Джоди Пиколт - Идеальная жизнь
Алекс помог ей встать.
— Устала?
Касси кивнула и позволила обнять себя за талию. Когда они направились вниз по лестнице в спальню, она гадала, как они лягут спать. Они женаты, поэтому Алекс волен спать, где ему заблагорассудится, но у нее был всего один день, чтобы познакомиться с ним заново. Касси надеялась, что у него хватит такта предложить ей переночевать в комнате для гостей. И не могла понять, хочет ли этого сама.
У двери спальни они остановились, и Касси замерла, прижав руки к бокам. Она не могла набраться духа, чтобы посмотреть на Алекса, чей молчаливый вопрос, казалось, заполнил гробовую тишину коридора.
Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал.
— Спокойной ночи, — пожелал он и направился к гостевой комнате дальше по коридору.
Касси секунду смотрела ему вслед, потом вошла в спальню и закрыла дверь. Стянула через голову рубашку, сняла шорты и швырнула их по дороге в ванную на кровать с балдахином. Сняв белье, Касси встала перед зеркалами, которые занимали всю стену возле раковины, обхватила ладонями грудь и поморщилась, увидев небольшую складку на животе. Она не понимала, чем могла привлечь Алекса Риверса.
Потом принялась перебирать бутылочки и флакончики, которыми была заставлена полочка: кремы для лица, скрабы и средства для очистки пор, которые в равной степени могли принадлежать как Алексу, так и ей самой. Она уже расчесала волосы и умылась, когда поняла, что здесь нет зубной пасты. Щеток было две, зеленая и синяя, и Касси не знала, которая ее.
Она проверила шкафчики на стене, но единственное, что обнаружила, — это полотенца нежного персикового цвета и два толстых махровых халата. Она закуталась в один из них и погладила руками тяжелый хлопок. Наверное, паста Алекса у него в ванной, и, конечно же, ему понадобится зубная щетка.
Она не знала, в какую комнату идти, и собиралась уже по очереди стучать во все двери, когда услышала его голос чуть дальше по коридору.
— Жизнь — ускользающая тень. — Дверь была приоткрыта, и в отражении зеркала она увидела стоящего у раковины Алекса с ввалившимися глазами. — Фигляр, который час кривляется на сцене, — бормотал он едва слышно, — и навсегда смолкает…
Ошеломленная Касси, зажав в руке зубные щетки, прислонилась к проему двери. Это был не Алекс. Он превратился в побитого жизнью человека, существование которого — лишь вспышка в чьей-то памяти и дальнейшее забытье.
Касси подавила желание распахнуть дверь и окутать его собственной надеждой. Она не знала этого нового чужого человека, знала его еще меньше, чем знала Алекса, но понимала, что пришла, чтобы помочь.
Она вспомнила о том, что сказал Алекс в полиции, вспомнила ужас в его голосе: «Тебе не понять, что значило потерять». И увидела, что знаменитый Алекс Риверс обнажается так же легко, как и этот незнакомец.
Когда Касси шагнула в ванную, он открыл глаза и увидел ее отражение в зеркале. Ей снова улыбался Алекс, но в самых темных уголках его глаз она видела ужас и оцепенение Макбета. Неужели он всегда был таким? Неужели каждая сыгранная роль становится частью его? Касси знала, что актеры отчасти основываются на собственном опыте, и ей стало мучительно больно при мысли о том, сколько отчаяния скрыто где-то в глубине души Алекса.
— Откуда это у тебя? Столько боли?
Он, потрясенный проницательностью Касси, не сводил с нее взгляда.
— Изнутри.
Она шагнула первая, а может быть, это сделал Алекс, но сейчас он обнимал ее, развязывал пояс халата, проводил руками вдоль ее тела. Зубные щетки упали на пол, и Касси зарылась пальцами в его волосы, спрятав лицо у него на плече. Она медленно погладила его по спине, как будто накладывая шов, сгребая ткань рубашки, пока руки не обожглись о его кожу.
Они жадно целовались, натыкались на стены и дверные проемы, пробираясь назад к хозяйской спальне. Касси упала на кровать, и он распахнул полы ее тяжелого халата, прижал ее руки, позволив луне танцевать на ее коже. Провел языком по изгибу ее лица, под грудью, по линиям бедер.
Касси открыла глаза, пораженная видом его тела над своим. Алекс припал губами к ее животу.
— Красота, — произнес он.
«Он играет».
Как и раньше, эта мысль возникла из ниоткуда, и, когда угнездилась в сознании, Касси начала сопротивляться. Но Алекс давил на нее всем телом. Он обхватил ее лицо ладонями и стал целовать так неистово, что она испугалась, что просто исчезнет. А потом вспомнила чары, которыми он ее сегодня оплетал, и пустоту, которая открылась, как свежая рана, когда она услышала его монолог Макбета.
Когда они слились воедино, Касси поняла, почему они принадлежат друг другу. Он заполнял ее, а она сглаживала его шрамы. Касси обхватила Алекса за шею, удивившись струящимся из уголков глаз слезам, и отвернулась к открытому окну, вдыхая свежую смесь своего запаха, запаха Алекса и бескрайнего океана.
Она уже погружалась в сон, когда над ней заскользил голос Алекса:
— Тебе не нужно ничего вспоминать, Касс. Ты знаешь, кто ты.
— Правда? — улыбнулась она и положила руку Алекса себе на плечо. — Кто же я?
И почувствовала, как спокойствие Алекса окутывает ее, словно благословение. Он прижал ее к себе, туда, где она идеально подходила.
— Ты моя вторая половинка, — ответил он.
Глава 5
В другое время, в другом месте Уильям Быстрый Конь был бы посвященным.
Ему было одиннадцать, когда он среди ночи раскрыл глаза, одновременно видя и не видя ничего вокруг. Стояло лето, во дворе под молчаливым месяцем стрекотали цикады. Но в голове Уилла грохотало, а когда бабушка с дедом подбежали к его кровати, то увидели в его зрачках отражение неистовых голубых разрядов молний. Сайрес Быстрый Конь протянул ладонь поверх пестрого одеяла на кровати внука и схватил жену за руку.
— Wakan, — пробормотал он. — Посвященный.
Несмотря на то что за эти годы многое для сиу изменилось, некоторые привычки отмирали не сразу. Сайрес родился в резервации, видел, как развивались телевидение и автомобили, видел, некоторое время спустя, как человек высадился на Луну. Но он также помнил то, что рассказывал ему отец о сиу, которым приходят видения. Сон о громе — могущественное видение. Если отмахнуться от него, может убить молнией.
Вот почему утром 1969 года дед Уильяма Быстрого Коня отвел его к шаману, Джозефу Стоящему на Солнце, чтобы рассказать о том, что внук стал посвященным.
Джозеф Стоящий на Солнце был древнее самой земли — по крайней мере, так болтали люди. Он сидел с Сайресом и Уиллом на длинной низкой скамье, которая шла вдоль всей стены его деревянной хижины. Разговаривая, он строгал дерево ножом, и Уилл наблюдал, как дерево в его руках сначала превратилось в собаку, потом в орла, затем в прекрасную девушку — меняясь с каждым взмахом руки шамана.
