Александр Зиновьев - Нашей юности полет
И через полчаса Студент рассказал все. Сознался, что хотел бежать в Японию и сообщить военные секреты.
— Ну, это ты, брат, загнул малость, — рассмеялся довольный Егоров, наливая Студенту еще стакан чаю. — До Японии знаешь сколько отсюда? Да и какие тебе секреты известны?! — И Егоров рассказал Студенту популярный в то время среди чекистов анекдот. — У одного профессора, понимаешь ли, был друг чекист. Ха-ха-ха!.. Приходит профессор к чекисту в гости и жалуется, что у него один студент очень плохо экзамен сдал. Ха-ха-ха! «Я попросил его ответить хотя бы, — говорит профессор, — кто написал «Евгения Онегина», а он ответил, что не он». Ха-ха-ха! Понимаешь? Говорит, не я! Ха-ха-ха! На другой день чекист встретил профессора. Ха-ха-ха!.. «Все в порядке, профессор, — говорит чекист, — студент сознался: это он написал «Евгения Онегина». Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!.. — Насмеявшись до слез, Егоров отпустил Студента. — Иди пока, спи! А мы будем думать, что с тобой делать. Дело, брат, серьезное. Нельзя без последствий оставлять. Я бы рад… Да сам знаешь, если замолчу, по головке меня не погладят. Иди, спи пока!
Эпилог
Утро. Светит ослепительное, но холодное солнце. Под ногами серебрится и хрустит снег. Двое караульных конвоируют Студента в Особый отдел дивизии. Студент без ремня. Воротник шинели поднят. Вид у него жалкий. Не лучше выглядят и конвоиры. Им тоже холодно. Группу обгоняет полковая штабная машина. В ней — особняк Егоров. Он спокоен и уверен. Жаль, конечно, парня. Совсем еще мальчишка. И из нашего брата, из рабочих и крестьян. А что поделаешь?! Интересы партии и государства превыше всего!
Гимн предательству
Воздвигнув коммунизма зданье,
Давно распавшись в тлен и прах,
Мы шлем потомкам назиданье
В таких возвышенных строках.
Чтобы был от жизни прок,
Чти отцов своих урок.
Поминутно, ежечасно,
Не терзаяся напрасно,
Кому надо, доложи,
Кого надо, заложи,
Осторожно намекни,
Откровенно критикни,
Потихоньку настучи,
С воем-криком обличи,
Донеси, дай знать, продай,
Одним словом — всех предай.
В эпоху сложную такую
Живя, промашки не давай.
Открыто — тех, а тех — втихую,
Но непременно предавай.
Доверьем свыше дорожи.
Отца родного заложи.
Во имя высшего прогресса,
Во имя правды или лжи,
От скуки, так, для интереса,
Кто подвернулся — заложи.
Не бойся и родную мать
За грош за ломаный продать.
Что б ни вопили моралисты,
Своих позиций не сдавай.
Не им судить, чист иль не чист ты.
Знай свое дело; предавай!
Знай, нету в прошлое возврата.
Предай, пока не поздно, брата.
И в каждом слове, в каждой строчке
Курс на предательство держи.
Одних предай поодиночке,
А прочих скопом заложи.
Без психологии затей
Предай, коль надобно, детей.
Пускай не светится награда.
Предай их, если и не надо.
Вот разговор зашел критичный.
На власти вместе нападай.
Что дальше — знаешь сам отлично:
Друзей немедленно предай!
Плюнь на морали этажи.
Про все, где надо, расскажи.
Перепроверено стократ:
Ты не предашь, предаст собрат.
Развив тебе свою идею,
Молчать учитель попросил.
Не жди! За истину радея,
Спеши донесть, что было сил.
Свинью скорее подложи.
По долгу службы доложи.
Начальник с бабою в обнимку —
Не торопись, повремени.
Готовь спокойно анонимку.
Про облик грязный помяни.
В себе ж не ощущай вину,
Предавши в сотый раз жену.
Поблажки прочим не давай.
Любовниц тоже предавай.
Пройдут года. И в этом деле,
Как говорится, пса сожрешь.
И будешь действовать умелей,
И вид достойный обретешь.
Средств расширь ассортимент
И клиентов контингент.
Не лупи впрямую в лоб,
А изящно было чтоб.
В словесах набивши руку,
Использовывай науку.
Не донос обычный сдай,
А проблемы обсуждай.
В ход пусти и это тоже:
Друг Платон, правда дороже.
Один останешься на свете,
И тут нет повода страдать.
Ты все равно за все в ответе.
Себя имеешь шанс продать.
Тебя излишне нам учить.
Сам на себя себе стучи.
Продавши всех и все предавши,
Закончишь жизнь кристально чист.
Прохвосту должное воздавши,
Был, скажут, честный коммунист.
Правдив, надежен, чуток, прям.
В борьбе с пороками упрям.
Жизнь без остатка всю отдал
За самый светлый идеал.
Когда ж предстанешь пред Всевышним,
Как быть, в испуге не гадай.
И тут сомнения излишни:
В живых оставшихся предай.
Скажи Ему как коммунист:
Народ советский — атеист.
Введение в доносологию
Одно время я ишачил на сравнительно преуспевшего и вместе с тем либерального чиновника. Он писал обстоятельный доклад для высшего руководства, а я собирал ему «материалы» и готовил «болванки» за скромное вознаграждение. Мы довольно много разговаривали. И весь этот раздел я написал, припоминая обрывки наших разговоров.
— Мои юношеские годы прошли в условиях буйства, ликования и пиршества доносов, — говорил он. — Само собою разумеется, я относился к ним критически. Я тогда еще не понимал существа переживаемой Великой Эпохи. В студенческие годы я сочинил антисталинскую листовку. Сотрудники Органов приложили немало усилий, чтобы найти автора. Подозревали и меня. Но доказать ничего не могли. Методы современной лингвистики тогда еще не были открыты или еще не были признаны в нашей науке. И я выбрался сухим из воды. Но подозрение все же следовало за мною всю жизнь. Надо думать, оно повлияло на мою карьеру. Не будь его, я, может быть, стал бы академиком, министром или заведующим отделом ЦК. А может быть, наоборот, зачах бы на уровне доцента, полковника, заместителя директора лаборатории или инструктора районного комитета партии. Но дело не в этом. В те годы для меня все сливалось в одно внутренне однородное явление — донос. Лишь много позднее я стал в этом деле, можно сказать, теоретиком.
Считается, что мы — советские люди — охотно сотрудничаем с властями. Это — признак полного непонимания сущности нашей власти. Мы не сотрудничаем с властями, ибо мы и есть власть. Мы участвуем во власти.
Прежде всего хочу довести до вашего сведения, что есть две формы информирования власти, которые обычно смешивают, но которые принципиально различны. Первая форма — отчеты официальных сотрудников органов и штатных осведомителей, давших подписку быть осведомителями (стукачами). Вторая форма — письма граждан, не являющихся штатными осведомителями и сотрудниками органов. Лишь во втором случае уместно слово «донос». Я его и буду употреблять в этом втором, узком смысле. Для первого же случая буду употреблять термин «донесение». Различие этих форм существенно. Первая форма (отчет) — принудительна, вторая — добровольна. Первая является формальной, бюрократичной, рутинной; вторая — существенной, искренней, творческой. Разница между ними похожа на разницу между тем, что и как люди делают в колхозах на государственной земле, и тем, что и как они делают на своих приусадебных участках. И связаны они подобным же образом.
Стукач! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Кому из вас не приходилось быть стукачом?! Как, неужели вас миновала чаша сия?! Ни за что не поверю! Но если даже вы не врете… А вы скорее всего врете, надеясь на то, что списки осведомителей на самом деле были уничтожены после хрущевского доклада (такой слух ходил) или что (в случае, если этот слух был ложным) органы своих не выдают, и вы свою роковую тайну унесете (если уже не унесли) с собою в могилу. Но пусть вы не врете. Так неужели вы гордитесь этим? Напрасно! Это вы перед западными наивными младенцами можете красоваться своей непричастностью к органам. А меня-то вы не проведете. Я-то знаю, что если уж вас органы обошли своим вниманием, то, значит, вы просто были недостойны их внимания. Значит, вы такое ничтожество, что даже органы сочли нецелесообразным с вами связываться. Если бы они предложили вам сотрудничество, то вы не устояли бы, это я точно знаю, и согласились бы. Если бы вы хоть что-нибудь из себя значили, то органы наверняка предложили бы вам сотрудничество. Я это говорю не ради красного словца. Спросите любого сотрудника органов, и он вам скажет то же самое: все мало-мальски значительные индивиды, получившие предложение сотрудничать с органами, дают на то свое добровольное согласие. Число предлагающих услуги по своей инициативе не поддается учету. Бывают, конечно, редкие случаи, когда индивид отказывается от такого сотрудничества. Но в таких случаях индивид удостаивается особо высокого доверия, и ему разрешается отказываться или хотя бы считать себя отказавшимся.
