Сергей Саканский - Наблюдатели
Это некая сущность, которая живет глубоко внутри своего носителя, и в пожизненных трезвенниках она также живет, но никогда не выходит наружу. Она поднимает голову, ладонью вниз заталкивает человека, будто топит его, и говорит миру:
– Вот я!
Она мыслит иначе, совершает иные поступки, у нее совершенно другой характер, она – не я, и поэтому я, настоящий я, личный – не могу нести за нее никакой ответственности.
Это очевидно, это лежит на поверхности, но, тем не менее, люди не желают думать об этом, и за неуправляемые действия другого отвечает, опять же, сам этот несчастный, вплоть до того, что в судопроизводстве опьянение является не смягчающим, но отягчающим обстоятельством. Преступление совершил один, а судят другого, причем, еще строже судят, чем если бы то же преступление совершил он сам. Вместо этих пространных рассуждений мне бы надо немедленно встать, выйти на кухню и попросить у нее прощения. А Beatles между тем, продолжают, как и тридцать лет назад, когда я был юным, наивным, трезвым еще…
Scrambled legs,
Oh my baby, how I loved your eggs,
Now it looks as they’re old funny pegs,
Oh, I began with honey quex…
Я звоню в институт, сказать, что сегодня меня не будет. Трубку берет Павел Пульских, адъюнкт. Он единственный, кто посвящен в куриный мой дивертисмент, он мой сообщник и тоже преступник. Он согласился на это дело, почти не раздумывая, так же как и я. Пожалуй, и нет у меня такого сотрудника, который бы не пошел на это грязное дело, можно было просто созвать официальное совещание и все предать полной гласности, а то непонятно, почему нечистый на руку Пульских должен получить большую долю, чем все остальные…
Я одеваюсь и иду на кухню, к своей жонке, я готов ей в ноги упасть, и ноги мои, в самом деле, подкашиваются, я еле волочу свои ноги, пораженные ангиоспазмом, и лишний раз убеждаюсь, что благими намерениями…
Она сидит вполоборота за кухонным столом, где, среди луковиц и перевернутых тарелок, светится мой лаптоп. Она манипулирует пальцами, и текст исчезает с экрана. Но дискета, я вижу, вставлена в щель дисковода! Я завладею ею, чего бы мне это ни стоило.
62
Это чудесно – свалить свои несчастья на кого-то другого, причем – неизвестно кого. Это удобно и трогательно:
– В него вселился дьявол!
– Я был сам не свой!
– Не знаю, почему я это сделал!
– Я потерял управление!
На этот счет даже придуманы какие-то медицинские теории – о сознании и подсознании, всяких темных силах, живущих внутри людей. Суть-то, конечно одна – снять с себя ответственность, обеспечить существованию своего разума наивысший комфорт.
Это логично: ведь если бы люди знали и хотели узнать всю правду о себе, то вряд ли кто-либо из них доживал до совершеннолетия в здравом рассудке.
Тяжел запах твоего говна, человек.
63
Значит, он опять ссыт в окно. Как-то раз я вошла к нему утром, думая, что он еще спит, а он стоит в своей пижаме у раскрытого окна, стоит и ссыт в окно, ссыт, ссыт…
Вчера он опять избил меня, с кайфом, с садистским наслаждением.
За что ты опять избил меня?
Нет, можно подумать, что я действительно достойна вожжей, я, сучка, блудница, я признаю, что изменяю тебе, и ты целуешь меня вечером в те же самые губы, которые утром были облиты спермой другого мужчины, но ведь ты же не знаешь об этом, ты!
Ты бьешь меня – не как блудницу и гадину, а как жену, которая тебе верна, готовит тебе еду, стирает твои сранки, ублажает тебя в постели, заботится о тебе – «жонка» твоя!
В первый раз ты избил меня, когда я действительно такой была, и сейчас, во второй раз, ты избил меня точно такой же, потому что в твоей башке я такой и осталась.
И он завел свою постылую музыку опять.
Я ненавижу эту песню, ненавижу Beatles вообще, но всегда приходилось соответствовать – не столько потакая твоим прихотям, сколько боясь твоего снобизма: ведь тот, кто не любит Beatles, не имеет вкуса к музыке, так ведь?
Ну, чего стоят эти слова, эти ужасные, никакого отношения к поэзии не имеющие слова?
Walrus walls,
Oh my baby, how I loved your balls,
Now they looks as empty squirrel halls,
Oh, I believe in rolling rolls…
Они мешают мне сосредоточиться, выстроить буквы в единственно возможном порядке, а я должна, именно сейчас должна вновь обратиться к своему дневнику…
Но что это?
В падающем списке недавно сохраненных файлов я нахожу какой-то микровский Mydream, из любопытства его открываю и вижу подробную запись его сновидения!
Что же может сниться профессору Микрову?
Читаю, надеясь узнать что-то новое и гадкое, но вскоре меня охватывает ужас.
Микрову снится планета, та же самая, которая не раз снилась мне самой!
Именно эта планета с огромными реками, у которых не видно берегов… Всегда ветры – сильные и теплые… Небо кажется безмерным, очень высоким, и облака, огромные, белые, кучевые облака плывут неправдоподобно высоко… Все на свете – деревья, овладевшие холмами, валуны в буйной траве – кажется большим, будто в детстве… И это снится мне уже давно, сколько я себя помню…
Меня невообразимо тянет туда. Мне хочется навсегда остаться там, одной… Но почему Микров увидел мой сон? Мой чудесный, дорогой, мой поэтический сон, который я никому не рассказывала, даже Жану…
Все это надо записать, немедленно…
4 октября
Случайно открыла в Компьюторе файл Микрова. Это сон о планете, которая снится мне. Это – планета больших величин. Я хочу туда. Огромные облака над равниной. Гор действительно нет. И я лечу над холмами, голая.
Это мистика. Наконец-то я поймала её за хвост. С поличным. Если исповедывать материализм, то это не имеет никакого объеснения. Это доказательство того, что существует тонкий мир. Интересно, что скажет Микров, когда я предъявлю ему это доказательство?
Врочем, это слишком явно. Это – первое прямое доказательство. Наверно, я всё-таки рассказала как-то свой сон Микрову, но только не помню теперь. А он запомнил, собака. И видит теперь мой сон. И воспомнит, как кондовый материалист, когда именно я рассказала ему этот сон. Дату и время назовёт.
Ничего не осталось в жизни уже моего. Всё – его.
Это слишком уже. Это пора прекратить давно. Кажется, я знаю выход, хоть это и страшно. Ведь может он просто заболеть. Он уже не молодой человек, в его возрасте болеют уже.
Я знаю один способ, который наверняка сделает…
Микров входит. Я не успеваю сохранить файл и просто выключаю компьютер. Может быть, это и хорошо, что не записался мой план – слишком страшно…
Что, если внутри человека, глубоко внутри, спрятанная так тщательно, что и сам он того не подозревает, живет некая чуждая сущность; она-то и руководит его мыслями, поступками, а он – человек – лишь только ее наблюдатель?
64
Кажется, она интуитивно нащупала истину, но снова пройдет мимо, ибо истина слишком чудовищна, чтобы можно было в нее поверить.
Человек устроился удобно в тенетах своего разума, он никогда не примет истину, он искренне будет считать ее клеветой. Допустим, существование Бога и Дьявола будет доказано научно, на уровне школьной теоремы, ну и что из того? Атеисты останутся атеистами, равно как верующие остались верующими даже тогда, когда научно было доказано отсутствие Бога и Дьявола.
Мне нужен отдых.
Почему я должен заниматься людьми? Ладно, пусть это слишком общий вопрос, обсуждению не подлежащий. Тогда почему я должен заниматься именно этими двумя людьми? Пусть я и сам когда-то выбрал их, у меня были на то какие-то свои причины, но теперь мне кажется, что это было ошибкой, и, может быть, мне следовало бы выбрать каких-нибудь других людей?
65
Я растерян, у меня нет слов, на меня накатывает волна жалости, бедная моя жонка, ее ведь тоже можно понять: она выходила замуж за перспективного ученого, хотела жить у него в тепле и достатке, заботиться о нем, воспитывать детей, а он, то есть я, что я дал ей?
Все оказалось совсем не так, как ей грезилось: когда брачный период закончился, выбранный ею мужчина превратился из любезного веселого жениха в угрюмого мужа, которому нет дела ни до чего, кроме курей…
