Мария Метлицкая - Советы мудрой свекрови. О детях, мужьях и не только…
– Марин, мне кажется, тебе не до тети Любы и дяди Вити сегодня было.
– Что ты! Тетя Люба пирог принесла, старалась!
– Так она же тот пирог и съела, я смотрю, и моим борщом не побрезговала. Я бы сейчас сам им поужинал, если честно.
– Она еще подгузники погладила, с двух сторон. – Марина изо всех сил уговаривала то ли меня, то ли саму себя, что сегодняшнее присутствие тети Любы, вчерашний визит тети Наташи и позавчерашние посиделки родственников, сожравших ее время и мой борщ, очень полезны.
– А зачем нам подгузники? – Чувствую, сдерживаться уже не могу.
– Тетя Люба сказала, – от волнения Маринка перешла на шепот, – что от памперсов мальчики становятся импотентами. Надо подгузники сложить в ведро, натереть туда мыла, залить кипятком, потом прополоскать и с двух сторон прогладить. А еще тетя Люба сказала, что соски на бутылках должны быть только советские, старые, правильно проколотые. Вон она целый пакет принесла, им лет сорок уже, больше, чем мне. – Маринка протянула мне целлофановый пакет, наверняка ему тоже было лет сорок, может, его даже стирали с хозяйственным мылом и сушили на веревочке, так, помню, моя бабушка делала, когда я был маленьким. В этом раритетном пакете лежала куча коричневых резиновых сосок, похожих на напальчники, которые раньше надевали бухгалтеры, когда пересчитывали деньги.
Из-за спины жены я увидел, как в ванной болтаются на веревках подгузники, и представил, как задену их головой, как эти мокрые тряпки станут хлестать мне по физиономии, когда я захочу подойти к раковине. Я понял, что Остапа понесло, но ничего с этим сделать уже не мог.
– А кашу на костре варить тебя твоя тетя Люба не учила? Марин, ну взрослый же человек! Ну какая импотенция! Весь мир пользуется памперсами больше двадцати пяти лет. Что, дети перестали рождаться? – Я вообще-то человек мирный, но уж если меня вывести из себя… – Значит, так. Подгузники на фиг! Тетю Любу и остальных теть и дядь – туда же! Борщ никому не давать! А из этих страшных сосок она пусть своего дядю Витю кормит!
В общем, я всех разогнал. Еще и с тещей поссорился – она мне решила выговорить, что я невежливо обошелся с ее родственниками. Но тут уж я был как кремень: дескать, ни одна нога порог моего дома не переступит. И считайте меня тираном, невежей и узурпатором. Теща, вздохнув, сказала, что давно так считает, на этом разговор был окончен.
И жизнь, знаете, наладилась. Когда Маринка поняла, что рассчитывать может только на себя, на меня и изредка – на своих родителей, то как-то успокоилась. Памперсы, кстати, здорово выручали. Надеюсь, сыну будет не в чем нас упрекнуть, когда он станет взрослым.
Совет первый: не слушай советов!
Совет второй
Всегда будь на стороне собственного ребенка – на людях ты ему адвокат. Прокурором, обвинителем, строгим воспитателем можешь быть наедине, дома. Это не значит, что у ребенка должно быть чувство вседозволенности – мол, что хочу, то и творю, а мама прикроет. Это значит, что ребенок должен знать, что ты ему всегда союзник.
Отвратительное впечатление, согласись, производят мамаши, которые в ответ на жалобы посторонних кровожадно кричат: «Вот я ему сейчас задам!» – и набрасываются на ребенка. И уважение вызывают те, кто сдержанно и с достоинством выслушав претензии, обещает принять меры, но на людях их не принимает, всем видом демонстрируя, что это дело семейное.
Моя соседка Лариска, о которой я здесь уже рассказывала, – мать двух когда-то очень шебутных мальчишек.
Мать она, к слову сказать, не то чтобы очень трепетная. То есть детей она любит, конечно, все время следила за ними, они всегда были чистенькие, аккуратненькие, вежливо здоровались. Но вообще-то Лариска, конечно, воспитывала их без фанатизма: на кружки и секции в детстве не таскала (вырастут – сами пойдут); в музеи и театры не водила (да они с мужем и сами туда не ходят, им «не до глупостей»), и уж, конечно, мозаику она с детишками отродясь не собирала и из соленого теста не лепила (причины см. выше). Понятное дело, ее нередко вызывали в школу: то один подерется, что другой прогуляет – в общем, поводов для маленького родительского собрания (мать, ребенок, учитель) всегда было достаточно.
И вот появилась у старшего, Сани, новая классная руководительница. Молодая и по молодости больно принципиальная. Она Саню дергала по любому поводу – сменку забыл, на пять минут опоздал, на переменах бегал. В общем, замучила придирками мальчишку. И он решил отомстить. Украл журнал. Это, конечно, ЧП, начались серьезные разбирательства. Саня испугался и признался. Ларису вызвали в школу. Молодая учительница разговаривала с ней, как с девочкой: отчитывала, грозила поставить Саню на учет в детскую комнату. И явно ждала, что Лариска учинит расправу над собственным сыном прямо на ее глазах.
Но Лариска выслушала молча, хотя она за словом в карман никогда не лезет и кого хочешь на место поставит. Когда учительница завершила гневную речь, моя соседка холодно осведомилась, могут ли они с сыном быть свободны, и, услышав положительный ответ, ушла, уведя за руку Саню.
Дома Лариска опять усмирила свой буйный темперамент и, посадив сына перед собой, велела рассказать все, как было. Саня, насмерть перепуганный тем, что натворил, и перспективой оказаться на учете в детской комнате, выложил как на духу и про «дуру классную», и про то, что хотел ее проучить.
Геннадий, Санин отец, ухватился было за ремень, но Лариска его остановила. И «собак спускать» она на ребенка не стала, потому что рассудила – взрослая женщина вступила в войну с ребенком и не захотела уступить, быть умнее, так что не ребенок виноват. Она хотела перевести сына в другую школу, но тут уж Генка не дал: сказал, что мужчина должен не бежать от трудностей, а преодолевать их. И классная, надо сказать, поутихла: то ли надоело ей воевать с мальчишкой, то ли повзрослела и поумнела. А может, стало неинтересно, когда поняла, что Лариска ей в травле собственного ребенка не союзница.
Сейчас Сане уже за двадцать, мать он очень любит, делится с ней всеми проблемами. И недавно, когда вспоминали их с братом детство, признался, что история с журналом произвела на него очень большое впечатление:
– Я понял, что мать мне доверяет и в обиду не даст. А еще – что взрослые бывают дураками и с этим надо смириться.
Совет третий
Детей, как и мужей, надо любить. Нам с детства внушали, что любить – значит жалеть. Решительно нет! Любить – это значит принимать людей такими, какие они есть. Тогда, кстати, и жалеть не придется – ни их, ни себя. Вот это самое трудное. Как же принимать, что муж разбрасывает носки где попало? Не хочет ездить к теще на дачу? Где там наш списочек с претензиями? Да, еще не закрывает тюбик с пастой, а когда чистит зубы, все зеркало в брызгах.
