Кока Феникс - Люсипаф
— Конечно! — радостно подхватил Лопоухий. Он уже смеялся над своими коленками, и натягивал на них брюки. Застегнул рубашку, галстучек.
— Готово! — бодро, как пионэр, вскрикнул Лопоухий через сорок пять секунд.
— Ну и пошли! — командовал Зигфрид. — А вырядился-то! Как на парад!
— Дело Райха для меня!.. — выпрыгивал из себя Лопоухий.
— Это верно, — махнул рукой Зигфрид. — Это правильно, Бока!
«Лапша еще осталась, черт! И порядочно осталось-то!» — сокрушенно думал Лопоухий, пока спускались по лестнице. — «А, приду — доем!» — нашел он неожиданно для себя самого выход, и так обрадовался, что засветил со всего размаху ногой по соседскому почтовому ящику.
— Тема? А! — вопросительно глядел он на Зигфрида.
Зигфрид, ничего не отвечая, хмыкнул, а потом так впечатал кулаком по другому ящику, что вся система ящиков качнулась и рухнула с металлическим звоном, треском и скрежетом на пол.
— Здорово! — раздалось Лопоухое восклицание. И они, как ни в чем не бывало, солидно вышли из парадного. Бабушка Сикушина уже набирала срывающимся с диска пальцем 02 и докладывала: — Скорее выезжайте. Пунцовая 2. Треск, скрежет, грохот! В телефоне посмеялись и послали ее к черту.
* * *
Маргинальный Морг спал. Десятки солнечных зайчиков расположились на его успокоившейся физиономии. Маргинальный Морг спал. А его Астральное тело…
Оно шаталось по небесному простору, давя серые и розовые цветы облаков, каталось верхом на лихих метеоритах, пугало сверхзвуковых летчиков. Словом, занималось всем тем, что от души можно придумать для собственного увеселения Астральному телу.
В это время за перегородкой на кухне в сумеречном свете заката сидели Фефела, Зигфрид и Лопоухий. На столе вверх ногами лежало тяжелое фарфоровое блюдце с германским орлом времен третьего Райха, и полукругом мелом начерчены были буквы и цифры. Составлялся спиритический сеанс. Дрожала свеча и как могла освещала лица собравшихся.
— Кого же мы первого вызовем? — начал делово Лопоухий, кладя пальцы на блюдечко.
Его вопрос потонул в сосредоточенном сопении земного тела Маргинального Морга.
— Блюдце надо сначала нагреть, — без интонации проговорил Фефела.
Тотчас железная рука Зигфрида скинула пальчики Лопоухого с зеленого орла и подняла блюдце над пламенем свечи. Стало совсем темно. Откуда ни возьмись затрещал сверчок.
— Ха, странно, — начал Лопоухий. — У Юры, вроде, и печки нет.
— Он у него в лежаке живет. Там тепло как в печке. Под такой махиной. Да еще он ворочается, плоскости трутся друг о друга…
— Хватит! — проговорил Фефела. — Можем начинать. Зигфрид положил блюдечко на место, и все трое коснулись его пальцами. — Так с кого начнем? шевельнулся Лопоухий. В это время Маргинальный Морг захрапел. И сверчок моментально затихарился. — А ты, что ж, Цока, не слышишь? — Что я не слышу? — недоуменно спросил Лопоухий. — Ну что, так никто и не напрашивается к нам сегодня в гости? — выспрашивал ловца далеких звуков Фефела.
— Ах, это! — расплывался Лопоухий. — Конечно, я… Я могу, если…
— Ну! — Зигфрид нетерпеливо подскочил на табуретке.
— Ленин! — выпалил Лопоухий. — Дух Ленина, ты здесь?! — спросил тотчас же Фефела. Блюдце помчалось к букве «Д». — Здесь! — прошептал Зигфрид. Ты хочешь говорить с нами?! — задал духу второй вопрос Фефела. — Не хочет! — опередил Зигфрида Лопоухий, увидев, что блюдечко поползло к «Н». — Тсс! — цыкнул на него Фефела. Блюдце в самом деле перескочило от «Н» не к «Е», а к «У», и направилось затем под храп Маргинального Морга к «Д».
— Порядок! — треснул тихонечко кулаком по столу Зигфрид.
Маргинальный Морг хрюкнул и затих. В это время, опережая треск сверчка, Зигфрид выскочил на круг уж с совсем странным вопросом: — Владимир Ильич, Вы любили Надежду Константиновну? Лопоухий и Фефела переглянулись. Грянул, действительно, сверчок. Может быть его Астральное тело тоже гуляло по небесам сейчас с Астралом Маргинального Морга, а сами они валялись на лежаке и трещали.
Дух Ленина, между тем, двигал блюдце. — Я, — следовал за ним вслух Зигфрид. — Г-о-л-у-б… — Голубой! — закричал судорожно Зигфрид, увидев, что блюдце сделало наклон к «О» и перескочило к «И-краткому».
— Фь-ю-у! — свистнул Лопоухий. — Не ожидал! — Владимир Ильич, а правда, что Вы инкарнация Пифагора? — наседал на духа Фефела. — Да! — выговорил вдруг Лопоухий.
Что да? — посмотрел на него Фефела. — Я слышал, как Владимир Ильич сказал «да». Смотрите и блюдце! Блюдце точно проследовало к «Д», а от него прямехонько на «А». — Дела! протирал глаза Зигфрид. — А Вы, действительно, слышали музыку планетных сфер? — осторожно спросил в мгновенно наступившей тишине Фефела.
Ни Маргинального Морга, ни сверчка не стало слышно, будто оба вместе с лежаком вылетели навстречу своим Астральным родственникам.
— Слышал, — претворял в слова движения блюдца Зигфрид. — Слышу и буду слышать.
— А какие у Вас были уши? Зигфрид даже чертыхнулся от такой несуразицы, вылетевшей из недр Лопоухого. Блюдце, однако, шевельнулось и поползло к «К»… — Как у одного из вас, — прочитал ответ Лопоухий. — Как у одного из вас! — торжественно повторил он еще раз. В это время Астральное тело Маргинального Морга с бешеной космической скоростью неслось на землю. Маргинальный Морг плыл как раз бабочкой точнехонько над Марианской впадиной, светило солнце, и вдруг вода расступилась, и, кувыркаясь, Маргинальный Морг полетел с высоты одиннадцать тысяч метров на голубое дно океана.
— А-а! — закричал он за перегородкой, и тотчас же Астральное тело сверчка прыгнуло проворно в кровать.
Все были в сборе. Дух Ленина или Пифагора бросил посередине фразы блюдце и исчез, полный загадочности, которая с каждым спиритическим сеансом лишь увеличивалась.
— М-да-а! — заключил сцену Зигфрид. В дверь позвонили. — А вот и смена! — радостно вскочил Лопоухий. На пороге появилась Подруга под руку с румяным Женечкой. Фефела быстро сгреб все со стола, и, дрожа всем телом от последнего ответа Пифагора-Ленина, зашагал домой в сопровождении Зигфрида.
Лопоухий, которого распирало от гордости за свои уши, остался еще покалякать в обществе Маргинального Морга, Подруги и Женечки.
А Фефела распростился с Зигфридом, взбежал в свою закомарку, открыл крышку фортепиано и стукнул по клавишам. Записал в тетрадь, потом еще, еще и, напевая себе что-то вроде марша под нос, бил и бил по фортепиано, пока в ушах его окончательно все не смешалось и, наконец, не стихло. Тогда он встал от инструмента, заламывая кисти рук, прошелся метр — туда-сюда и счастливый повалился на диван.
— Прием окончен, — закричал радостно Фефела. — На сегодня все!
Он разделся, осмотрел себя в лакированном корпусе пианино, взялся было за пенис, но, сообразив что-то или, может быть, даже что-то уловив в воздухе, махнул рукой, и прыгнул под теплое байковое одеяло. Через двадцать секунд его Астральное тело сидело рядом с духом Пифагора и наигрывало на арфе звучащую в Фефелиных ушах музыку.
А Пифагор, как воздушный танцор летал вокруг Фефелиного Астрала, и то сливался с ним в одну небесную единицу, то неожиданно снова выпархивал на простор своего танца. Фефела спал.
* * *
Зигфрид, тайно проводив Фефелу до ворот его дома, постоял немножко снаружи, засунул голову в дверь парадной, прислушался, и, убедившись, что с Фюрером все благополучно, зашагал по улице Жопина назад.
«Здоровье Фюрера, — чеканил Зигфрид в такт своему шагу, — дело всей нации!»
И оберегая Фефелу от случайных выстрелов Фанни Каплан, Зигфрид чувствовал себя целителем не в меньшей степени, чем Пафнутий. Но Пафнутий так телега. Вот, Люси!
Тут Зигфрид поймал машину, назвал адрес Лопоухого и покатил. Зигфрид уже давно был влюблен в Люси. Но не так, как в женщину, а иначе. Ему нравились ее хватка, прорыв и стремительный ход во всех ее предприятиях. А совсем недавно, залюбовавшись одной из последних ее авантюр, он неожиданно понял, что не найди его тогда в парке Фефела, он бы пошел за Люси, и служил бы ей верой и правдой.
Люси и сама, взглянув тогда на него, уловила нечто такое между ними. Но как женщина не подала виду, а наклонилась и начала вытаскивать из нижнего ящика комода всякие вещицы, чертыхаясь и матерясь. Вещиц была такая уйма, что Зигфрид не вытерпел и спросил:
— У тебя, что там мессершмит в разобранном виде?
Люси фыркнула и, разогнувшись, недвусмысленно посмотрела на Зигфрида. Зигфрид даже подался по направлению к ней…
Но Люси была враг. А он служил Фюреру. И значит, никаких! Тем более он презирал Пафнутия, не сумевшего разглядеть перед своим энергетическим носом такого Титаника.
— Энергия там не то, что наружу прет. Она всех вокруг расшвыривает. И, в общем, это достойный враг! — бормотал Зигфрид.
