Наталья Нестерова - Целую ручки
— Малец выкарабкался? — предположил Юлий Петрович. — А ты попал как кур в ощип?
— Вы правильно угадали. Ситуация нелепейшая. Не могу же я злиться из-за того, что несчастное создание не погибло? Желать смерти врожденному дебилу, которого кормят через трубочку, воткнутую в желудок? Подать в суд, чтобы экспертиза доказала мое неотцовство? Тогда зачем добровольно признавал его? Лучше уж откуплюсь.
— Ага! Тугрики она все-таки запросила?
— Да, плачу алименты ежемесячно. Но речь даже не о деньгах, в конце концов, материально помогать одинокой матери, воспитывающей инвалида, не зазорно. И мое глупое благородство не волновало меня, пока не встретил Юлю и не полюбил ее. Меня пробирает ужас при мысли, что с Юлей может случиться нечто подобное. Я живу в постоянном страхе за Юлю. Сейчас она поступит в институт, и я не смогу охранять ее двадцать четыре часа в сутки. Конечно, защита отца, ваше имя играют очень большую роль. Но не абсолютную! Только муж способен обеспечить настоящую безопасность. Статус замужней женщины — это броня, на которую мало кто покусится. Даже если вы откажете нам, я не отступлюсь. За Юлю я перегрызу глотку, поломаю ноги, в лепешку раздавлю. Юленька совершенно уникальный, особенный человечек, таких не существует на свете и никогда не существовало. Ее надо беречь как зеницу ока, как ценнейший бриллиант, как нежнейший цветок.
— Это ты верно сказал.
— Юлий Петрович! Я исключаю любые варианты интриганства за вашей спиной. Мы никогда не переступим порога ЗАГСа без вашего благословения и согласия. Нам нужна настоящая семья, с детьми, не в ближайшее время, естественно, — заверил Игнат, — с заботой о состарившихся родителях. Я вполне зрелый человек, а Юлечкино взросление буду наблюдать вместе с вами терпеливо и счастливо.
Юлия Юльевна закончила рассказ словами: «Вот так мы поженились. У меня было великолепное подвенечное платье».
— Значит, вы знали про ребенка Игната? — уточнил Антон.
— Это был ребенок только на бумаге. Я была потрясена благородством Игната.
— Вы знаете дальнейшую судьбу ребенка?
— Мальчик вскорости умер.
«Девочке под сорок, — подумал Антон. — И я видел ее два дня назад».
— Удобно ли будет спросить, почему у вас не было своих детей?
— Бог не дал, — отвела глаза в сторону Юлия Юльевна.
— Через несколько лет вы переехали в Москву? Расскажите о столичной жизни.
И снова посыпались общие слова: жили хорошо, было много друзей, симпатичная квартира и большая дача, ездили отдыхать в соцстраны. Юля разводила комнатные цветы, у нее были даже орхидеи, по тем временам большая редкость. И еще собачки…
Антон терпеливо выслушал про собачек и спросил:
— Почему вы развелись?
Юлия Юльевна беспомощно захлопала глазами.
— У Игната Владимировича появилась другая женщина?
— Да.
— Вы очень переживали?
— Немножко очень.
Юлии Юльевне была неприятна эта тема, но сказать об этом прямо она не решалась.
— Как Игнат Владимирович объявил о разводе?
— Пришел и сказал.
— Вы расстроились? Для вас это было страшной неожиданностью?
— Конечно.
— А как отреагировали ваши родители?
— Извините, Антон, мне не хотелось бы вспоминать об этом.
— Всего пару слов! Кем была ваша разлучница?
— Хотите еще кофе? Или, может быть, чаю?
Антон решил пустить в дело тяжелую артиллерию.
— Юлия Юльевна, я настойчив, потому что вы не знаете всего. Игнат Владимирович трагически погиб в Африке. Книга, для которой я собираю материал, будет его посмертной памятью.
— Тем более незачем говорить о разводах, — автоматически и вполне здраво заметила Юлия Юльевна.
До нее как будто не сразу дошло, но через несколько секунд она застыла с округлившимися глазами.
— Игнат умер? Какой кошмар! Надо немедленно сообщить Сереже. Почему вы ему ничего не сказали? Сергей будет недоволен.
Антон надеялся, что шокирующее известие взволнует Юлию Юльевну и подвигнет на откровенность. Но Антон просчитался. Юлию Юльевну в первую очередь беспокоила реакция нынешнего мужа. Она позвонила ему и принялась охать-ахать.
Антон откланялся, не дожидаясь, пока Скворцов потребует от него уточненной информации.
Положив трубку, Юлия Юльевна прислушалась к себе. Сердце тревожно стучало, щеки горели, но слезы на глаза не наворачивались. Месяц назад умер ее пес, королевский пудель Гоша. И, хотя он умер от старости и смерть стала для него избавлением от мучений, Юля плакала каждый день. Проводит мужа на работу и в слезы. За несколько часов до прихода Сергея старалась не рыдать, чтобы ушла краснота из глаз. Муж, конечно, не осудил бы ее, но сильно расстроился. А тут скоропостижно умер человек, с которым она прожила двенадцать лет, и…
ни слезинки.
Она не скажет подруге, что ее сын — журналист Антон — не очень приятный молодой человек, настырный и неделикатный. Выспрашивал об Игнате, не обмолвился о его смерти. Разве воспитанные люди так поступают? Она, Юля, произвела на Антона впечатление пустоголовой клуши, вроде чеховской Душечки. Сергей говорит, что она всегда производит то впечатление, которого от нее ждет человек. С этим не поспоришь. Для мамы и папы Юля была послушной пай-доченькой, которую они бесконечно баловали, задаривали всем, чего сами были лишены в детстве. Для подруг Юля была мягкой подушкой, впитывающей слезы их страстей и драм. У самой подушки какая личная жизнь и драмы? Для Игната она была частью красивого домашнего интерьера и достойным эскортом за стенами квартиры. Кем она была для Сергея, Юля определить не могла.
Однажды после похода в гости, где Юля покорно слушала чванливое хвастовство одной из женщин, Сергей воскликнул в сердцах:
— Ты ведь умная женщина! Почему ты никогда не можешь быть самой собой?
— Я не умею, — ответила Юля.
Ее папа, хотя и носил имя далеко не русское народное, любил вспоминать, что он от земли, из крестьян. Они с мамой были от земли в буквальном смысле — выросли в страшной деревенской бедноте, в домах с земляным полом. Их детство пришлось на лихие предвоенные и военные годы. С рождения голодные, они мечтали о единственном лакомстве — кусочке сахара, шоколад и пирожные существовали только в книжках. Вырваться из нищего колхоза было невозможно — паспортов не давали, бежать без документов в город рисковали только самые отчаянные. Юлию помогла армия. В конце службы он завербовался на комсомольскую стройку. Через год приехал на родину, женился на Клаве и увез ее на строительство большой сибирской ГРЭС. Они жили в бараке, продуваемом всеми ветрами, клетушки семейных пар отделялись тонкими фанерными перегородками, а то и просто ситцевой занавеской. И все-таки это была свобода, счастье. Юлий и Клава всегда были заводилами. Он — гармонист, она — певунья. Активные, легкие на подъем, работающие с огоньком, неунывающие в самых сложных ситуациях молодожены становились душой любой компании. На стройке они окончили вечернюю среднюю школу и вступили в партию, что открывало большие перспективы. Юлий начинал подсобником бетонщика, а стал мастером. Клава устроилась посудомойщицей в столовую, а через год уже была кладовщицей. Лидерские качества Юлия проявились еще в армии, он был комсоргом батальона, роты. И на стройке активно занимался общественной работой. В какой-то момент сделал судьбоносный выбор — ушел с производства на должность освобожденного секретаря райкома партии. Больше он никогда не работал на заводах, а его партийная карьера стремительно набирала обороты, чему способствовали обстоятельства, складывавшиеся до поразительности выгодно.
