Филиппа Грегори - Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса
— Он в безопасности! — Мэгги вбежала ко мне босиком, в одной ночной рубашке, простоволосая; толстая свободная коса спадала у нее пониже спины. — Ричард о нем уже позаботился, не волнуйся. Но во дворце пожар, так что вставай поскорей.
Я набросила поверх рубашки капот и поспешила следом за Мэгги. Дворец гудел; звонили колокола, кричали и бегали туда-сюда люди. Мы с Мэгги, не сговариваясь, тут же ринулись в детскую и, слава богу, обнаружили там Гарри, Маргарет и Мэри. Потом старшие дети, спотыкаясь, стали спускаться по лестнице вместе с няньками, которые покрикивали на них, требуя, чтобы они шли скорее и соблюдали осторожность; малышка Мэри, испуганно тараща глазенки, сидела у няньки на руках. Я упала на колени и обняла двоих старших, испытывая невероятное облегчение от того, что они целы и невредимы. Прижимая к себе теплые хрупкие детские тела, я чувствовала, что сердце мое бьется так, словно готово выпрыгнуть из груди.
— Во дворце небольшой пожар, — сказала я детям, — но нам опасность не грозит. Давайте все вместе выйдем наружу и посмотрим, как будут тушить огонь.
Мимо нас пробежали гвардейцы-йомены, неся цепы и ведра с водой. Я крепче стиснула руки детей и поторопила их:
— Идемте скорее. Надо выйти наружу и отыскать вашего старшего брата и вашего отца.
Мы были уже на середине галереи, направляясь в большой зал, когда двери в покои леди Кэтрин распахнулись, и она вылетела оттуда в черном плаще, наброшенном поверх белой ночной рубашки; ее темные глаза смотрели дико, густые роскошные волосы облаком окутывали лицо. Увидев меня, она резко остановилась, воскликнула: «Ваша милость!» — и склонилась в низком реверансе, явно ожидая, когда я наконец пройду мимо.
— Не тратьте времени на пустяки, леди Кэтрин, идемте скорей, — сказала я ей. — Там какой-то пожар.
Но она не двигалась с места, явно колеблясь.
— Да идемте же! — рассердилась я. — И вашу прислугу с собой заберите.
Она набросила на голову капюшон, прикрывая растрепанные волосы, и поспешила следом за мной. И когда мы с детьми уже двинулись дальше, я краем глаза успела заметить, как молодой человек в темном плаще, известный ныне как Перкин Уорбек, выскользнул из дальней комнаты, служившей леди Кэтрин спальней, и мгновенно смешался с толпой слуг.
Я оглянулась, желая убедиться, что мне это не почудилось, и он, поймав мой взгляд, улыбнулся мне тепло и доверчиво и, пожав плечами, беспомощно развел руками — это был очаровательный и совершенно французский жест.
— Она — моя жена, я люблю ее, — только и сказал он как бы в свое оправдание, приблизившись ко мне.
— Я знаю, — тихо ответила я и поспешила дальше.
Парадные двери были распахнуты настежь; вверх по лестнице тянулась цепочка людей, передававших друг другу ведра с водой. Генрих был на конюшенном дворе; он торопил тех, кто доставал воду из колодца, но все равно всем казалось, что дело идет страшно медленно; ветер уже разносил острый запах гари, и колокол все звонил, и люди кричали: «Воды! Скорей! Огонь разгорается!»
Я наконец увидела Артура; он был рядом с сэром Ричардом, на мальчике были только штаны и плащ, накинутый на голое тело.
— Ты же до смерти замерзнешь! — накинулась я на него.
— Ступай и возьми первую же теплую куртку в наших дорожных сундуках, — велела мальчику Мэгги. — Они еще не распакованы.
Артур кивнул и послушно отправился на конюшню.
— Пожар начался в гардеробной! — крикнул мне Генрих, перекрывая царивший вокруг шум. — Теперь ты потеряешь все свои платья и бог знает сколько украшений! — Затем послышался треск дорогого оконного стекла, разлетевшегося вдребезги под воздействием жара, и раздалось что-то вроде взрыва — это прогорела и рухнула одна из балок, поддерживавших крышу; пламя тут же рванулось вверх.
— Комнаты осмотрели? Оттуда все вышли? — крикнула я.
— Вроде бы да, — сказал Генрих. — Вот только… видишь ли, дорогая, мне очень жаль… — Он отвел меня чуть в сторону от цепочки людей, передававших друг другу ведра с водой. — Мне действительно очень жаль, Элизабет, но, боюсь, что мальчишка погиб…
Я оглянулась. Леди Кэтрин стояла рядом, а «мальчишка» уже успел растаять в толпе, кишевшей у парадных дверей дворца. В этот момент пламя взревело с новой силой, языки его уже вырывались из верхних окон.
— Ты сама ей скажешь? — спросил Генрих. — В том, что он погиб, нет ни малейших сомнений: ведь он оказался в самом пекле, поскольку ночует в одной из комнат рядом с гардеробной, а двери туда на ночь тщательно запирают. Пожар возник именно там, так что если мы его и отыщем, то только мертвым. Это трагедия, ужасная трагедия…
Что-то в поведении Генриха насторожило меня. В эти минуты он был невероятно похож на нашего сына Гарри, когда тот, глядя на меня честными голубыми глазами, ясными, как летнее небо, преспокойно выдавал мне какую-нибудь откровенную ложь — насчет того, почему он не сделал домашнее задание, подрался с сестрой или не слушался наставника.
— Значит, мальчик мертв? — спросила я. — Он сгорел?
Генрих потупился, тяжко вздохнул и даже глаза рукой прикрыл, словно на них навернулись слезы.
— Вряд ли мальчишка сумел бы оттуда выбраться, — сказал он. — Огонь уже бушевал вовсю, когда слуги это заметили. Там был настоящий ад… — Он коснулся моей руки. — Все произошло очень быстро. Он не должен был сильно страдать. Скажи ей, что, к счастью, все произошло очень быстро. Скажи, что нам всем очень жаль.
— Я непременно все это ей скажу, — сухо пообещала я и поспешила отойти в сторону, а Генрих остался командовать людьми, которые громко требовали еще воды и песка для тушения разгоревшегося пожара. Вернувшись туда, где стояли леди Кэтрин, Гарри и Маргарет, я окликнула молодую женщину и поманила ее подальше от детей, чтобы они не слышали тех печальных новостей, которые я должна была ей сообщить. Леди Кэтрин быстро чмокнула моего сына в рыжую макушку и подошла ко мне.
— Король считает, что ваш муж спал в одной из комнат в помещении гардеробной, — ровным тоном сказала я. Мой голос был начисто лишен каких бы то ни было интонаций и лился мягко, как молоко.
Она с безучастным видом кивнула.
— Король уверен, что он, скорее всего, погиб в огне, — продолжала я.
— Значит, пожар начался в гардеробной?
— Да, пожар начался именно там, а потом охватил все крыло.
Мы обе помолчали, явно обдумывая тот странный факт, что пожар начался почему-то не на кухне, не в пекарне и даже не в зале, где в большом камине всегда горел огонь, а именно в гардеробной, которая строжайшим образом охранялась. Единственным источником открытого огня там мог быть только огонь свечей, которые зажигают швеи, но они тщательно тушат все свечи, отправляясь вечером по домам.
