Том Вулф - Голос крови
– Ммммм… понятно. – Тон сказанного означает «Мне не понятно, но продолжайте. К вашему фанатику-дружку мы еще вернемся».
– Одним словом, эта женщина, его приятельница… – И Джон описывает, со слов Нестора, соответствующую сцену с запаниковавшим Королевым.
Эд смотрит на Катлера.
– Во-первых, – начинает юрист, – ее нельзя назвать свидетельницей. Мы имеем дело с косвенными показаниями. Свидетель – это тот, кто присутствовал при совершении преступления. Вашу информацию можно использовать в суде, но она не является свидетельским показанием.
:::::: Господи, спасибо тебе, Катлер! – думает Эд. – Вот уж кого на кривой не объедешь!:::::: С трудом сдерживая улыбку, он смотрит на Джона Смита. Но как! Это взгляд снисходительного до поры до времени начальника. Вслух же он произносит:
– Сообщите мистеру Катлеру, что там еще у вас.:::::: Ну-ка, что скажешь, после того как из-под тебя выбили стул?::::::
Джон Смит переходит к открытому признанию Игоря в том, что тот занимался подделкой картин. Рассказал, что сфотографировал их в его квартире, а еще – о принятых Королевым мерах по созданию безупречной «биографии» поддельных картин и, в частности, о его поездке в Штутгарт, где русский заплатил немецкому эксперту (фамилия такая-то) за нужное заключение. Рассказал о вторичной подделке, если можно так выразиться, о каталоге столетней давности, перепечатанном недавно на бумаге того времени… тоже своего рода произведение искусства. Смит в не свойственной ему манере поет дифирамбы создателям фальшивого каталога… найти такую бумагу, воспроизвести особенности старинного переплета и способа репродуцирования, даже причудливых оборотов старомодной речи… Этот несвойственный ему лирический монолог превратил аморальное штукарство в дионисийский шедевр за гранью добра и зла…
Смит завершает речь, и Эд переводит взгляд на своего спасителя, не подверженного подростковым амбициям и эмоциям. Стэн Фридман и Джон Смит тоже уставились на питбуля с юридической степенью.
Непререкаемый арбитр подается вперед, поставив локти на стол, и обводит всех по очереди взглядом абсолютного превосходства… волкодава… насколько этот образ применим к человеку с аккуратным брюшком и гладкими скулами, в отутюженной крахмальной белой рубашечке и дорогом итальянском шелковом галстуке.
– Если отталкиваться от того, что вы нам рассказали, – начинает он, – то вы не можете публиковать статью, утверждающую, что Королев не просто передал картины музею, но еще совершил то-то и то-то. Даже если некто признался в создании подделок. Ваш Друкович, похоже, жаждет, чтобы все оценили его таланты и отчаянную смелость. Типичный случай мошенника. Кроме того, он завзятый пьяница и открыто гордится тем, чем занимается.
:::::: Да, я знал, на тебя можно положиться! Ты – реалист в окружении подростков, которым нечего терять, что бы мы ни напечатали… в отличие от меня… на карту поставлена моя карьера, мои средства к существованию… под уничижительный припев моей жены. Уже слышу: «Вечно ты со своими закидонами, но чтобы так занесло! Оклеветать великого гражданина и мецената, чье имя высечено большими буквами на фронтоне музея… в честь которого мэр и другие выдающиеся люди Большого Майами… среди которых затесался мой никчемный муж… устраивают грандиозный банкет, и ты собираешься выставить их наивными болванами, провинциальными ослами … и все только потому, что какой-то новоявленный щенок загорелся идеями свободной прессы и миссией всеобщего просвещения, а на самом деле думает только о том, как прославить свое эго с йельским дипломом… надеюсь, теперь твое никчемное, пустое эго удовлетворено? Можете и дальше кричать о свободе прессы, о вашей особой миссии… о том, что вы стоите на страже граждан… ага, пока они спят. Тьфу! Ничтожество, возомнившее себя крупным издателем… впереди у которого оглушительное фиаско!» Айра Катлер, храни тебя господь! Ты спас меня от катастрофы… от семейного смерча…::::::
А меж тем Айра Катлер продолжает:
– Вы не можете обвинять Королева ни в каких грехах…
:::::: Так его! Давай! Вправь ему мозги!::::::
– …потому что у вас нет ни свидетелей, ни доказательств. У вас нет ничего против Королева…
:::::: Отлично, брат! Покажи ему, где раки зимуют!::::::
Груз с плеч. Можно выдохнуть.:::::: Все-таки есть бог! Я умываю руки.::::::
И снова звенит голос питбуля:
– А с другой стороны, материал серьезный и факты довольно убедительные. Этот ваш… Игорь… признался, что подделывал картины, и вы все записали на пленку. Вы установили, что русский художник живет под разными именами… Игорь – в городе и Николай – в приюте…
:::::: Что происходит? «А с другой стороны…» Что за поворот? «Материал серьезный…» Теперь питбуль задними лапами ведет под меня подкоп? Ты уж выбери что-то одно! Держись одной версии, песья башка!::::::
– …еще эта тайная студия в Холлендейле, – продолжает Катлер. – Вы можете обнародовать материал, если: a) этот парень знал, что вы его записываете, и б) если там не будет умысла изобразить Королева мошенником. Насколько я понимаю, Джон, вы пытались установить контакт с Королевым.
:::::: Он назвал его «Джоном», притом что в первый раз видит этого мальчишку, играющего с огнем!::::::
– Да, сэр, – подтверждает Джон Смит. – Я оставил…
Он не договаривает, так как у него звонит мобильный. Он выуживает его из внутреннего кармана пиджака и посмотрел на экран. Прежде чем ответить, вскакивает на ноги и обращается к юристу:
– Простите, сэр, это важный звонок!
Он отходит в угол и буквально засовывает в него голову, так что одна щека касается стены, а другая – окна.
– Алло, – говорит он, а через пару секунд кричит: Господи! – и стонет. Подобные эмоциональные проявления ему совершенно не свойственны. – Оооооооо! – воет, будто получил удар под дых. И это Джон Смит? Так он стоит в углу не больше полминуты, показавшихся ему вечностью. Наконец тихо и вежливо произносит: – Спасибо, Нестор.
И без того обычно бледный, сейчас он как покойник. Кровь отхлынула от лица. Он даже не шелохнулся. Когда же снова говорит, в голосе слышится опустошенность:
– Звонил мой источник. Из Холлендейла. В приюте, под лестницей, обнаружили труп Игоря Друковича. Со сломанной шеей.
:::::: Черт!:::::: Для Эда все перевернулось с ног на голову. Попробуй теперь не дать статью… а ведь имя Сергея Королева выбито в камне перед музеем… они сидели на банкете за одним столом!:::::: Отныне, бесстрашный журналист, ты рискуешь своей шеей! Черт знает что!::::::
Рыцарь Хайалии
Шесть сорок пять, а Эдвард Топпинг IV в своем офисе крутится как белка в колесе. Настоящий Содом! Он ни разу не посмотрел в окно во всю стену, этот символ его величия, на бухту Бискейн, Майами-Бич и Атлантический океан с его миллиардами блесток под медленно разгорающейся небесной лампой. Ни разу даже не присел, разве что приваливался к столу костлявым бедром. От уха не отлипает телефонная трубка. Глаза впились в монитор. Нетерпеливые, яростные, панические звонки, эсэмэски, твиты и вопли из разных уголков страны… если бы со всего мира!.. от встревоженного арт-дилера в Ванкувере, у которого три сорок пять ночи, и организатора художественной выставки в швейцарском Базеле, где сейчас без четверти час, до аукционного дома в Токио (без четверти восемь вечера) и взволнованного, нет, близкого к панике, визжащего частного коллекционера в новозеландском Веллингтоне (почти завтра)… все мыслимые новостные ленты… британские, французские, немецкие, итальянские, японские телевизионщики, не говоря уже о всевозможных кабельных и прочих сетях в Америке. Команда «Си-би-эс» уже поджидает его в вестибюле – в шесть сорок пять утра!
