Джеймс Олдридж. - Дипломат
– Но почему же с этим не борются! – воскликнула она.
– А кто должен бороться? – спросил он с расстановкой.
– Не знаю. Кто позволяет это? Кто повинен в этом?
– Господа из Тегерана, которые пользуются нашей безоговорочной поддержкой. Опиум помогает одурманивать и расслаблять народ настолько, что он уже не способен сколько-нибудь изменить жалкие условия своего существования. Мы поддерживаем здесь тех, кто поощряет курение опиума, потому что это помогает им сохранять свое положение и авторитет. Если вы действительно хотите знать, кто в этом повинен, то, по-моему, повинны мы. Некоторые из наших самых влиятельных друзей в тегеранском правительстве – владельцы обширных плантаций опиумного мака.
– А разве не существует международного контроля над торговлей наркотиками?
– Существует. Контролеры время от времени задерживают каких-нибудь курдов, которые, всячески изощряясь, контрабандой провозят опиум в Ирак и Турцию.
– Но ведь мы могли бы легко положить этому конец?
– Бесспорно!
– Как мало мы знаем о том, что тут творится! – воскликнула она.
– Хотя бы об этом узнал весь свет, все равно здесь ничего бы не изменилось, – с горечью сказал Мак-Грегор.
– Неправда! – запротестовала Кэтрин. – Вот в том-то и дело, что никто об этом ничего не знает. Даже я об этом ничего не знала, пока не очутилась вот тут, на месте. Я не думаю, чтобы кому-нибудь в Англии все это понравилось, если бы только там знали правду.
– Но там не знают и не узнают никогда, – сказал он.
Орава ребятишек снова окружила их. Кэтрин дала одному из них плитку шоколада и ласково сказала по-английски, чтобы он поделился с остальными. Мальчишка тотчас же пустился наутек, за ним погнались другие, и началась драка из-за шоколада.
Кэтрин огорченно смотрела на них.
– Я вовсе не хотела этого, – сказала она.
Это была совсем другая Кэтрин, какой он до сих пор не знал, – отзывчивая, свободная от всякой позы. Ему открылась на миг ее душевная прямота, и он был изумлен тем, с какой силой проявилась в ней эта черта. Но тут же ему припомнилось, с каким доверием он к ней однажды отнесся и с каким жестоким цинизмом она этим доверием злоупотребила. Он подумал, что мысль о прямоте Кэтрин всегда будет пробуждать в нем воспоминание о ее вероломстве.
В караван-сарае их ждал Эссекс, расположившийся на диване, прикрытом серым одеялом. В углу комнаты горела керосинка, и возле нее, на тюфяке, сидел иранец в длинном бутылочно-зеленом халате, из-под которого виднелось другое, светложелтое одеяние, доходившее до щиколоток. Для современного Ирана это был необычный костюм, но Мак-Грегор не удивился, потому что сразу увидел бороду и островерхий зеленый тюрбан, дополнявшие внешний облик незнакомца.
– Господь да пребудет с вами, – приветствовал иранец Мак-Грегора.
– Мир да пребудет с тобой, – ответил Мак-Грегор.
Его несколько раздосадовало, что тот обращался к нему, как к неверному. Призывая на его голову не мир, а бога, иранец обнаруживал свой религиозный фанатизм. Для неверного не может быть мира.
– Этот тип как вошел, так до сих пор все что-то бормочет, – заявил Эссекс. – Он распорядился, чтобы сюда принесли керосинку и еще другие вещи и, кроме того, все время сует мне какое-то письмо. Узнайте, кто он такой и что ему надо.
– Он сеид, – сказал Мак-Грегор.
– Это еще что такое?
– Он потомок пророка, – разъяснил Мак-Грегор. – Они все вообще ходят в зеленом, но такого выдержанного во всех деталях облачения я уж много лет не видел.
– Он священнослужитель?
– Вроде того, – ответил Мак-Грегор. – Судя по его приветствию, он, во всяком случае, фанатик.
– Ну, так прогоните его отсюда.
Сеид снова протянул письмо. Он спросил, говорит ли Мак-Грегор по-персидски и может ли прочитать это письмо, которое он принес как рекомендацию, услышав, что здесь находятся англичане, путешествующие с официальной миссией. Мак-Грегор поднес письмо поближе к керосиновой лампе, чтобы прочитать его. Эссекс сказал, что это не важно, а вот нашел ли он русских?
– Здесь русских нет, – ответил Мак-Грегор, – и никто не знает, где их можно найти. Нам остается только вернуться в Зенджан.
– Назад мы не поедем! – сказал Эссекс. – И нам надо во что бы то ни стало доставить сюда машину.
– Вы хотите знать содержание этого письма?
– А там есть что-нибудь важное?
Мак-Грегор провел языком по губам. – Это письмо начальника разведотдела иранского генерального штаба.
– И о чем идет речь?
– Оно гласит, что податель сего облечен полным доверием генерального штаба, и призывает всех представителей иранских властей оказывать ему всяческую поддержку в его работе.
– Какой работе?
Мак-Грегор пустился в одну из своих длиннейших бесед по-персидски, которые всегда так раздражали Эссекса. Впрочем, из уважения к Эссексу, он на этот раз постарался сократить разговор, прервав сеида на полуслове.
– Все это довольно сложно, – сказал Мак-Грегор. – Он говорит, что прибыл сюда для восстановления истинной веры среди отверженного богом народа Иранского Азербайджана. Он говорит, что русские совратили истинно верующих, сделали их недостойными безбожниками и создали политическую партию неверующих, которая и захватила власть в Азербайджане. Цель, приведшая его сюда, – начать священную войну против этих неверующих и создать на религиозной основе политическую партию, которая будет бороться с демократами и послужит оплотом истинной веры в самом сердце Иранского Азербайджана.
– Но почему именно здесь, в этом богом забытом селении? – спросил Эссекс.
– Он говорит, что именно здесь есть реальная надежда на успех.
– Вот как?
– Он говорит, что здесь его знают и что демократическое правительство еще не распространило своего влияния на этот район из боязни раздражить курдов. Несколько организаторов демократической партии приезжали сюда из Тегерана, но их повесили, как предателей и неверных. Его собственная партия – «партия религиозного действия» – сильна здесь потому, что ему удалось хорошо организовать ее Он рассчитывает получить вскоре значительную помощь из Тегерана. По сути дела, это и есть то религиозное возрождение, о котором мы говорили в Тегеране, – добавил от себя Мак-Грегор.
– Что ему надо от меня? – спросил Эссекс.
– До этого я еще не добрался, – ответил Мак-Грегор и возобновил разговор с сеидом по-персидски, допытываясь, чего он хочет от Эссекса.
– Мне нужна его помощь, – ответил сеид.
– Мы христиане, – сказал Мак-Грегор. – Неужели ты будешь искать у неверных помощи против своих братьев-мусульман?
– Нет бога, кроме бога, и Магомет – пророк его. Я прошу поддержки именем бога, а не именем пророка.
