Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
И Гарри немедленно это понял.
Еще миг – и он отпустил его руку, вопросительно подняв голову.
– Так можно?
Как юноша мог быть настолько наивным, чтобы задать подобный вопрос? За всем этим скрывалось нечто большее, чем простая неопытность.
– Можно все, что хочется тебе, – спокойно ответил он. – Но это было особенно… воодушевляющее.
Гарри моргнул и густо покраснел.
– О, то есть, ты начинаешь немного… э…
– Возбуждаться? Да. – Северус ненадолго задумался. – Гарри, скажи, почему сомневался в допустимости своего действия? Среди любовников такое считается весьма скромной вольностью; ты это понимаешь?
– Я… ну, да, но ты же не…
– Твой любовник?
– Да нет, любовник, – напрягая плечи, нехотя признался Гарри. – Наверное, ты был им уже некоторое время, я же просто не желал с этим мириться.
– Тогда что ты имел в виду? Что я был слишком недоступным?
– Как ни странно, да. – Гарри тер виски. – Или же дело во мне, я не знаю, как… ладно, неважно. Я просто хотел сказать, что ты - не девушка.
– Ах, вот в чем дело. – Северус стал массировать напрягшуюся мышцу на затылке юноши. Гораздо эффективней при головной боли, чем трение висков – если у Гарри действительно болит голова. – Поправь, если я ошибаюсь: значит, тебя не смутило бы целовать ладонь девушке, но с мужчиной ты считаешь нужным вначале проверить допустимость подобной вольности?
– Да нет, ты мне ясно дал понять, что желаешь моих прикосновений, – вздохнул Гарри. – Но затем ты весь напрягся и я решил, что совершил то, что не принято между мужчинами.
– Но почему тебя волнует, что принято между другими, когда речь идет лишь о нашем обоюдном удовольствии?
– Я понимаю, но просто немного нервничаю.
Северус улыбнулся.
– Тогда вернемся к игре?
– О да, ты собирался рассказать о своих старых шрамах.
В действительности, Северус вовсе не собирался потакать любопытству юноши. Но теперь, узнав в какой форме он будет получать от Гарри «вознаграждения», – его молодой человек наконец-то решился исследовать его, – Северус решил, что ничего не потеряет, выдав этот небольшой кусочек информации.
– Я получил их летом, после пятого курса в Хогрватсе.
– Кто…
Ну, ладно, пусть два кусочка.
– Мой отец.
– Что его вывело из себя настолько, чтобы?..
Желая разрядить атмосферу – иначе пришлось бы показать, насколько ему досаждает настойчивость Гарри, – Северус указал:
– Ага, два вопроса подряд! Неужели я не заслужил штрафной поцелуй?
Он был готов к заявлению, что и это правило тоже изменилось, однако Гарри потянулся и пригнул голову зельевара так, что их губы соприкоснулись. Мягкий, совершенно целомудренный поцелуй, в котором не было ничего сексуального. Казалось, что Гарри сочувствовал ему и пытался поцелуем залечить плохое воспоминание. Это раздражало – еще не хватало, чтобы с ним нянчились!
– Твоя очередь, – отодвинувшись, объявил Гарри.
– А где мой бонус? Я ответил целиком и полностью, верно?
– Этот поцелуй и был твоим бонусом. Ну же, спрашивай или очередь перейдет ко мне.
Внезапно Северус понял, куда все это приведет. Гарри станет продолжать вынюхивать о его прошлом до тех пор, пока не вытянет историю этих проклятых шрамов целиком. Нельзя было сказать, что у Северуса сейчас имелся большой выбор. Зельевар приготовился обсуждать свое сексуальное прошлое во всех подробностях – хотя, очевидно, именно эта тема юноше была совершенно безразлична. Однако дело было даже не в этом - его прошлое не имело ни малейшего отношения к тому, чем они здесь собирались заниматься.
Более того, эту тему Северус не обсуждал ни с кем и никогда. Даже с Альбусом.
Первым его порывом было сказать что-то настолько резкое, что тут же заставило бы Гарри оставить данный вопрос и никогда к нему не возвращаться. К примеру, что-нибудь о собственной семье Гарри.
С другой стороны, подобный выпад расстроило бы юношу еще сильнее, заставив его нервничать, поэтому Северус оставил колкости при себе. Вместо этого зельевар задумался о возникшей проблеме и почти тут же нашел отличное, очень слизеринское решение.
Северус прекратил массировать затылок Гарри и принялся расстегивать ему рубашку.
– Эй! – чуть не вскочил юноша. – Ты же обещал, что командую я!
– Ну, разумеется, – успокоил его Северус, методично переходя от пуговицы к пуговице, спускаясь все ниже. – Это непосредственно относится к моему вопросу.
– Ха!
К этому моменту мускулистая грудь Гарри уже предстала перед ним во всей красе. Северус взял двумя пальцами правый сосок Гарри и нежно помассировал его, повторив действие с левым.
– Который из них наиболее чувствителен?
От подобного вопроса на лице Гарри сменился десяток оттенков румянца.
– Э-э… я не уверен…
– Что ж, тогда придется повторить, ты не против? – Северус снова поиграл с каждым из сосков, на сей раз подольше. Он предпочел бы покусывать их, дразня нежную плоть зубами, но это могло подождать.
В конце концов, у него в запасе осталось еще много вопросов.
– Э… наверное, левый, – пробормотал дрожащим голосом Гарри. И этого было достаточно, чтобы Северус понял – оба соска очень чувствительны. Северус продолжал ласки, водя рукой вверх-вниз, массируя соски, ожидая, что Гарри остановит его с минуты на минуту, но юноша этого не сделал. Вместо этого он отвернулся и резко вдыхал, краснел и ерзал на коленях у Северуса. Да, вот это было восхитительно.
Возможно, Гарри понял насколько выдают его произвольные движения, потому что внезапно замер с прикушенной губой. И затем осмелился заявить:
– Ну, так как вопрос был слишком серьезным, я…
Однако Северусу был решительно настроен получить свой бонус, и он не собирался уступать без боя.
– Серьезным? И почему же?
Гарри моргнул и оттолкнул руку Северуса. Он принялся было застегивать рубашку, но Северус предупредил:
– Мне придется снова расстегнуть ее для очередных вопросов.
– Никаких вопросов с прикосновениями… – Гарри внезапно умолк и безвольно опустил руки, так и не застегнув рубашки. Лицо его горело, и он встряхнул головой, словно отчитывая себя за что-то. – Ладно, неважно. Я… наверное, пусть будет так. Я продолжаю думать, что мне не следует…
– Не следует позволять мне до тебя дотрагиваться?
– Я понимаю – мы обязаны, – с явным надрывом вздохнул Гарри. – Но все равно продолжаю думать, что мне не следует… ну, находить это приятным. Или что я обязан притворяться, будто мне это совсем не нравится. Но это бесполезно. То есть… я просто больше не вижу смысла в том, чтобы разыгрывать несчастную жертву. Но все же у меня не выходит… просто расслабиться.
