Анна Имейджин - Новозеландский дождь (СИ)
-он внизу? Он все-таки вышел? Пошли быстрее, быстрее, Ли!
Мое сердце начинает биться очень часто. Мне нужно видеть его срочно. Он мне необходим. Словно кислород.
Ли выглядывает в коридор.
-санитарка!
Мы выжидаем, пока девушка со шваброй свернет за угол, переглядываемся, беремся за руки и несемся что есть сил по коридору, по лестнице… мы радостно улыбаемся и смеемся, ведь любая боль должна заканчиваться! Оказываемся внизу, и я вижу Ларсена. Он в задумчивости стоит у автомата с конфетами, я бы даже сказала, в рассеянности. На нем все так же накинут белый больничный халат поверх красной рубашки в клеточку, серые джинсы, конверсы… тот Ларсен, каким я его впервые увидела рядом с собой. И каким он будет в моем сердце всегда. Я люблю его.
Мне очень хочется подойти к нему и погладить его по растрепанным русым волосам… прижаться и положить голову на плечо… провести рукой по его щеке… заглянуть в добрые зеленые глаза…
Несмотря на присутствие Ли, я уверенно делаю шаг, но потом… застываю.
Ларсен будто и не видит меня. Он так и стоит, уставившись на автомат, будто в непонимании, смотрит на него застывшими полустеклянными глазами.
-Ларсен? – тихо спрашиваю я.
Я отказываюсь в это верить. Он… он не мог тронуться умом.
Ларсен механически, как робот, разворачивается, и медленно бредет мимо меня, по лестнице, вверх…
Я стою на месте. Даже Ли не смеет ко мне подойти. Видимо, что-то останавливает Ларса, и он застывает, обернувшись, и глядя на меня. Я даже решаюсь сделать пару шагов вперед.
-Ларсен…
Он глядит на меня так, словно я зову не его. Глядит долю секунды, а потом поворачивается и идет дальше.
Я стою, не веря своим глазам. Ли подбегает ко мне и обнимает.
-Ники, Ники, ты в порядке? Ники, что с тобой? Что с ним?
Я не отвечаю. Ларсен… Ларсен! Что с ним? Нет. Нет. Я не верю. Он не мог сойти с ума за неделю. Значит, остается одно. Он решил меня забыть. Я ему больше не нужна. Он не хочет меня помнить. Ничего больше нет. Ничего словно и не было. Мой мир рассыпается на тысячу мелких кусочком, словно что-то внутри меня, наверное, мое сердце, разбилось вдребезги…
Подруга зовет кого-то на помощь, меня ведут наверх, в палату, укрывают одеялом, дают таблетки… звонят маме…
-…миссис Маклемур, у вашей дочери пограничное расстройство личности… да, оно может быть связано с сотрясением… припомните, не было ли для девочки никаких потрясений в последнее время?
-…честно признаться, были… - слышу я голос мамы.
Ого. Она уже здесь. Так быстро.
-Ваш пациент, Ларсен, Ларсен Столлингворт, ди-джей… он сбил ее, когда Ники получила сотрясение… а она влюбилась в него… бедная, бедная моя девочка…
Обрывки фраз долетают до меня сквозь сон, потом я чувствую мамину руку на своем плече.
-просыпайся, Ники, милая, мы едем домой.
Сонную, меня ведут к машине такси, сажают, привозят, отводят наверх, в мою уютную комнатку, где я ложусь на кровать и засыпаю…
Я в ужасе просыпаюсь среди ночи. Мне приснился Ларсен. Что он рядом. Как он обнимал меня и целовал. Мне снился счастливый мир, мир, где мы вместе. Где мы любим друг друга. Я люблю Ларсена. И Ларсен любит меня. Но я просыпаюсь – и оказываюсь в другой реальности. Где нас нет. Где его нет. Вспоминаю его поведение в больнице и начинаю безудержно рыдать и биться в истерике, я утыкаюсь лицом в подушку и рыдаю, вцепившись в нее зубами, ударяя кулаками по спинке кровати, пока не приходит мама, и не приносит мне таблетки и мятный чай. Я послушно выпиваю все, мама гладит меня по голове, уходит, я гашу свет, ложусь, натягиваю одеяло до головы, но все равно до самого утра потихоньку поливаю подушку слезами и успокаиваюсь только тогда, когда на улице начинает дребезжать рассвет. Я проваливаюсь в дрему, но в моей голове все еще только одни мысли – о нем…
Двадцатое декабря
Я дома… мы с Ли вчера сбежали вниз, и видели Ларсена, но с ним что-то не то! Он будто не видел меня! Либо он совсем сошел с ума, либо решил больше со мной никогда не общаться… обе эти мысли невыносимы. Мама забрала меня домой. А врачи говорят, что у меня какое-то расстройство. Мне все равно. И я не могу больше находиться дома – все здесь напоминает мне о нем. О той ночи… той ночи, когда Ларс буквально признался, что любит меня. Нет… больно обо всем этом теперь вспоминать… скоро день рождения, а настроения никакого…
Двадцать первое декабря
Мама с Алексом ездили за покупками для дня рождения, они хотят устроить праздник… даже папа вернется к тому времени из Окленда, куда он ездил пока к родственникам в гости. Ну, мне все равно, если они хотят порадоваться, то пусть… я не буду портить им праздник. Но мне уже не хочется ничего. Хочется только облегчения…
Двадцать второе декабря
Суд послезавтра. Не могу, все мысли только и о нем, ведь я снова увижу Ларсена. Что с ним, что с ним? Я только и делаю, что задаюсь этим вопросом. Как он? И что с ним теперь будет?
Двадцать третье декабря
Не могу. Суд завтра. Мне страшно. Сегодня приходила Ли, но я не хотела с ней говорить. Я просто не могу больше видеть никого. Надеюсь, она не обиделась. И я вспоминаю ту Веру из клиники – кажется, я начинаю понимать ее. Я понимаю, каково потерять любимого человека. Смерть – это навсегда. Смерть – это не личный выбор, это неизбежность. А то, что сделал Ларсен – его решение, если он решил забыть меня. Для меня это даже страшнее.
Двадцать четвертое декабря
Пишу это, пока собираемся… скоро суд… очень боюсь, как и за результаты, так и за встречу с Ларсом…
-Ники, ты готова? – спрашивает мама, поднимаясь по лестнице.
Я бросаю взгляд на зеркало. Белая блузка, джинсы… все в порядке.
-да, мам, - я тяжело вздыхаю, закрываю тетрадь и откладываю в сторону. Поднимаюсь. Ох, этот день может изменить все.
-помни о том, что ты должна говорить только правду, - напоминает мама, пока мы едем в такси.
-да, - я киваю.
Мы приезжаем к зданию городского суда, вокруг уже толпится множество людей. Где-то неподалеку я даже замечаю маму Ларсена – я знаю ее по фотографиям из твиттера Ларса. Множество журналистов. Прознали уже.
А еще я вижу нескольких фанаток, - странно, как это. В нашем городе были фанатки Ларса, а я не знала, - и мое сердце сжимается. А ведь и я могла быть одной из них, переживающей за своего любимца, но без этой тяжелой боли в сердце… могла стоять, ожидая момента, когда я увижу, хоть на секунду, своего кумира…
-это вы, Ники Маклемур? – суется мне под нос один из журналистов с микрофоном. – что вы можете сказать?
-я… - я в растерянности.
Интервью? У меня. Мне становится неловко, аж голова начинает кружиться, но мама выручает меня.
-отстаньте, пожалуйста, от девочки, - говорит она, и мы проходим в здание суда, не обращая ни на кого внимания.
Краем глаза я вижу, как полицейские ведут Ларсена – он в своей привычной одежде, красной клетчатой рубашке и джинсах - в наручниках в зал, и меня передергивает. Мы с мамой занимаем места в зале. Ларса сажают в клетку рядом со столом прокурора. Господи… как преступника…
Мы встречаемся взглядами, и в его я вижу столько боли – целый океан! Мое сердце сжимается, но я вовремя отворачиваюсь в сторону. Хватит, Ники. Это ведь не твоя история…
Отвернувшись, я замечаю Мелани, сидящую где-то в зале…
-прошу всех встать, суд идет…
Во время всего процесса я нахожусь словно в полусне, и лишь, когда я слышу слова судьи, что приглашается пострадавшая, мисс Николь Маклемур, я, дрожа и бледнея, поднимаюсь и прохожу к трибуне. Взгляды всех в зале обращены на меня… Ларс смотрит на меня преданным и жалостливым, щенячьим взглядом.
-итак, мисс Маклемур, вы клянетесь, что будете говорить суду правду и только правду? – спрашивает пожилой судья.
-клянусь, - киваю я, не поднимая глаз.
-хорошо. Итак, мисс Маклемур, расскажите, что произошло двадцать седьмого ноября две тысячи восьмого года.
-ну, - я делаю глубокий вздох, - утром я, как всегда, встала и пошла в школу. В то утро я очень сильно опаздывала. Уроки в школе начинаются в восемь часов утра, а я выбежала из дома без десяти восемь. Я шла очень быстро и торопилась, а в наушниках у меня очень сильно играла музыка… я была невнимательна на светофоре на пешеходном светофоре. Я думала, что я успею пробежать на мигающий зеленый, - как заученный рассказ, отвечаю я, и потом прибавляю: - Ларсен не виноват…
-что же, это все, что вы можете сказать, мисс Маклемур?
-да, ваша честь. Я рассказала всю правду. – говорю я, и мне становится как-то неловко под проницательным взглядом судьи.
-хорошо, садитесь, - говорит он.
Я спускаюсь и занимаю свое место в зале, боясь даже одним глазком посмотреть на Ларсена. Мне так его жалко, а ведь все из-за меня, из-за какой-то ничтожной девчонки, которую он никогда не знал…
