KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Юрий Гончаров - Большой марш (сборник)

Юрий Гончаров - Большой марш (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юрий Гончаров, "Большой марш (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В подъезд вошли со двора. Лестница была обычная, как во всех пятиэтажках, не круче, не отложе. Наташа поднялась, но медленно, с отдыхом. Женщина в сером пальто успела подняться раньше их, отперла и распахнула входную дверь, распахнула дверь в десятиметровую комнату в светло-зеленых обоях. В ней стояли две низенькие, заправленные чистым бельем кровати. Был столик, два стула, вешалка на стене. На столике в стеклянной вазочке зеленела ветка миндаля с набухшими почками, частично раскрывшимися белыми звездочками цветов. На подоконнике чернела пластмассовая коробочка сетьевого радиоприемника. Еще что-нибудь из мебели и обстановки в комнате и не поместилось бы. Да ничего больше и не требовалось. Предельно скромно, но чистенько, опрятно. Тот же гостиничный номер – какие они теперь в современных типовых гостиницах, пчелиных ульях, где постояльцев не балуют размерами комнат, богатством обстановки.

Комната понравилась Коровину сразу же. Он взглянул в лицо Наташе, – та тоже была удовлетворена.

– Кухней можете пользоваться, когда хотите, посуду, кастрюльки, сковородки берите, не спрашивая, все, что нужно. Газ у нас не балонный, из магистрали, так что тратить можно без оглядки, – объясняла меж тем женщина. – Дверь в эту комнату обитая, я это нарочно сделала, чтоб квартирантам покойней было. Так что если закрыться – из нашей половины никаких шумов. А вы можете не стесняться, – когда угодно уходить, приходить, слушать музыку, говорить громко, петь…

– Ну, петь мы, пожалуй, не будем… – усмехнулся Коровин. – Или как, Натусь, вспомним годы молодые, тряхнем стариной? Помнишь, как ты в студенческом хоре «Тонкую рябину» запевала?.. Что же, идет, – сказал он хозяйке о комнате. – Вас как зовут-то?

– Надежда Михайловна.

– Договоримся пока так, Надежда Михайловна, дней на десять. А там будет видно. Может, и еще поживем. Как погода. Декабрь все-таки… Вдруг – привалят холода, заштормит…

– Ну, такое у нас редко бывает. В этом году не случится. Только вы уж меня извините, – Надежда Михайловна стеснительно сжалась, – такое у меня положение, я три рубля с человека беру. Официальная цена два, но за столько сейчас никто не сдает, каждый хозяин сколько-нибудь, а набавляет, смотря по условиям. Вы ведь знаете, как сейчас с бельем трудно… Самой стирать приходится, руки от порошка болят. А главное, как видите, комната у меня совсем отдельная, это ценится, я все предоставляю, без ограничений, не как некоторые, то нельзя, это, гостей не водить, поздно не приходить… К тому же – лоджия, солнечная сторона…

– Все понятно, пусть будет по-вашему, Надежда Михайловна, – прервал хозяйку Коровин. Было нестерпимо видеть ее бледное лицо, слушать все эти обстоятельства, которыми она оправдывалась.

Она сразу изменилась, напряженность ее схлынула, лицо разгладилось. Вероятно, другие ее жильцы торговались с ней, она ждала того же от Коровина и теперь была рада, что самый главный и неловкий для нее вопрос решился так просто, скоро и без возражений.

– Вот вам ключи, – показала она на гвоздик возле входной двери. – На нижний замок можно даже не запирать, одного английского достаточно. У нас тут в смысле краж благополучно, по квартирам не лазят. Ну, счастливо вам, располагайтесь, устраивайтесь, а я побегу, как бы не опоздать…

Дверь за ней закрылась. Коровин и Наташа остались в комнате вдвоем. Прошло всего около десяти минут, как они сюда вступили, и вот теперь они были здесь хозяевами, у них было жилье, крыша. Коровин с чувством, в котором мешались удивление и легкая, приятная оторопь от быстроты, с какой они обрели себе пристанище, прошелся по комнате, остановился перед окном и наполовину стеклянной дверью, за которыми была просторная, выложенная кафельной плиткой лоджия.

– А вид отсюда действительно на все сто… Смотри, прямо готовый этюд… И как отлично все компануется! Ей-богу, набросаю. Даже не один, в разных освещениях. Солнечном, ярком… А лучше всего, наверное, в сумерках. Когда все подробности смазаны, размыты, уже горят огни… Вон маяк, красиво, наверное, светится…

– Где, где маяк, вон та башенка? Я ведь первый раз на море, никогда маяков не видела…

Наташа тоже подошла к окну, стала рядом. Коровин обнял ее, привлек к себе, поцеловал в щеку. Потом еще и еще раз стал целовать быстрыми поцелуями все ее лицо: лоб, нос, губы. Она принимала его ласки молча, не отвечая ему своими поцелуями; ее любовь к нему была в тихой радости, которую он чувствовал в ней, в полной ее отданности его прикосновениям, его горячим порывистым поцелуям. Он крепко обхватил ее руками поверх плеч, прижал к себе, и они долго стояли так перед окном, замерев, не говоря ни слова, слыша, как бьются их сердца.

Они прожили вместе уже двадцать лет, и многое, многое было уже в их жизни, их отношениях. Были периоды долгих охлаждений друг к другу и даже отчуждения, когда обоим казалось, что они просто сожители, и ничего больше, ничто внутреннее их не связывает, у него – своя жизнь, свои дела, интересы, у нее – совсем другие, свои, ни в чем нет пересечения, надо разойтись. Были периоды, когда они фактически расходились, хотя внешне это были просто долгие расставания. Коровин уезжал из города, работал в райцентрах, селах по оформлению Домов культуры, колхозных клубов, подолгу, иногда по три-четыре месяца, не появляясь в своей квартире. В такие разлуки он ничего не знал о Наташе, а она ничего не знала о нем. Они не писали друг другу писем, на них не было времени, а Коровин еще и не знал, что писать. Что может он вообще написать Наташе? Какую роспись делает он с товарищами в клубе? Ей это совершенно не нужно, никакого интереса у нее к этому нет. А что еще? Какими обедами кормят их в столовой, что за хозяйка, у которой он живет на квартире? Это еще более ей не интересно и не нужно… Отделывался телефонными звонками, но и то чисто делового свойства: «Зайдет Лешка, передай с ним пару маек, какую-нибудь рубашку, моя уже вконец изорвалась…» Но вот он заканчивал работу, приезжал обросший густой бородой, загорелый на деревенском солнце, пропахший трубочным табаком; у художников, уезжавших в глубинки области, была мода: по-робинзоньи обрастать, обязательно курить трубки, – это возвышало перед местным населением, придавало особый ореол. Он шел домой, в их двухкомнатную малогабаритную квартирку, совсем от нее отвыкший, не чувствуя ее своим гнездом, с внутренней неохотой ожидая встречи с Наташей, – он даже полузабывал ее облик, ее черты за эти месяцы их разлуки. И вдруг оказывалось, что квартира – это все-таки его дом, единственный для него на земле, встреча с Наташей выходила радостной, и начинался пароксизм их новой влюбленности друг в друга, пока он не увлекался какой-нибудь новой работой, замыслом, пока опять куда-нибудь не уезжал.

Их отношения были бы другими и жизнь шла бы по-другому, если бы у них были дети. Но детей не было. Они поженились, когда Наташа заканчивала университет, и сразу же выяснилось – будет ребенок. Но Наташе предстояла двухмесячная практика, а за нею – госэкзамены, все это пришлось бы отложить, выбиться из колеи, и неизвестно, удалось бы вообще получить диплом. Решили – это важнее. Надо еще к тому же устроиться с жильем, ютились у Наташиных родителей, а там было не повернуться, кроме родителей – еще младшая Наташина сестра, тоже студентка, брат-восьмиклассник. Диплом, жилье – и тогда сын или дочка.

Диплом Наташа получила, жилье – не так чтобы скоро, но все же, года через два, Коровин добыл с помощью художественных мастерских. Но врачи Наташе сказали: надо было рожать тогда, а теперь это для вас почти исключается…

Какую понесли они потерю, истинный смысл своей лишенности они стали понимать не сразу, перевалив за тридцать лет, когда у их друзей и знакомых, ровесников по возрасту, подросли дети, пошли в школу, из младенцев, которых требуется только накормить, искупать, уложить в постельку, превратились почти в равноправных членов семьи, и стало видно, какое большое, интересное место им принадлежит, как много занимают они в мыслях, чувствах, всем существе родителей и как пусто, когда нет этих милых, беспокойных, забавных человечков…

И вот теперь судьба дарила Коровину и Наташе то, чего им недоставало, из-за чего каждый из них втайне мучился уже многие годы: весной их должно было стать трое.

Вопреки Наташиным ожиданиям и ожиданиям врачей, все развивалось у нее благополучно, все ежемесячные анализы неизменно оказывались нормальными. Единственное, что нарушало ее состояние, это слабость, быстрая утомляемость ото всего – ходьбы, движений, городского шума, даже чтения и разговоров. Но врачи утверждали, что тревожиться из-за этого нечего, в Наташином возрасте такое случается, особенно в первом периоде беременности, а потом она привыкнет, освоится – и к концу будет чувствовать себя гораздо лучше. Нужны витамины, больше свежего воздуха. Неплохо было бы просто отдохнуть в какой-нибудь другой обстановке, отключиться от работы, всех домашних дел, забот. Не столько физический, сколько душевный покой – вот то самое для нее важное, что можно посоветовать, пожелать…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*