Вячеслав Миронов - День курсанта
Вот она — воровская харя. За решеткой маячит, а не достанешь! И тут кто-то сообразил. В роте стояли лыжи. У каждого курсанта своя пара. А на лыжах — лыжные палки. Алюминиевые, с пластмассовыми круглыми кольцами. И пошла потеха по-новой!
Народ стал хватать эти палки, двумя ногами прыгаешь на пластиковое кольцо — оно слетает, и полученное копье швыряешь через решетку в обезьяноподобного вора! Ладно, от одной палки можно увернуться, можно от двух, а от десяти, одновременно летящих? Вряд ли. Пара — тройка всенепременно попадет.
Каждое удачное попадание встречалось дружным, радостным криком нападавших и хныканьем загнанного вора.
Кричали и бесновались, и плясали в боевом танце, как дикари племени мумба-юмба после удачного попадания в мамонта.
К сожалению, чуть больше двухсот лыжных палок быстро закончились. Пришлось бежать в соседние роты. Там уже заинтересовались подозрительно веселым шумом. В армии мало развлечений. А когда узнали в чем дело, то «пришли в гости со своим угощением» — лыжными палками.
Каждая дверь, окно в оружейке стоит на сигнализации, которая выходит к оперативному дежурному. И всякий раз перед вскрытием дежурный по роте докладывает оперативному дежурному по училищу и спрашивает у него разрешения на вскрытие ружкомнаты.
А тут! Два часа ночи! Сработала «сигналка» о вскрытии. Прямой телефон никто не берет, телефон внутренний никто не берет! Прямо хоть караул вызывай. Нападение. Не меньше. Курсантов либо убили, либо блокировали, а сейчас воруют оружие. ЧП!
В расположение роты ворвался дежурный по училищу. В пылу боя его никто не заметил. Все увлечены забиванием обезьяны в клетке. На все крики майора никто толком не реагировал. Видно голос у того слабый был. Он с какой-то кафедры был. Не строевой офицер. А вот когда пара выстрелов из ПМ грохнуло в казарме, то заметили пришедшего.
«Обезьяну» отчислили, заставив через родителей возместить те денежки, что спер, а иначе бы посадили со всей пролетарской ненавистью. Дежурного по роте и дневальных поощрили за смекалку — не наказали. А это самое главное. И не отчислили.
В армии не наказали — считай, что поощрили.
Так что тема воровства стояла остро в училище. Только одно украсть деньги у товарища, а другое — монополизировать служебные утюги — это большая разница! И упереть что-то у другого подразделения — не есть воровство.
— Ну, что, мужики, тогда по-тихому занимайте утюги. На взвод и на всю роту. Если кто будет шуметь — сразу в рыло, а мы там подтянемся, — я махнул рукой.
— Главное 41 роте ничего не давать.
Отчего мы так сразу невзлюбили эту роту?
Видимо, от того, что из числа абитуриентов этой роты в ночной поход в Ягуновку почти никто не ходил. И к ним сразу прилипли обидные клички: «чмошники» и «задрочи» (в данном случае это имя существительное).
Я пошел к старшине получать на взвод фурнитру — погоны, петлицы, эмблемы, подворотнички. Там уже стояли остальные замковзвода. Первого и четвертого были из войск и оба местные. В первом — Глушенков, в четвертом — Тихонов. Они были на равных с Бударацким. Меня и «замка» третьего взвода Авазова они считали «зелеными» и относились покровительно, зачастую с издевкой.
— Что это у вас, товарищи курсанты, так взвода плохо бегают? А? — Бударацкий хотел покуражиться, показать кто в доме хозяин.
— Видимо, потому что старшие товарищи плохо научили их мотать портянки, — парировал я.
— Это я что ли должен мотать вам портняки? Зеленые? Духи! — Буда начинал закипать. — Да, знаешь, как в войсках учат? Одел форму — вперед — на двадцать километров! И попробуй пикнуть! «Дедушка» всю «фанеру» (грудная клетка) разворотит. И так все полгода! А тут ножки стерли и все — плачем! — Буда издевался, ерничал.
— А дедушке потом никто кованым сапогом яйца не отбивал? Чтобы он потом к бабушке не ходил? — Боря Авазов встрял в разговор. Тут поднялись уже Глушенков и Тихонов.
— Да, ты вообще понимаешь, о чем говоришь?
— В армии таких, кто старших не уважает, просто давят. На учениях танками. Потом закатывают в металлический ящик, как консервы, и отправляют домой бандеролью.
— Старших уважать надо!
— Только не думайте, что мы вам портянки стирать будем, — я окрысился, был готов драться. Отчислят — не отчислят — это не сейчас, сейчас порву. Или меня.
— Никто портянки стирать не будет. Здесь — военное училище, а не карантин в части.
— Давайте фурнитуру, и мы пойдем.
Нам быстренько отсчитали все положенное, расписались в ведомости и пошли к своим. Там я раздал все отделениям.
Как подшивать подворотничек? Как пришивать погоны? Петлицы куда присобачить? Бля! Сначала надо было эмблемы прикрепить на петлицы. А потом уже пришивать их к куртке! Все криво-косо. Одна лампочка над тумбочкой дневального. Вторая — в бытовке, третья — в ста метрах — в туалете. В каждой роте тоже по одной лампочке. Освещение светит куда-то вбок.
— Слава, — подошел Буга — тут это…
— Ну… — у меня во рту была нитка.
— Бежко говорит, что у него погоны украли.
— Идиот! Кому на хрен нужны эти погоны! Всем же выдали! Где он?
— Вот — Буга показал рукой и из тени вышел Вадим Бежко.
— И где я тебе сейчас погоны рожу? — я был зол. Из-за него за подготовку взвода к строевому смотру, в первую очередь, я получу. — Ты смотрел? Может, где оставил?
— Смотрели вместе, — Серега Бугаевский был тоже зол.
— Может, у старшины спросим. Вдруг у него есть запас? — у Вадима в голосе была надежда.
— Пойдем и спросим.
Мы подошли к старшинской палатке. Я вкратце изложил суть дела.
— Спиздили, говоришь? — Бударацкий смотрел на Бежко.
— Спиздили, — подтвердил тот.
— Товарищ курсант! Запомните! В армии нет такого понятия «спиздили», украли, есть понятие «проебал»! Улавливаешь разницу? Нет у меня запасных погон для таких долбоебов, как вы и ваши подчиненные… Идите!
Мы вышли из палатки. Вадим чуть не плакал.
— А что мне делать?
— Что, что? Иди и сделай так, чтобы кто-нибудь тоже проебал погоны! — Буга был злой.
— Только не в нашем взводе, лучше в соседней роте.
Перед вечерней поверкой прошел предварительный строевой смотр. Ну, конечно, смотром, назвать это можно было с большой натяжкой. Все мы стояли, как стадо пленных румын под Сталинградом.
Кто пришил один погон, а кто и два успел. Вот только некоторые завалили углы погонов.
Командиры взводов капитаны Баров и Тропин — по внешнему виду большие любители поиздеваться, ходили и отпускали реплики по внешнему виду.
Тропин увлекался хоккеем, ходил слегка вразвалочку, останавливался перед курсантом.
