Вячеслав Недошивин - Прогулки по Серебряному веку. Санкт-Петербург
Толстой И. Мои воспоминания. М., 2000.
Томпсон П. Маяковский на Манхэттене. М., 2003.
Тыркова-Вильямс А. То, чего больше не будет: Воспоминания. М., 1998.
Тэффи Н. Житье-бытье: Рассказы. Воспоминания. М., 1991.
Фарджен А. Приключения русского художника: Биография Бориса Анрепа. СПб., 2003.
Федин К. Горький среди нас: Картины литературной жизни. М., 1977.
Федоров А. Иннокентий Анненский: Личность и творчество. Л., 1984.
Фидлер Ф. Из мира литераторов. М., 2008.
Фрезинский Б. Судьбы серапионов: (Портреты и сюжеты). СПб., 2003.
Хейт А. Анна Ахматова: Поэтическое странствие: Дневники, воспоминания, письма А.Ахматовой. М., 1991.
Хлебников В. Проза. Статьи. Декларации. Заметки. Автобиографические материалы. Письма. СПб., 2001.
Ходасевич Вал. Портреты словами. М., 1991.
Ходасевич Вл. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1997.
Цветаева А. Воспоминания. М., 1971.
Цветаева М. Неизданное: Записные книжки. Т. 1-2. М., 2000.
Цветаева М. Неизданное: Сводные тетради. М., 1997.
Цветаева М. Неизданное: Семья. История в письмах. М., 1999.
Цензура в России в конце XIX – начале XX века: Сборник воспоминаний. СПб., 2003.
Чегодаева М. Заповедный мир Митуричей-Хлебниковых. Вера и Петр. М., 2004.
Черных В. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. М., 2008.
Черубина де Габриак. Исповедь. М., 1998.
Чулков Г. Годы странствий. М., 1999.
Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1-3. М., 1997.
Чуковский К. Дневник 1901-1929. М., 1997.
Чуковский Н. Литературные воспоминания. М., 1989.
Шенталинский В. Донос на Сократа. М., 2001.
Шенталинский В. Преступление без наказания: Документальные повести. М., 2007.
Шенталинский В. Рабы свободы: В литературных архивах КГБ. М., 1995.
Шервинский С. Стихотворения. Воспоминания. Томск, 1997.
Шилейко В. Последняя любовь: Переписка с А.Ахматовой и В.Андреевой. М., 2003.
Шкловский В. Гамбургский счет. Третья фабрика. Жили-были. СПб., 2000.
Шнейдер И. Встречи с Есениным. М., 1966.
Шульц С. мл. «Бродячая собака». СПб., 1997.
Шульц С. мл. Невская перспектива. СПб., 2004.
Энциклопедия Санкт-Петербурга. СПб.; М., 2006.
«Я всем прощение дарую…» Ахматовский сборник. М.; СПб., 2006.
Янгфельдт Б. Любовь это сердце всего: В.В.Маяковский и Л.Ю.Брик. Переписка 1915-1930. М., 1991.
Примечания
1
В.Черных настаивает, что это была всего лишь служебная квартира отца Анны Ахматовой, Андрея Антоновича Горенко, в прошлом капитана 2-го ранга, старшего штурмана, а в 1891-м, в год жизни здесь, чиновника для особых поручений Государственного контроля и коллежского асессора. Вполне возможно, хоть и не ясно, что понимать под словом «служебная»: ему дали ее от службы для проживания в ней, дали исключительно для служебных встреч или он сам снял ее, чтобы быть поближе к работе? Почему же не предположить, что семья его бывала здесь, когда приезжала в Петербург? Или даже останавливалась по этому адресу на день-другой? Подтверждений, конечно, этому нет. Это мое предположение. В Петербурге семья могла останавливаться и у сестры отца, у Анны Антоновны Горенко (8-я Рождественская, ныне 8-я Советская ул., 28).
2
Сведения об Аспазии Горенко и Николае Желвакове я почерпнул из прекрасной книги Ирэны Желваковой «От девичьего поля до Елисейских полей», изданной в 2005 г.
3
См.: Черных В. А. Родословная Анны Андреевны Ахматовой // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1992. - М., 1993. - С. 80. Впрочем, иные ахматоведы коленопреклоненно готовы «оправдать» или «не заметить» и не такие факты в жизни Ахматовой. Хотя она, как мне кажется, давно не нуждается в чьих-либо оправданиях или слепом поклонении. Была такая, какая была. И это, во-первых, уже непоправимо, а во-вторых, нисколько не умаляет ее как поэта.
4
«Скажу только, - напишет о них, например, поэт Д.Бобышев, один из четверки молодых учеников пожилой Ахматовой, - что в “тихом омуте” у нее давно уже водились черти... Несомненно, у нее был роман с Амедео... Было от чего ее мужу (Гумилеву. - В.Н.) сбежать в Африку и разряжать ружья в невинных носорогов! Было от чего лишать девственности своих учениц в сугробах Летнего сада... Скандал - мировой... и притом - какой дерзкий! Что по сравнению с ним последующие выходки имажинистов или футуристов... Детский лепет». Кстати, Бобышев пишет, что ныне почти доказано: Ахматова там же, в Париже, позировала и, представьте, опять обнаженной, другу Модильяни, скульптору Жаку Липшицу. Он, доказывают, изобразил «тихоню» Ахматову девушкой-рыбачкой...
5
Алексей Толстой, кстати, хорошо знавший А.Ахматову и Н.Гумилева (он был даже на их свадьбе), описал обоих в так и не опубликованных ранних пьесах, рассказе «В степи», фрагменте «Обезьянка» из подготовительного материала к «Егору Абозову». Ахматова в них «честолюбивая, холодная, бессердечная и бисексуальная “роковая женщина”». Об этом можно узнать в статье Е.Д.Толстой «Литературный Петербург в ранней пьесе Алексея Толстого». В пьесе Толстого Ахматова - «фатальная женщина, которая холодна, как лед», но при этом соблазняет людей, «чтобы воспользоваться ими для литературного и социального успеха». Ее мечта - слава, пусть дурная, лишь бы стать «над другими, пусть на час». Примерно о том же были высказаны недавно и мнения литературоведов А.Жолковского, О.Лекманова, и автора книги о Толстом А.Варламова.
6
Та же Н.Мандельштам, кстати, напишет: «В ней было больше самопоглощенности и несравненно меньше самоотдачи... Взять хотя бы ее отношение к зеркалам. Когда она смотрелась в зеркало, у нее как-то по-особенному складывались губы. Это она сказала: “Над столькими безднами пела и в стольких жила зеркалах”. Она именно жила в зеркалах, а не смотрелась в них». Вообще об отношениях Ахматовой с зеркалами можно написать восхитительную повесть или на худой конец кандидатскую. Кажется, первым на зеркала обратил внимание Ахматовой литературовед Р.Тименчик. Помните, Кардовская, художница, подсмотрела, как Ахматова ловила в зеркале свой же влюбленный взгляд? Поэт Пяст отмечал, что блестящие выступления Ахматовой на публике были следствием не импровизации, как у других, а итогом серьезной работы. «Она подолгу готовилась, даже перед большим зеркалом, к каждому своему “выступлению”, - пишет он. - Всякая интонация была продумана, проверена, учтена...» А многолетний друг Мандельштамов Борис Кузин, не принимавший стихов Ахматовой, говорил, что «решительно каждое ее стихотворение как бы произносится перед зеркалом. “Вот я грущу. Красиво грущу?” “Вот я села. Красиво села?..”» И добавлял: «Забота о своем портрете не может быть основой творчества великого художника...».
