На запад, с жирафами! - Рутледж Линда
— Но я не хочу возвращаться! Я сам довезу вас до Калифорнии! Я могу, клянусь матушкиной могилой!
Взгляд, которым он меня наградил, остановил бы и разъяренного носорога.
— Малец, либо ты соглашаешься на Вашингтон, либо останешься тут, на обочине, дожидаться, пока тебе соизволит помочь кто-нибудь из незнакомцев. Решай.
Я кивнул. Старик распахнул дверь пошире, перебрался на пассажирское сиденье, а я мигом шмыгнул в кабину, пока он не передумал.
Пока я только осваивался с управлением, нас так трясло, что зубы без конца стучали. Но с каждой милей у меня прибавлялось сноровки, а внутри начало зарождаться какое-то новое чувство — я и сам не знал, стоит ли ему верить, ведь никогда прежде еще не ощущал ничего подобного, — но, кажется, мне наконец улыбнулась удача.
К тому же я заметил в окно заднего вида машину, которая с каждой секундой приближалась, а потом сбавила скорость и стала, как привязанная, ехать за нами на небольшом расстоянии.
Это был «паккард». Зеленого цвета.
Впервые в жизни я ощутил бескрайнее, чистейшее счастье. В ту минуту я готов был ферму поставить на то, что в салоне сидит рыжеволосая девушка в брюках и с верной камерой под рукой.
— …Золотце, я вам завтрак принесла!
Это снова та рыжеволосая санитарка. Она выбила крепким бедром дверь как раз в тот миг, когда я ставил точку в конце предложения.
— Не хочу, — бросаю я через плечо.
— И разогрела, — уточняет она, ставя на кровать у окна поднос с яичницей-болтуньей и отвратительным кофе.
Красавица принюхивается и качает большой головой.
— Вам же силы нужны, чтобы заметки-то делать! — подмечает Рози с надеждой в голосе.
А я все пишу.
— Почему бы не сделать перерыв? Можем с вами в домино сыграть — а заодно вы историю мне расскажете, как в старые добрые времена! — предлагает она, заглянув мне через плечо. — Вижу, у вас тут работа идет полным ходом!
А я все пишу.
— Так кому все эти записи предназначаются? — не унимается она.
А я все пишу.
Рози вздыхает:
— Ладно, вы победили. Я ухожу.
Но прежде чем покинуть комнату, она легонько сжимает мое плечо и говорит:
— И все же, золотце, вы и впрямь пишете Рыжику Августе? Если так, то на какой адрес вы их отправите?
От этих слов сердце вздрагивает. Снова смотрю на Красавицу за окном — она мирно жует свою жвачку. Достаю перочинный ножик, затачиваю карандаш поострее и продолжаю спасать жирафов, выживших в урагане.
«Нью-Йорк стар-игл»
8 октября 1938 года
НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА НА ШОССЕ
Атения, Н.-Дж. 8 октября (вечерний выпуск). Видели утром на дороге пару жирафов? Не стоит тут же звонить доктору. Эта рябь в глазах вам не померещилась..
«Лос-Анджелес экзаминер»
8 октября 1938 года
Нью-Джерси — 8 октября. Вот уже второй день жирафы, которым суждено стать первыми представителями своего вида, попавшими в Южную Калифорнию, продолжают свой трансконтинентальный вояж на колесах — к ужасу автовладельцев, восторгу журналистов и огромной радости остряков из окрестных деревень, по сообщениям телеграфных агентств. Жители маленьких городков не могут поверить своим глазам и зарекаются пить, а весельчаки сыплют вслед вагончику отменными остротами…
«Джерси джорнал»
8 октября 1938 года
ВОТ ТАК ЗАДАЧКА!
Атения, Н.-Дж. 8 октября (спецвыпуск). Вам бы хотелось пересечь всю страну с парой жирафов в прицепе? Именно эту непростую миссию и поручили мистеру Райли Джонсу…
«Бостон пост»
8 октября 1938 года
ПУТЕШЕСТВИЕ
ДЛИННЕЕ ЖИРАФЬЕЙ ШЕИ
Нью-Джерси. 8 октября. По словам миссис Белль Бенчли, директора зоопарка Сан-Диего — единственной женщины в мире на подобном посту, — первые жирафы, которым предстоит пересечь страну на колесах, вынуждены вступить в гонку со временем. Они движутся с невиданной скоростью, ведь на кону — здоровье этих хрупких, изящных созданий…
4
Через Мэриленд
Итак, я, Вуди Никель, вез жирафов по стране, преследуемый веснушчатой, рыжеволосой красоткой. Раз уж на каждой улице бывает праздник, может, ему пришло время случиться и на моей, — если у бродячих мальчишек вообще может быть «своя улица». Видит бог, я заслужил хоть малюсенький подарок небес, и не важно, верил ли я в высшие силы. Как и многие люди, я на них полагался, пускай подчас и отрицал их существование.
Сейчас, в глубочайшей старости, оглядываясь назад, могу сказать, что я столько раз метался из веры в неверие и обратно, что и не сосчитать, ведь жизнь — дорога ухабистая, как ни крути. Но вот что могу сказать твердо: кажется, тогда мне и впрямь улыбнулась удача. И если когда-нибудь я и чувствовал, что мной руководит рука провидения, что я стал важнее и значимее, чем прежде, что я делаюсь все лучше и лучше, так это в минуты, когда я вез жирафов по дороге и вцдел в зеркале зеленый «паккард». Я не знал, что мне делать, и даже боялся дышать, чтобы не спугнуть этот грандиозный миг. Каждые несколько секунд я косился на зеркало, мучительно вглядываясь в отражение, пока не разглядел, что за рулем и впрямь Рыжик. Совсем одна.
— Застегнись, — буркнул Старик, кивнув на мою рубашку.
Краденая рубашка оказалась слишком маленькой, чтобы застегивать ее на все пуговицы, но я попытался хоть как-то исправить положение свободной рукой.
— Простите, что кинулся на вас с кулаками на карантинной станции, — пробормотал я, опасливо покосившись на Старика.
— К счастью, у тебя ничего не вышло, а не то бы ты здесь не сидел, — заключил он, буравя взглядом последнюю пуговку, хотя мы оба понимали, что она не покорится. — Ладно, шут с ней. На дорогу смотри.
Впереди нас ждал поворот. Кабину мотнуло, но не сильно, и мы оба с тревогой взглянули в зеркала заднего вида, чтобы узнать, как там жирафы. Они тоже хорошо перенесли вираж. Мы разогнались до тридцати пяти миль в час.
— Прекрасно. Быстрее не нужно, — приказным тоном велел он.
Я чувствовал, что Старик рассматривает мой жалкий облик. Он так долго не сводил с меня глаз, что по коже аж зуд побежал.
— Что случилось с твоей родней? — наконец спросил он.
— Они все погибли.
— А с фермой?
— Пыльной бурей смело. — Я снова посмотрел на Рыжика, и искорка надежды опять вспыхнула жарким костром. — Я могу довезти вас до самой Калифорнии. Честное слово. Я хочу туда.
— Как и все оки, — раздраженно ответил Старик.
— А я не оки.
— Хорош заливать. Вон как гнусавишь.
— Я из Техаса. С «Ручки Сковороды» [16].
— Разницы никакой, — отмахнулся он.
Там, откуда я родом, такие слова сочли бы оскорблением. Но когда ты в пути, а за душой у тебя ни гроша, не столь уж и важно, откуда ты — из Канзаса, Арканзаса или Техаса, — ты оки, и всё тут.
— Нечего тебе о Калифорнии грезить. Там все вовсе не так, как ты думаешь. — Старик снова смерил меня взглядом. — Когда ты последний раз ел?
— Я не голоден, — солгал я, решив, что он ищет новый повод избавиться от меня. — И ем очень мало.
Потом Старик обвел взглядом мои руки, покрытые ссадинами, царапины на лице, расшатавшийся зуб, который я то и дело ощупывал кончиком языка.
— Так ты попал в ураган?
Я кивнул и снова, потрогал зуб.
— Если хочешь, чтобы он вывалился, продолжай в том же духе.
Я мгновенно перестал.
— А на лице у тебя струпья тоже после урагана, а?
Я кивнул.
— А по-моему, тут рана постарее. На вид будто пулей задело.
Отвечать на это я не стал: Старик явно был из тех, кто в момент из тебя правду вытащит, только дай крохотный шанс, а я не был готов рассказывать, как все было на самом деле.
