Он ушел, пошатываясь, неуверенный, тонкий, высокий, нездешний. Космический персонаж. Чужой и непонятный. Что в этой безумной голове?
Я включила телевизор и легла на кровать. Проведу субботу, как добропорядочная домохозяйка. Хватит дурачеств!
Когда я снова задремала под ворохом одеял, в: дверь снова постучали. На этот раз на пороге оказался Олег.
– Можно войти? – вежливо спросил он.
– Ты хоть спрашиваешь, и то приятно.
– Что ты сделала с Витей?
– Я? Ты меня обвиняешь? Вот новости! А что он; со мной сделал? И притом, заметь: не я первая начала.
– Ты знаешь, что он всем показывает свой палец, который побывал в тебе. Он решил больше не мыть руки. Носится с этим пальцем как с писаной торбой.
Я села на кровать и расхохоталась нелепым смехом.
– Не может быть! Ты все это придумал.
– Клянусь тебе!
– Фантастика! Он мне сказал, что найдет проститутку, если я ему не дам. А я ему не дам, потому что я уже нашла мужчину.
Я подошла к Олегу и прижалась к нему всем телом.
– Мужчина – это ты.
– Вот привалило счастье. Но этого не будет.
Однако его руки обнимали меня за талию. Покажите мне мужчину, который оттолкнет меня, если я так близко. При условии, конечно, что он правильной ориентации.
На мне были только тонкие прозрачные колготки и короткий свитер.
– У тебя хорошие ноги, – сказал Олег.
– Хорошие? Только-то? Это оскорбление. У меня лучшие ноги на свете. Безупречные во всех отношениях.
Он смеялся, глядя мне в глаза. Я его развлекала. Тем лучше. Если женщина заставляет мужчину смеяться, значит, он никогда не сможет забыть ее. Это как наркотик. Рассмешите мужчину, и вы останетесь в его сердце. Как кусочек радуги.
Мы тихонько целовались. Потом легли на кровать. Я чувствовала на себе приятную тяжесть его большого тела. Сказать вам правду? Я изнемогала. Так сильно я его хотела. Необъяснимо. Природа, черт бы ее побрал!
