Келли Линк - Все это очень странно
— Эй, там! — позвал кто-то.
Джун поняла, что стоит босиком и почти раздетая на сент-эндрюсском поле для гольфа.
— Привет, воришка, — опять тот же голос.
Джун ущипнула себя за руку, но больно было совсем чуть-чуть, и она не проснулась. Перед ней стояла Роуз Этернель, вся в белом: белый кашемировый свитер, белые шерстяные брюки, белые кожаные туфли без единого пятнышка, белые перчатки.
— Детка, да ты прямо окоченела, — она наклонилась к Джун и прижала свои теплые мягкие губы к ее губам. Джун открыла рот, собираясь протестовать, и Роуз Этернель дохнула ей в горло теплым воздухом. Это было восхитительно, все равно что глотнуть огня. Поцелуй Роуз Этернель разлился по телу, достал до каждого пальца, согрел ледяные ступни, нежно толкнулся где-то под животом. Джун почувствовала себя бутылкой в форме Джун, до краев наполненной теплом и веселыми искорками.
— Вот так, — Роуз Этернель убрала губы.
— Я тоже хочу ее поцеловать, — протянул другой, жалобный голос. — Рози, моя очередь!
Рядом на траве стояли еще две женщины. Та, что говорила жалобным голосом, была высокая старуха, тонкая и хрупкая, как трость; взгляд ее темных глаз вонзился в Джун острой булавкой.
— Джун, помнишь Ди, вторую тетю Хэмфри? — спросила Роуз Этернель.
— Она же была… совсем другая, — Джун вспомнила великаншу в булочной, чей голос отражался от стен, как свет.
— Дай поцелую, детка, — тетя Ди подступила поближе.
— Не обращай внимания на внешний вид, — сказала Роуз Этернель. — Такое сейчас время месяца. Хэмфри присматривает за пекарней, чтобы она могла побыть на воздухе. Подставь ей щеку, ничего плохого не будет.
Джун закрыла глаза и коснулась щекой губ старухи. Это было похоже на поцелуи ослабевшего голодного привидения. Тетя Ди вздохнула и отступила на шаг.
— Умница, — сказала Роуз Этернель. — А это еще одна тетя, Минни. Минни Maуси. Минни можешь не целовать, ее больше интересует интеллектуальное общение.
— Здравствуй, Джун, — кивнула ей третья тетя. Она была похожа на их старую школьную директрису, у которой училась еще Лили. Два года назад, когда пришли результаты годовых тестов, директриса вызывала Джун к себе в кабинет. «Очень жаль, — сказала она, — очень жаль, потому что мозги у тебя явно имеются. Но если ты твердо решила стать полной посредственностью, я ничем не могу тебе помешать. Мама твоя была точно такая же, очень способная, но упрямая — я ее помню, прекрасно помню. Очень жаль было. Таких всегда очень жаль».
— Я же сплю, — сказала Джун.
— Какая глупость, — покачала головой Роуз Этернель. — Полное отсутствие воображения. Но в любом случае, раз уж ты здесь, реши наш небольшой спор. Видишь, на поле как раз у тебя под ногами лежат два симпатичных мячика для гольфа. А вот и третий, — она показала в лунку, — только мы никак не разберемся, кто из нас загнал его туда.
Луна зашла за плотный клок облаков, но два мячика по-прежнему светились, будто белые камни.
Из лунки тоже пробивался свет, озарявший серую щетину травы по краям.
— Откуда я знаю, чей это мяч? — пожала плечами Джун. — Я же ничего не видела. Меня вообще тут не было, когда…
Роуз Этернель перебила:
— Неважно, чей это мяч, глупая воришка. На кого покажешь, той и будет.
— Но я же не знаю! — упорствовала Джун.
— Вы, люди, все такие жадные, — вздохнула Роуз Этернель. — Ладно. Если скажешь, что мяч забросила Минни, она задействует кое-какие рычаги — поступишь в любой университет, какой хочешь. Выберешь Ди — у тебя будет богатый, хороший дом, ты же видишь, как она тебя любит. Скажи, чего ты хочешь, Джун?
Джун набрала в грудь побольше воздуха. Она вдруг испугалась, что проснется и не успеет ответить.
— Я хочу Хэмфри.
— Леди, партия за мной, — сказала Роуз Этернель, и луна снова вышла из-за облаков.
Джун проснулась. В слуховом окне над кроватью стоял белый серп луны, слышался стук голубиных коготков по жестяной крыше.
14. Вид из окна
Хэмфри приехал к Джун, когда дама из Пятого номера заплатила за третью неделю вперед, а подаренные духи отправились в мусорную корзину. Джун принесла их к себе в комнату, провела пробкой по запястью.
Он сидел на крыльце. Джун вышла протереть перила.
— Я потерял твой адрес, — сказал Хэмфри.
— Да? — она сложила руки на груди, как Лили.
— Ага, потерял, — сказал он. — Но вчера опять нашел.
Сросшиеся брови уже не так отталкивали ее, как она себе внушала. На нем был голубой свитер, под цвет глаз.
— Врешь ты всё, — сказала Джун.
Он кивнул.
— Я боялся, что это тетя Роуз тебя заморочила, потому и не приезжал. Может, теперь я тебе не понравлюсь. Я тебе нравлюсь, Джун?
Она посмотрела на него.
— Ничего так. Ты уже научился летать?
— Два раза поднимался в воздух. На самолете «Пайпер Каб» — там только один двигатель, когда взлетаешь, кажется, ветер все кости перебирает. В прошлый раз Тайни, наш инструктор, передал мне штурвал. В жизни не чувствовал ничего подобного. Ну, то есть это вообще здорово, — осторожно добавил он. — Ты красивая, Джун. Я скучал по тебе. А ты по мне скучала?
— Может, и скучала.
— Тетя Ди отпустила меня с ночной смены. Пойдем погуляем?
И они пошли гулять. Пошли в кино. Он купил ей воздушной кукурузы. Вернулись, когда небо над уличными фонарями стало желтым и плюшевым, как тигриная шкура.
— Хочешь, пойдем ко мне? — спросила она.
— Да, пожалуйста, пойдем.
Но они не спешили войти. Стояли на ступеньках и улыбались друг другу. Сверху послышалось воркование, шелест крыльев. Джун подняла голову и увидела стайку голубей на подоконнике. Две нежные белые руки, тяжелые от множества колец, лежали меж них, как горлицы среди сизарей. Хэмфри вскрикнул и согнулся, прикрывая руками голову.
Джун потащила его к двери и поспешно сунула ключ в замок.
— Это просто дама из Пятого номера, — объяснила она. — Немного странная — обожает птиц. Крошит им хлеб на подоконник. Называет своими детками, — Джун положила руки ему на плечи, погладила по спине. Свитер был приятный на ощупь, мягкий и теплый, как живой.
— Уже прошло. Занятия помогают, — Хэмфри глубоко вздохнул, и плечи у нее под ладонями затряслись от смеха. — Я думаю, ты помогаешь.
Они поцеловались и пошли наверх, в комнату Джун. Из-за двери Пятого номера доносился голос странной постоялицы, протяжные ласковые слова и воркование голубей в ответ.
15. Роуз Этернель о материнстве
У меня не было матери. Помню свое рождение, соль древнего божества на губах, помню, как вода поддерживала меня, когда я делала первые шаги. Минни тоже обошлась только одним родителем. Брать пример было не с кого, но мы старались всё делать для Хэмфри как можно лучше. Приятно — такого молодца вырастили.
Прюн по полгода сидит в своем Благвеллхаусе, мы отправляем к ней Хэмфри каждую осень. Не лучшее место для подвижного мальчика. Он старается вести себя хорошо, но в конце концов всегда начинает действовать на нервы ее пациентам — болтает с алкоголиками о выпивке, таскает у толстяков припрятанные сладости. По сути, он приносит в эту стерильную колбу хаос жизни, чем доводит бедную анемичную Прюн до белого каления.
Нашу Ди никогда не интересовали мужчины, но Хэмфри она обожает, хоть и по-своему.
Мы с Минни ему очень много читали. Ди открыла точь-в-точь такую пекарню, как в его любимой детской книжке, зачитанной до дыр. Про мальчика на ночной кухне, про самолет… неудивительно, что он рвется летать. Все мальчишки об этом мечтают. Конечно, мы присматриваем за ним, пытаемся оградить от неприятностей и от Геры, но нельзя же оградить человека от неба. Если с Хэмфри что-то случится, то не из-за нас — мы везде стелем соломку, где только можем.
И его самого стараемся приучить к осторожности. Минни связала ему чудесный голубой свитер, в котором не страшны ни птицы, ни богини. Мы сделали все, что было в наших силах.
16. Преподобный на коньках
Утром шел дождь. Хэмфри помог Джун с уборкой. Лили ничего не сказала, увидев незнакомого парня, только кивнула и протянула ему швабру. Уолтер улыбнулся:
— Значит, вот по кому она сохла, — и засмеялся в ответ на гримасу Джун. Они вымыли первые четыре номера на втором этаже, и когда Джун вышла из ванной с мусорной корзиной в руках, Хэмфри уже взялся за ручку двери Пятого номера. Тусклый серый свет из окна в конце коридора падал на его вытянутую шею, на бледное застывшее лицо.
— Стой! — прошипела Джун. Хэмфри обернулся. — Она просила не заходить к ней в комнату! Она всё делает сама.
— Мне показалось, там кто-то есть. Кто-то разговаривает.
Джун замотала головой.
— Никого там нет. Она каждый день ходит в Шарлотт-сквер, сидит там и кормит голубей.
