Чарльз Мартин - Между нами горы
Она опять посмотрела на Гровера.
– Еще как совершался! – Она взглянула на небо. – Я подумала, что быстренько перелечу в Денвер, обогнав бурю, да еще заведу по пути двух друзей, и жизнь продолжится.
Я разрезал леску.
– Мне очень жаль, Эшли. – Я покачал головой. – Вам бы сейчас заниматься маникюром-педикюром, готовиться к свадебному ужину…
– Бросьте! – остановила она меня. – Не казните себя, у вас же были самые добрые намерения. Я обрадовалась вашему предложению. – Она огляделась. – Сейчас, конечно, смешно об этом говорить, но тогда я действительно обрадовалась. – Она положила голову на снег. – У нас с подругами намечались спа-процедуры и массаж. Знаете про такой, с горячими камнями? А вместо этого я получила лед. Зато камней в избытке. – Она кивнула воображаемой подруге у меня за спиной. – Правда, холодных. Где-то там висит ненадетое платье и мается жених, потерявший невесту. Угадайте, сколько я заплатила за платье.
– Платье вас дождется, жених тоже. – Я поднес к ее губам кружку, и она допила положенные 24 унции. – Хорошо, что у вас есть чувство юмора.
– Не сочтите за юмор, но мне надо по-маленькому.
– С одной стороны, это хорошо. – Я посмотрел на спальный мешок и вспомнил, что она не может пошевелиться. – А с другой, не очень.
– С какой стороны смотрим на это мы?
– С той, которая позволила бы вам не опираться на больную ногу. – Я огляделся. – Все бы отдал за катетер!
– Нет уж, от этих штук меня тошнит. Я привыкла делать это в одиночестве.
Я достал из рюкзака свою широкогорлую походную бутыль и положил рядом с ней.
– А от этого не тошнит?
– Прямо в это?
– Ничего другого не остается. Вам некуда деваться, но я могу вам помочь. – Я открыл лезвие швейцарского армейского ножа. – Сейчас я разрежу на вас штаны. Под вами двенадцать футов снега, поэтому я вырою ямку, в которой поместится моя рука с этой бутылкой. Дальнейшие действия понятны?
– Понятны, но мне все эти действия не нравятся.
– Нам надо определить количество мочи и нет ли в ней крови.
– Крови?
– Из-за внутренних повреждений.
– Думаете, мне их недостаточно?
– Повреждений? – Она кивнула. – Достаточно. Но нам нужно знать наверняка.
Я стянул с нее трусики, отложил их в сторону, разрыл под ней снег, подставил бутылку, она воспользовалась здоровой рукой, чтобы немного приподняться, не меняя положение ноги, потом вопросительно взглянула на меня.
– Можно?
– Валяйте.
Через несколько секунд она покачала головой.
– Никогда еще не испытывала в присутствии другого человека такого унижения…
– Учитывая, что я не только ортопед, но и врач неотложной помощи, редко выдается хотя бы несколько дней, когда я не исследовал бы человеческую мочу. Вставлять катетер тоже то и дело приходится.
Она поморщилась, и струя прервалась.
– Вы в порядке?
– Да, просто нога… – Она легла поудобнее, и мочеиспускание продолжилось, доносился звук жидкости, наполняющей бутылку.
– У меня замерзли пальцы, – пожаловалась она.
– Если вам от этого полегчает, мои пальцы так замерзли, что вообще ничего не чувствуют.
– Представьте, полегчало!
Я попытался ее отвлечь.
– Большинство людей с повреждениями внутренних органов и с кровью в моче после несчастного случая попадают в отделение экстренной помощи.
Она покосилась на меня.
– Думаете, от этого мне станет лучше?
Я достал бутылку и стал изучать цвет мочи.
– Угу…
Она переводила взгляд с меня на бутылку и обратно.
– Многовато…
– Да. И цвет хороший.
– Кажется, раньше никто не комментировал цвет моей мочи. Я не знаю, как на это реагировать.
Я помог ей снова одеться, подоткнул под нее спальный мешок, укрыл. При этом избежать телесного контакта было невозможно. Я не мог не обращать внимания на ее наготу, трогательную уязвимость.
Я подумал о Рейчел.
Когда мы закончили, она вся дрожала, а у меня было ощущение, что мне под ребра всадили нож. Тяжело дыша, я лег.
– Вы приняли обезболивающее? – спросила она.
Я покачал головой.
– Нет.
– Почему?
– Честно говоря, если вы считаете, что вам сейчас больно, то подождите три-четыре дня. У меня для вас хватит адвила только на неделю.
– Мне нравится ход ваших мыслей, док.
– У меня в рюкзаке есть сильное наркотическое средство, которое отпускается только по рецепту, но я думал приберечь его на вечер, когда вы не сможете уснуть.
– Можно подумать, что с вами такое уже бывало.
– Мы с Рейчел любим путешествовать и на собственном опыте поняли, что одно дело – наши планы и надежды и совсем другое – условия, которые сложатся в конкретный день. От них будет зависеть, что мы сможем сделать, как далеко уйдем. Поэтому лучше быть наготове – но и не нагружаться так, чтобы не сойти с места.
Она посмотрела на яму в снегу, где находился мой рюкзак.
– У вас там, случайно, не найдется красного вина?
– Нет, но могу угостить вас джином с тоником.
– Еще лучше! – Она уставилась на свою ногу. – Расскажите об устройстве, которое вы соорудили на моей ноге.
– Среди врачей ортопеды слывут плотниками. Боюсь, в отношении меня это чистая правда. Хорошо то, что эта шина довольно эффективна, во всяком случае, на короткий срок. Двигаться вы не сможете, разве что с моей помощью, зато у вас не получится причинить себе вред неосторожным движением. Эта штуковина вас защитит. Если будет слишком жать, скажите, я ослаблю давление.
– Сейчас такое ощущение, как будто по ноге двинули молотком.
Я приподнял край спального мешка и снова обложил ее ногу снегом под местом перелома и сбоку.
– Я буду так делать несколько дней. Это ускорит выздоровление и немного облегчит боль. Одна проблема: вы будете мерзнуть.
– Буду?..
Я закрутил бутылку с мочой и пополз на свет.
– Надо оглядеться и заодно вылить мочу.
– Хорошо. Я пока что приберусь здесь и, может, закажу пиццу или еще что-нибудь.
– Я предпочитаю пеперони.
– С анчоусами?
– Терпеть их не могу!
– Понятно.
Я выполз из фюзеляжа – или того, что от него осталось, – прополз под крылом, обогнул дерево и оказался на солнце. Было довольно холодно, хотя я готовился к худшему. Все постоянно твердят, что сухой мороз лучше влажного, но по мне – холод есть холод. Минус 13 – это минус 13, и никуда тут не денешься.
Стоило сделать шажок в сторону от слежавшегося снега, на который упал самолет, – и я провалился почти по пояс. От сотрясения я закашлялся. Мне очень не хотелось вскрикивать от боли, но, кажется, я не сдержался.
– Вы в порядке? – донесся из самолета голос Эшли.
– Да. Просто здесь пригодились бы снегоступы.
Я опорожнил бутылку и осмотрелся. Вокруг не было ничего, кроме гор и снега. Мы угодили на плато, слева от которого громоздились горные вершины, справа разверзлась пропасть. Я не ожидал, что мы упали на такой высоте, под 11 500 футов. Неудивительно, что было трудно дышать.
