Гийом Мюссо - Бумажная девушка
Теперь она сидела у самой двери, уронив голову на руки, и выглядела обессиленной и подавленной. Ее печаль растрогала меня. Я не мог отвести взгляд от непрошеной гостьи. Только сейчас я понял, что ее слова странным образом завораживали меня и рождали в душе всевозможные вопросы.
Она подняла голову. Среди прядей золотистых волос мелькнул незабудковый взгляд, в котором сквозила нежность, но через несколько минут ее сменили растерянность и испуг.
Медленно приблизившись, я тоже опустился на пол рядом со стеклянной дверью. Я смотрел ей в глаза, пытаясь докопаться до правды или хоть как-то объяснить происходящее, и тут заметил, что ее веки дрожат, словно от сильной боли. Я отшатнулся, увидев пятна крови на нежно-розовом платье, потом у нее в руках мелькнуло лезвие хлебного ножа. Она сама себя поранила! Я встал, чтобы помочь ей, но эта психопатка заблокировала дверь, придавив ручку двери столом.
«Зачем?» — спросил я одними глазами.
Она с вызовом посмотрела на меня и вместо ответа несколько раз постучала по стеклу ладонью, из которой сочилась кровь. Потом рука замерла, и я различил три цифры, процарапанные на коже: 144.
9
Татуировка на плече
Сочащиеся кровью цифры прыгали у меня перед глазами:
144
В обычное время я бы тут же набрал «911», но сейчас что-то удерживало меня. Хотя раны кровоточили, жизнь девушки была в безопасности. Что она хотела этим сказать? Зачем изувечила себя?
«Потому что она ненормальная…»
О'кей, но должно быть что-то еще.
«Потому что я не поверил ей».
А какая связь между цифрами 144 и тем бредом, который она несет?
Она снова заколотила ладонью по стеклу и, когда я посмотрел на нее, ткнула пальцем в лежащую на столе книгу.
«Мой роман, история, персонажи, вымысел…»
И тут до меня дошло:
«Страница 144».
Я схватил книгу и стал лихорадочно листать, пока не дошел до той самой страницы. Это было начало главы:
«На следующий день после того, как она впервые переспала с Джеком, Билли отправилась в тату-студию в Бостоне. Игла скользила по ее плечу, впрыскивая под кожу чернила. С каждым новым уколом затейливый орнамент вырисовывался все четче. Этот знак у одного из индейских племен символизировал квинтэссенцию любовного чувства: небольшая часть тебя навсегда поселилась во мне и, словно яд, поразила душу. Билли надеялась, что запечатленные на коже слова помогут ей преодолеть жизненные невзгоды».
Я поднял голову и посмотрел на свою гостью. Она сидела на земле, положив подбородок на колени, и смотрела на меня потухшими глазами. Не понимая, что означает этот спектакль, я неуверенно вернулся к двери на террасу. В глазах девушки тут же загорелся огонь: она повернулась спиной и спустила бретельку платья.
На лопатке я увидел хорошо знакомый индейский рисунок. В племени яномама этот символ означал квинтэссенцию любовного чувства: небольшая часть тебя навсегда поселилась во мне и, словно яд, поразила душу.
10
Бумажная девушка
Писатели одержимы своими персонажами, как суеверная крестьянка — фигурами Иисуса, Марии и Иосифа, а безумец — дьяволом.
Нэнси ХьюстонНаконец страсти утихли. Я попросил девушку войти в гостиную, и она хоть и не сразу, но согласилась. Пока она принимала душ, я приготовил чай и перебрал содержимое аптечки.
Малибу
9.00
Мы сидели за кухонным столом. Она вымылась, надела мой халат и остановила кровь, зажав раны полотенцем.
— У меня есть аптечка, но, кажется, в ней не так много лекарств.
Порывшись в коробке, она все же отыскала дезинфицирующее средство и тщательно промыла раны.
— Зачем вы это сделали?
— Вы не хотели меня слушать!
«Билли» раздвинула края пореза, чтобы посмотреть, насколько он глубокий.
— Я отвезу вас в больницу, надо наложить швы.
— Не надо, я сама все сделаю. Я же медсестра, не забывайте. Нужны только хирургические нитки и стерильная игла.
— Черт! Забыл купить, когда ходил в магазин.
— Пластыря у вас тоже нет?
— Слушайте, это загородный дом, а не больница.
— Может, найдется шелковая нить или конский волос? Ими тоже можно зашить раны. Хотя нет, есть кое-что лучше! Я видела это чудо-средство вон там, в…
Она вскочила, не договорив, подошла к письменному столу и стала рыться в ящиках, как у себя дома.
— Вот, нашла!
С победным видом она вернулась на кухню, держа в здоровой руке тюбик суперклея.
Не обращая внимания на надпись «Для керамики и фарфора», она открутила колпачок и выдавила липкую субстанцию прямо на порез.
— Стойте! Вы уверены, что это поможет? Мы же не в кино!
— Мы не в кино, зато я персонаж романа. Успокойтесь, суперклей придумали специально для этих целей, — хитро улыбнулась она.
Девушка сжала края раны и несколько секунд придерживала их пальцами, чтобы не разошлись.
— Вот и все! — гордо воскликнула она, демонстрируя руку, которую сама же искромсала.
Она вонзила зубы в приготовленный мною тост с маслом и отпила чай. Над чашкой я увидел ее большие глаза, которые, казалось, пытаются прочитать мои мысли.
— Вы стали гораздо любезнее, но все равно не верите мне, да? — спросила она, вытирая губы рукавом.
— Татуировка ничего не доказывает, — осторожно откликнулся я.
— А то, что я покалечила себя?
— Это говорит только о том, что вы импульсивный человек!
— Тогда спросите меня о чем-нибудь!
Я покачал головой:
— Нет, я писатель, а не коп или журналист.
— Плохая отговорка.
Тут я выплеснул содержимое чашки в раковину. Интересно, зачем я вообще заставлял себя пить чай, хотя ненавидел его?
— Предлагаю сделку…
Я замолчал, задумавшись о том, как сформулировать предложение.
— Да?
— Я устрою испытание и проверю, действительно ли вы та, за кого себя выдаете. Но учтите, один неправильный ответ, и вы немедленно покидаете этот дом.
— О'кей.
— То есть мы договорились? Одна ошибка, и вы убираетесь вон или я вызываю копов. И на этот раз хоть разрежьте себя на части мясницким ножом, я оставлю вас истекать кровью на террасе!
— А вы действительно такой милый или просто делаете вид?
— Вы меня хорошо поняли?
— Да, давайте уже ваши вопросы.
— Имя, место и дата рождения!
— Билли Донелли, родилась 11 августа 1984 года в Милуоки, рядом с озером Мичиган.
— Имя и фамилия матери?
— Валерия Стэнвик.
— Профессия отца?
