Игорь Шенфельд - Исход
Разум является свойством, проявлением живой материи, но не является материей сам. Разум — это воля, это совесть, это осознание своего «я», это понимание того, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Совесть не есть материя, но ведь она способна реально управлять материей и ее эволюцией! Как же это: нематериальное управляет материальным? Здесь — некий разрыв в симметрии, нарушение единой логики Природы, которого быть не может, не должно. Но не кроется ли разгадка как раз в этом самом кажущемся разрыве логики?
Еще раз сначала: разум — этот нематериальный феномен существует объективно, и это факт, и единственным известным нам пока носителем разума во всей живой природе является человек. Памятью обладает все живое, и боль умеют испытывать все живые организмы, но только человек понимает причину и смысл испытываемой боли, только человек имеет волю и совесть — проявления разума и души. Почему? Зачем? Зачем эта странная, самопознающая, нематериальная, нерациональная сущность — Разум — понадобилась столь рациональной в своей универсальности Природе? С какой целью?
Тот факт, что конкретный Аугуст Бауэр, наделенный разумом, материализовался не вследствие цепочки последовательных случайностей, имеющей нулевую вероятность, доказывает, что Природа ничего не создает зря, она не делает напрасно ни одного движения, она ни на что не тратит энергию даром: она эволюционирует целенаправленно! А следовательно, движущей силой Природы не может быть Хаос, иначе не было бы жизни — высокоорганизованной материи, отрицающей хаос, материи, выстроенной, напротив, из взаимодействия сложнейших закономерностей.
Итак, Разум существует и Природа не хаотична, то есть не абсурдна. Тогда что она делает с Разумом? Зачем она так непоследовательно, неконструктивно, абсурдно распределяет его, управляет им? Вот вопрос: куда девался Аугуст Бауэр? Тело его ушло в землю и превратится в землю, в прах — это понятно. Но зачем он был? Куда подевался тот целенаправленно внедренный в него космос, который жил в нем? Его мысли? Его вдохновения? Его устремления? Содрогания его совести? Боль его души? Куда девались его убеждения, которые ведь что-то да успели сместить, изменить в земном мире, пока он жил? Что: все это тоже ушло с ним в землю и стало землею? Но как может превратиться в землю нечто нематериальное? Не может. Однако, это нематериальное существовало ведь вполне реально! Куда оно подевалось, куда? Погибло и распалось неведомыми фотонами души, не имеющими массы? Но тогда зачем оно было? Зачем оно потребовалось Природе? Зачем Она вкладывает Разум в каждого человека? Чтобы затем стереть его и забыть? Нет, даже не так: зачем Она выращивает частичку этого Разума в каждом человеке, начиная каждый раз с нуля, доводит это развитие до какого-то насыщения, называемого личностью, а затем все гасит, вычеркивает, забывает — миллиарды раз, снова и снова? Разве это не полный абсурд?
С другой стороны, не наделяет же Природа каждого конкретного Бауэра, Марченко, Кравцова или Бадичева специальным заданием на жизнь: например, спасти и вывезти из России свою дочь и внука, чтобы продолжить в них свой генотип? Слишком примитивно было бы это для такого сложного механизма как Природа, слишком детерминировано, слишком глупо, слишком в лоб. Рука Творца изящней. Да, в одной руке Его — карты Случая, но в другой Он держит некий Замысел, познать который все время тщится человек. Может быть, для того и дан ему Разум, чтобы он разгадал этот Замысел? И опять круг замыкается: если это так, то зачем Природа, раздавая искры Разума человеку, гасит их вновь, навсегда, и забывает. Но навсегда ли? И забывает ли? Если предположить, что каждый взращенный человеческий Разум, или каждая взращенная Душа не исчезают в ничто, но уходят в некий Общий Банк Разума, в некое Хранилище Душ, чтобы пригодиться Замыслу, создать его базу данных, его бесценный запас, то у противоречия появляется если не объяснение, то хотя бы смысл, отрицающий абсурд. Потому что тогда абсурд отступает: жизнь материального, живого тела конечна, и с этим ничего поделать нельзя: так установила сама Природа. Но Творец, избрав человека в качестве инкубатора Разума и Души, создает, выращивает для себя то, что Ему требуется, а именно — инструмент самопознания — Разум. Возможно, что Разум этот, взращенный в человеке, нужен Творцу для последующего исполнения Своего Замысла. Ничего, абсолютно ничего все это не объясняет, и с этим умозаключением мы остаемся там же где и были в понимании Замысла, но один крохотный шажок все же сделан: это — признание Разумности всего сущего.
А коль скоро нематериальный, вечный Разум существует объективно, то, возможно, не так уж и наивно предупреждение церкви о Втором Пришествии? Предположим, что когда-то в час «Икс» процессу накопления Разума будет положен конец: количеству придет пора перейти в качество. Настанет то, что церковники называют Концом Света, и некая счетная комиссия приступит к работе на Страшном Суде. Доброкачественный Разум из Общего Накопителя Разума, из Хранилища Душ будет отсортирован от недоброкачественного. Этот последний, получив клеймо «грех», будет предан огню и забвению, а доброкачественный Разум, он же — чистые Души — поступит в распоряжение Замысла для дальнейшего, вечного употребления. Христианское предвидение сходится таким образом с философией Разумного, Бог соединяется с целесообразностью, а человек земной обретает стимул к праведной жизни…
«Жизнь праведная»: а что это такое? И так ли это просто? Кто даст подсказку? Душа? Или Разум? А если они молчат? Где тот аршин, которым измеряется праведность? Нагорная проповедь? «Не убий?». Да, конечно. Но ведь и тут все не просто. А врага, напавшего на твое Отечество — тоже «не убий»? А врага, напавшего на тебя, старого и одинокого, чтобы могли выжить и размножиться дети врага твоего — тоже «не убий»? А недочеловека, намеренно, со злым умыслом отбирающего жизнь у твоего — у любого — ребенка: этого тоже «не убий»? А пройти мимо и дать свершиться преступлению — то есть именно «не убить», но позволить этим самым другому убить другого — это деяние праведное? Нет, не все так просто. И нет того инструмента, которым измеряется Истина. А следовательно, каждый человек остается один на один с этими вопросами, и ищет и дает на них ответы каждый раз самостоятельно — «как Бог на душу положит». И остается человеку одна лишь надежда, что услышал он Бога в себе правильно, и что ответы на поставленные ему вопросы давал верные на протяжении жизни своей; надежда, что будет ему когда-нибудь выставлена справедливая оценка за эти ответы, и что дано ему будет после этого постигнуть Великую Тайну, войти в нее и за ее чертой снова соприкоснуться разумом и душой с теми, с кем расстался и по кому тоскует…
«Если все это так, то может быть, и для меня есть еще надежда? — размышлял Аугуст Бауэр, он же — Вячеслав Марченко, он же — Валентин Покрасов, он же — Андрей Хромов, — «Под каким именем, интересно, поступит мой разум в общую копилку?: хорошо бы знать это еще при жизни, сегодня. Но только кому уже дано это знать? Разве что у ласточек небесных, у стрижей спросить? Может быть, хотя бы они намекнут, начертают в воздухе стремительным почерком, встретится ли когда-нибудь мой разум с разумом того, настоящего Аугуста Бауэра, с которым мы даже знакомы не были… И еще: суждено ли мне встретить ТАМ Галину и Оленьку? И как мы узнаем друг друга? И что мы скажем друг другу, когда узнаем?»…
Заметив вдруг, что солнце уже село, Аугуст Бауэр спешно поднимался со своего стульчика, складывал мольберт и медленно, глубоко, с наслаждением вдыхая чистый воздух вечерних садов, шел к себе домой. Ему на сегодняшний вечер уготовано было еще одно удовольствие: написать письмо внучке Элечке. Люди мира давно уже «контактировались» электронно, но Аугуст любил писать письма но-старинке, живым почерком по белому листу. Сложить бумагу, наклеить марку, запечатать конверт: в самих этих действиях заключался приятный ритуал, и потом: ведь это есть реальный, материальный привет через предмет, соединяющий двух людей, которые соприкоснутся глазами и руками на этом чистом пятнышке земной материи.
Конечно, будет сегодня еще и телефонный звонок, пусть ритуальный («Как дела?» — «Все нормально. А у тебя как?» — «Все отлично»…), но тоже очень важный, потому что будет живой голос, теплый тон, улыбка в тембре…
Аугуст шел мимо аккуратных садиков с журчащими там крохотными фонтанчиками, и соседи сердечно приветствовали его:
— Hallo, Herr Bauer! Alles klar?
Аугуст уютно, старомодно приподнимал соломенную шляпу в ответ:
— Alles bestens, danke.
— Einen schönen Abend noch!
— Ebenso!
— Danke!
Затем тянулся в ночь одинокий вечер, и происходило медленное чаепитие с сушками вприкуску (внизу, в городе имелся «русский магазин», где можно было купить дорогие сердцу деликатесы:
