Авраам Иегошуа - Возвращение из Индии
— Вы спали, и спали, и спали… — Звучало это так, как если бы мой сон каким-то образом задевал лично их.
— А вы? — спросил я.
Он пробежался пальцами по своим кудрявым волосам, устало закрыл глаза и ответил непривычно доверительным тоном:
— Я? Закрыл глаза от силы на десять минут. Я уже говорил об этом. Ничего не могу с собою сделать. Не могу уснуть по-настоящему. Должен контролировать ситуацию… В любую минуту.
— А Дори? — спросил я, слегка покраснев оттого, что назвал ее так фамильярно, однако постарался разуверить себя в этом мыслью, что еще более неестественно в данной ситуации было бы сказать «ваша жена» после столь интенсивного двадцатичетырехчасового пребывания в их обществе.
Он рассмеялся.
— О, все, что ей нужно, — это чтобы было что-то мягкое под головой и кто-то, кто следил бы за временем. И тогда она спит, как божий агнец.
Здесь он внезапно перегнулся через меня и посмотрел в иллюминатор.
— Где мы сейчас? — спросил я.
— Не спрашивайте. Вполне возможно, что пролетаем над одной из этих чертовых стран вроде Ирана. — Последовала пауза, в конце которой он не смог удержаться, чтобы не напомнить мне: — Надеюсь, вы нашли сэндвич и шоколад, которые мы вам оставили. Мы увидели, что вы пропустили свой ужин…
— Да, да, спасибо… Это было просто здорово. Я сразу собрался поблагодарить вас, но только не нашел.
— Послушайте, — внезапно став серьезным, сказал он. — Ничего страшного не случилось, если вы не смогли отыскать нас в самолете. Но что будет, если вы потеряете нас в Индии? Мы должны на этот случай договориться о некоторых правилах. На первый случай вы должны прислушиваться к моему свисту… я свищу особым образом… я употребляю его еще со времен нашего с Дори медового месяца. Это всегда выручало, безотказно. Вот послушайте…
И он в течение некоторого времени насвистывал мне мелодию, пока я не убедил его, что она застряла в моей голове навсегда.
* * *Мы приземлились в Индии мягким туманным утром, и на какое-то мгновение мне показалось, что вокруг нас не настоящая жизнь, а некий фильм об Индии, который нам показывают в просмотровом зале фирмы «Техниколор». Я сидел, зажатый между супружеской четой Лазаров, рядом с багажом, состоявшим из мешка с медикаментами, их чемоданами и рюкзаком, которые выглядели здесь грубыми и даже ненужными в крошечном пространстве древней мотоколяски, изображавшей кэб, в мелькании живописной и многоцветной нищеты, атаковавшей нас со всех сторон. Лицо Лазара было прижато к моему плечу; он выглядел очень усталым и поникшим, и ему явно не помешало бы побриться; на этом фоне еще более удивительно свежим и благоухающим казалось лицо его жены, светившееся от прямо-таки детского восхищения. Каждые несколько минут из нее вырывался громкий восторженный возглас, призывавший нас — меня и ее мужа — взглянуть на мелькавших за окнами самых немыслимых и разнообразных представителей этой фантастической страны, заслуживавших, по ее мнению, особого внимания. Но Лазар не в силах был даже повернуть головы. Осунувшийся и усталый, он сидел, закрыв глаза, и ворчал, не переставая, умирающим голосом: «Нет, Дори… нет. Нет. Не сейчас. У меня ни на что нет сил. У нас еще впереди уйма времени, чтобы разглядеть все, что того заслуживает…» Я честно пробовал реагировать на ее восторженные вскрики, несмотря на несколько раздражавший меня чересчур шумный энтузиазм, поворачивая голову туда, куда жена Лазара призывала смотреть в этот момент, повторяя застрявшую в голове глупую фразу: «Это все не взаправду… это всего лишь еще один и очень правдоподобный фильм об Индии, которыми мы так восхищались, когда были малышами». А тут еще и она ласково улыбалась мне, как если бы я казался ей ребенком, который хочет показаться взрослым.
Но когда мы добрались наконец до гостиницы, рекомендованной нам туристическим агентством (она оказалась в пределах Старого города), ее энтузиазм внезапно испарился, что лишний раз подтвердило, насколько обоснованны были мои возражения против ее присоединения к нам в этом путешествии. Хотя гостиница и впрямь была древней, ни я, ни Лазар не увидели ничего, что помешало бы нам провести в ней ближайшую ночь. Но стоило нам приблизиться к гостиничной стойке, лицо Дори внезапно осунулось, и она громким шепотом потребовала от своего мужа, чтобы мы осмотрели предназначенные нам номера, прежде чем сдать паспорта. Лазар поначалу начал что-то бурчать, но в конце концов сдался, и они, оставив меня в холле стеречь багаж, отправились осматривать комнаты. Когда они вернулись, стало ясно, что разногласия между ними отнюдь не исчезли и не уменьшились. Скорее, наоборот. Ее лицо пламенело и было исполнено решимости, а он выглядел не на шутку рассерженным.
— Я не понимаю… — повторял он без конца, — нет, я на самом деле не понимаю. Речь идет об одной-единственной ночи… от силы о двух. Я не спал уже тридцать часов, я просто валюсь с ног, и все, о чем я мечтаю, это просто кровать. И все. Куда мы потащимся сейчас и где мы найдем лучшую гостиницу?
Но она стиснула его рукав с яростью человека, потерявшего рассудок, как если бы хотела навсегда заткнуть ему рот; при этом автоматически улыбнулась мне, заметив мой устремленный на нее взгляд, — взглянула, желая, похоже, чтобы я тоже заткнулся.
— Одна ночь тоже что-то да значит в этой жизни, — сказала она мужу с упреком, который относился, как я понял, и ко мне тоже, несмотря на то, что я не произнес ни слова.
Никакого другого выхода, кроме как отправиться на поиски другой гостиницы у нас не было: в ту же минуту, как мы очутились на улице, два местных подростка бросились к нам, завладев нашим багажом и вызвавшись довести нас до другой гостиницы. И поскольку мы чувствовали приятное чувство легкости и свободы после долгого пребывания в самолетной тесноте, при том что погода была теплой и мягкой, мы словно плыли в ночном воздухе… в результате посетив не одну, а целых пять гостиниц. Беспокойство нашего турагента, что мы прибудем в Индию на гребне туристического сезона, подтвердилось самым решительным образом. Те отели, которые казались миссис Лазар приемлемыми, были переполнены, а те, что предлагали нам свои услуги, с ходу отвергались этой бесподобной женщиной, которая прежде всего поднималась в номера, чтобы «понюхать, чем там пахнет», по грустному комментарию ее мужа, комментарию, сопровождаемому беспомощной улыбкой, в которой, к моему удивлению, я снова разглядел скрытое восхищение.
И подобным образом мы тащились вдоль стен Старого города в сопровождении двух мальчишек, которые с неподдельным энтузиазмом готовы были вести нас дальше и дальше, пока наконец, после часа с лишним блужданий, не нашли отель, который были признан в какой-то степени «приемлемым», и цены в котором оказались к тому же не выше, чем в уже отвергнутых нами. Наши две комнаты были рядом, обе были не слишком велики, но чистые или, во всяком случае, выглядели живописно. На окнах были занавески из бледно-зеленого шелка, напоминавшего о сари; повсюду висели гирлянды уже завядших ярко-желтых цветов.
