Джон Ирвинг - Сын цирка
Длинная, печальная и полная достоинства коровья морда уставилась на него. Глаза ее по краям были обсижены мухами. Кусок кожи на рыжевато-коричневом боку коровы величиной с кулак был поврежден и тоже облеплен мухами. На самом деле видимая рана вела в глубокую дыру, сделанную корабельной мачтой, когда ее перевозил грузовик. Мартин не видел момента столкновения, а беспорядочная толпа закрывала от него смертельную рану коровы.
Внезапно толпа расступилась — шла какая-то процессия. Мартин смог увидеть всего лишь сумасшедших, швырявших цветы. Когда молящиеся прошли, корова осталась лежать, усыпанная лепестками роз. Некоторые прилипли к ране вместе с мухами. Одна нога коровы оказалась вытянутой: животное лежало на боку, почти касаясь рогом канавы. Там, в нескольких сантиметрах от рога, лежало целехонькое человеческое испражнение. За этим непотревоженным рогом куском дерьма находились палатки торговцев. Продавалось нечто, в чем Мартин Миллс не был заинтересован — розовая пудра, о которой миссионер подумал, что это что-то съедобное или какие-то специи. Немного пудры просыпалось в канаву, там розовые частички накрыли и коровий рог, и лепешки дерьма.
Вот каким оказался для Мартина микрокосмос Индии: смертельно раненое животное, религиозное шествие, бесконечные мухи, невероятно яркие краски, человеческое испражнение и, разумеется, дикое смешение запахов. Словно миссионер получил предупреждение свыше о том, что если он не увидит нечто большее, чем это убожество, он едва ли понадобится миссии Святого Игнатия или любой другой миссии в подобных странах. Будущий священник в смятении подумал, сможет ли он удержать блевоту, чтобы сохранить достоинство пастора. Пребывая в таком болезненном состоянии сознания, Мартин Миллс даже не подозревал, как ему повезло, что известие о Мадху он получил лишь на следующий день.
Забери меня домойВ Дамском саду клуба Дакуорт полуденное солнце пыталось пробиться сквозь беседку. Из-за плотных бугенвиллей лучи света яркими бусинками проникали в просветы между растениями и словно драгоценными камнями усыпали скатерть на столе. Нэнси подставила руки под эти лучики-иголочки и играла ими, стараясь, чтобы солнце отразилось от ее обручального кольца, когда с ней заговорил муж.
— Тебе не следует быть здесь, моя сладенькая. Лучше тебе пойти домой, — сказал ей детектив Пател.
— Я хочу быть здесь.
— Тогда должен предупредить тебя: не жди никакого удовлетворения. Так получается — даже когда их ловишь, то никогда до конца не бываешь доволен. — Заместитель комиссара полиции пожал плечами.
— Она опаздывает, — заметил доктор Дарувалла, который все время смотрел на часы.
— Они оба опаздывают, — произнесла Нэнси.
— Мы предполагали, что Дхар задержится, — напомнил ей полицейский.
Дхар ждал на кухне. Когда появится вторая миссис Догар, мистер Сетна будет за ней наблюдать и, увидев, что она явно выходит из себя от раздражения, он позовет Дхара. Задумав это, доктор Дарувалла исходил из теории о том, что нетерпение толкнет Рахула на необдуманные поступки.
Когда он появился, его почти никто не узнал. Рахул надел то, что западные женщины называют маленьким черным платьем. Юбка у него оказалась короткой, постепенно расширяющейся к краям, а талия очень высокой, плотно облегающей. Платье хорошо выделяло маленькие острые груди миссис Догар. Если бы она надела к нему темный жакет, то выглядела бы, сотрудницей в преуспевающем офисе. Дарувалла подумал, что без жакета платье было бы уместно на вечеринке с коктейлем в Торонто. Словно для того, чтобы нанести оскорбление членам клуба, рукава у платья отсутствовали, а верхняя часть, выполненная в виде полосок-спагетти, прекрасно оттеняла загорелые голые плечи Рахула не говоря уже о груди. Фарук нашел, что он слишком мускулист для такого платья. Потом до него дошло: Рахул полагал, будто оно понравится Дхару.
Миссис Догар двигалась не как сильная и крупная женщина. Ее появление в обеденном зале клуба Дакуорт меньше всего было агрессивным. Она вела себя скромно, как девочка. Вместо того, чтобы самой пройти к столику, она позволила пожилому мистеру Сетне провести себя, поддерживая за руку. Доктор Дарувалла никогда не видел, чтобы она так ходила. Это была женщина, не способная взять ложку или вилку, чтобы постучать по стакану для воды. Исключительно женственная особа, она лучше умрет с голоду за столиком, но не привлечет к себе ненужного внимания. Она будет сидеть, улыбаясь и ожидая Дхара, пока клуб не закроется и кто-нибудь не пошлет ее домой. Детектива Патела не застало врасплох такое перевоплощение. Заместитель комиссара полиции сказал сценаристу, едва только миссис Догар села за стол:
— Не стоит заставлять ее ждать. Сегодня это другая женщина, — произнес полицейский.
Фарук подозвал мистера Сетну — пусть Джон Д «появится». Все это время заместитель комиссара полиции наблюдал за тем, что миссис Догар делает со своей сумочкой. Сегодня они поступили так, как подсказала им Джулия — усадили Рахула за столик на четыре персоны. Джулия утверждала, что когда за столиком на четверых сидят только двое, то женщина обычно кладет сумочку на один из пустых стульев, а не ставит ее на пол. Фарук же хотел, чтобы сумочка лежала на стуле.
— Все равно она поставила ее на пол, — заметил детектив Пател.
Джулия, которой Фарук не смог помешать присутствовать на этом ленче, высказала свое мнение:
— Это потому, что она не настоящая женщина, — заметила жена доктора.
— Придется Дхару позаботиться о сумочке, — сказал заместитель комиссара полиции.
— Это из-за убийства, не так ли? — спросил его доктор. — Я имею в виду то, что убийство ее совершенно утихомирило, произвело такой успокаивающий эффект. Правда?
— Выглядит так, будто сегодня она чувствует себя, как молоденькая девочка, — ответил Пател.
— Ей требуются большие усилия, чтобы чувствовать себя молоденькой. Однако как много надо совершить для этого, — заметила Нэнси.
За столом миссис Догар появился Дхар. Он подошел сзади, Рахул его не видел, и положил руки на его голые плечи. Может быть, он на него облокотился, поскольку Рахул весь сжался, однако актер при этом пытался ногой свалить его сумочку. Маневр у него получился, Рахул поднял сумочку и положил ее на пустой стул.
— Мы забываем разговаривать, — упрекнул собеседников заместитель комиссара полиции, — а нам нельзя просто глазеть на них и молчать.
— Пожалуйста, убей ее, Вайджей, — взмолилась
Нэнси.
— У меня с собой нет пистолета, дорогая, — солгал заместитель комиссара полиции.
— Что ей присудят по закону? — спросила Джулия полицейского.
— В Индии существует высшая мера наказания, однако приговор редко приводят в исполнение, — ответил детектив.
— Смерть через повешение, — сказал доктор Дарувалла.
— Точно, однако в Индии нет суда с несколькими судьями. Единственный судья решает судьбу заключенного. Гораздо более распространены пожизненные заключения и тяжелые принудительные работы. Ее не повесят.
— Тебе нужно убить ее сейчас, — повторила Нэнси. Мистер Сетна склонился над столиком миссис Догар, подобно взвинченному привидению. Левой руки Дхара они не видели, поскольку она находилась под столом. Возможно, она лежала на бедре Рахула или на его колене.
— Будем просто разговаривать, — оживленно предложил всем Пател.
— Я е…ла этого Рахула, е…ла Дхара, — сказала Нэнси мужу.
— Тебя я тоже е…ла, — обратилась она к Фаруку. — Тебя — нет, так как ты мне нравишься, — сообщила она Джулии.
— Спасибо тебе, дорогая, — ответила Джулия.
— Е…ла, е…ла, е…ла, — повторяла Нэнси.
— Бедная твоя губа, — говорила в это время миссис Догар Дхару.
Эти слова мистер Сетна понял. И не только он. Сидевшие в Дамском саду поняли это тоже, поскольку они увидели, как Рахул потрогал нижнюю губу Дхара своим длинным указательным пальцем. Это легкое, мимолетное касание было похоже на прикосновение пера птицы. Нижняя губа Дхара отливала темно-синим цветом.
— Надеюсь, сегодня ты не расположена кусаться, — мрачно пошутил Джон Д.
— Сегодня у меня хорошее настроение. Хочется знать, куда ты меня отвезешь и что будешь со мной делать, — кокетливо отозвалась миссис Догар.
Удивительно, какой молодой и хорошенькой она себя считала. Губы у нее сжались, что только подчеркивало глубокие морщины в уголках кровожадного рта, чуть раздвинувшегося в застенчивой улыбке, словно она улыбалась, покрывая губы помадой перед зеркалом. Хотя макияж удачно скрывал ранку, однако над подведенным зеленым веком одного глаза виднелся маленький воспалившийся шрам, отчего она моргала, как будто у нее щипало в глазу. Порез был невелик, это все, что смогла сделать проститутка по имени Эйша, когда она потянулась назад рукой, чтобы вцепиться в глаз Рахула, быть может, за секунду до того, как тот свернул ей шею.
