Валерий Залотуха - Свечка. Том 1
А жаль… Отвел тогда Марат Марксэнович душу, вспомнив все матерные слова, которые сам знал и какие от зеков слышал. А последние слова вышли, можно сказать, исторические, вроде тех, что Александр Невский псам-рыцарям выдал – насчет меча и все такое прочее. Так вот, он, Челубеев, сказал тогда: «Сотрудничать с вами станем, когда вас снова пересажают!» Долго потом на зоне те слова ходили и успехом пользовались. Думал, что никогда воронье черное больше не вернется, но вышло иначе. Спустя несколько лет, когда жизнь стала налаживаться и канализационная стихия была усмирена благодаря челубеевской программе строительства сортиров типа пудр-клозет, как одно-, так и многоочковых, или, как зэки выражаются, дальняков, в «Ветерке» появились эти двое…
Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалась секретарша Юля. Без чая, конечно.
– А где чай? – спросил Челубеев, не очень, впрочем, удивляясь.
Юля наморщила носик и махнула рукой.
– Не до чая теперь, дядя Марат!
– А что такое?
– Пришли!
– Кто?
– Они!
Марат Марксэнович начал догадываться, кто пришел, но по инерции отказывался понимать.
– Да кто же?
– Они! – прошептала секретарша, озираясь и изображая руками на себе длинную бороду, камилавку и подрясник.
Рано или поздно это должно было случиться, а все равно стало неожиданностью. Первый и последний раз о. Мартирий и о. Мардарий были в кабинете Челубеева два года назад, и встреча та запомнилась в деталях. Егоровна, прежняя секретарша, в тот день отсутствовала – примеряла в К-ске новые челюсти, поэтому незваные гости вошли сами, без доклада.
Марат Марксэнович мгновенно сориентировался и как гаркнул с ходу:
– Это что за маскарад?! Быстро переоделись, побрились-постриглись и доложили, как положено! – Думал испугаются, обидятся и уберутся, как те трое.
Не испугались и не обиделись, а назвались. За дурацкие монашеские имена Челубеев зацепился, решив взять врага не на испуг, так на измор. Записал с их слов в настольный календарь:
– МОртирий и МОрдарий, так? Ну, Мордарий понятно, от какого слова происходит, на физиономию вашу глянешь – и сразу понятно. А Мортирий? От мортиры? Так? Или как?
– Никак, – глядя сердито, не согласился бородатый. – Оба наших духовных имени через букву «а» пишутся.
Решил тогда с другого бока зайти, мол, «погонялова» у нас у самих на зоне сколько угодно, меня самого иначе как Хозяином не называют, ну а нормальные человеческие имена у вас есть? Документы, одним словом. Протягивают паспорта: Коромыслов Сергей Николаевич и Творогов Серафим Серапионович. Тоже интересно, и тоже записал в календарь. А бородатый бубнит, надеясь быть правильно понятым:
– Только этих людей уже как бы нет, они умерли вместе с нашим монашеским постригом, а вместо них родились новые люди с новыми именами.
– Мало ли кто умирает, за всеми не уследишь, только как прикажете мне к вам обращаться?
– Так и обращайтесь: отец Мартирий и отец Мардарий.
А вот тут, брат, шалишь! Челубеев даже пальцем погрозил:
– Один у меня отец, мой покойный папочка – Марксэн Емельянович Челубеев, заведующий кафедрой политэкономии и научного атеизма Чебоксарского госуниверситета, и другого быть не может, так как мамочка моя, тоже покойница, была ему исключительно верной женой.
Издевался по полной, думал: плюнут и уйдут. Не ушли, хотя, судя по глазам, плюнуть хотели. Что бородатый, по сути, и сделал:
– Называйте нас, как хотите, хоть горшками, но мы должны здесь исполнять свое послушание. Мы тоже не можем вас, как все, по имени-отчеству называть, потому что и имя, и отчество ваши антихристовы, и лишний раз их упоминать все равно что призывать врага рода человеческого. Так что мы будем называть вас гражданин Челубеев и никак иначе.
И с этими словами протягивает официальную бумажку за подписью начальника К-ского УИНа… Пять раз прочитал ее Марат Марксэнович, глазам своим не веря. По ней выходило, что у этих чучелообразных на зоне одни права, а у него, Хозяина, по отношению к ним одни обязанности. Но была в том документе большой человеческой силы одна зацепочка, за нее Челубеев и зацепился.
– Тут написано: «духовное окормление». Вас ист дас? – В школе Марат Марксэнович учил немецкий, решил блеснуть полученными знаниями.
Бородатый переспрашивать не стал, значит, тоже немецкий учил:
– Есть пища телесная, без нее человек месяц может прожить, а то и больше, а есть пища духовная, без которой и дня человеку нельзя, потому как без нее он в животное превращается.
Тут Челубеева зло взяло, вскипел его возмущенный разум. Девяносто шестой год, личный состав четвертый месяц довольствие не получает, что о заключенных говорить? Те, у кого с воли «дачки», еще кое-как, а неудельные с голоду пухнут. Голодные обмороки во время поверки. «Иванов!» – кричит проверяющий, а Иванов, вместо того чтоб вперед выйти, вниз падает. И педикулез, и дистрофия – страшно вспоминать. А эти, вместо того чтобы пожрать чего привезти, духовной пищей собираются зэков насытить? Ну что ж, попробуйте!
– И когда вы собираетесь это делать?
– Сейчас.
– Отлично! Есть у меня контингентик, который очень в этом нуждается. БУР – барак усиленного режима. Они что там недавно учудили: товарища своего, сокамерника, стержнем шариковой ручки через глаз умертвили, горло ниткой перерезали и крови его по полкружки выпили. Зачем? «Витаминов не хватает». А вы им духовности на закуску!
Присочинил, но не сильно – отморозки в БУРе сидели такие, что мороз по коже. Два монашеских трупа Челубееву были не нужны, поэтому строго-настрого своим наказал: если что – немедленно вмешаться. Запустили черноризников к полосатикам, а сами за железной дверью заспорили – сколько они там продержатся: пять минут или десять. Спорили, между прочим, Генка Шалаумов и Колька Нехорошев, – разве мог тогда подумать…
Через полтора часа в дверь громко постучал вор в законе Вася-грузин, который своим авторитетом порядок в БУРе удерживал.
– Пускай уходат и болше не прыходат! Ныкогда!
Сильно взволнован был Вася, но и у духовных кормильцев вид был аховый. Один – белый, другой – красный, и у обоих в глазах – легкое безумие. Но понял тогда Челубеев – эти всерьез и надолго. И не ошибся.
– Дядя Марат, ну дядя Марат! – напомнила о себе Юля. – Ну что, я их пускаю?
– Ну, пускай, – пожал плечами Челубеев, пребывая в непривычной для себя растерянности.
Юля скрылась за дверью, но тут же вновь появилась.
– Дядя Марат, дядя Марат!
– Ну что еще?
– Спросите их про конец света! – взволнованно пискнула Юля и исчезла, хлопнув дверью.
«Какой конец света? Почему конец света?» – растерянно подумал Челубеев.
