Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома
— О безысходность, имя твое — отчаяние, — сказал Данилов «Красной Шапочке» — сотруднице метрополитена, стоявшей возле турникетов.
Та недоуменно посмотрела на него, но ничего не ответила — должно быть, и не такое слышала.
Спускаясь по лестнице, Данилов пообещал себе, что подождет еще неделю, максимум две, и, если за это время в его отношениях с Еленой, вернее, в отношении Елены к нему, ничего не прояснится, тогда… Тогда, наверное, он попробует с ней поговорить. Конечно, придется задавать нежелательные вопросы, но другого выхода Владимир не видел.
Данилов позавидовал героям сериалов: как легко они решали семейные проблемы! У них обязательно были лучшие друзья или сведущие подруги, которые внимательно слушали, опровергали домыслы и дозывали своим запутавшимся визави, что все у тех хорошо, да не просто хорошо, а вообще замечательно… А под конец оставляли влюбленных наедине — лепетать трогательные глупости и доказывать друг другу свою любовь не только словами.
Никаких таких умных говорливых друзей у Данилова не было, а была только проблема, с которой он не мог справиться, потому что не мог ее понять.
От грустных мыслей Владимира отвлекло происходящее в вагоне. Рядом с ним сидела симпатичная девушка с плетеной корзиной на коленях. В корзине, укутанный то ли небольшим пледом, то ли большим шарфом, дремал роскошный рыжий кот. Шум поезда, как и все, что творилось вокруг, было коту безразлично, он явно не впервые катался в метро.
Напротив девушки встал обычный парень лет двадцати — кожаная куртка, джинсы, кроссовки, стильно состаренная сумка из мешковины, свисающая чуть ли не до колен. То, что ему хочется познакомиться с хозяйкой кота, было видно сразу. Несколько минут он готовился к атаке, а когда поезд отъехал от «Комсомольской», громко сказал, глядя на кота:
— Какая прелесть! Какая красота! Я в восхищении! Ну. Просто сражен наповал!
Девушка улыбнулась, не поднимая глаз.
— Нет, честно, я даже не мог представить, что на свете существует подобное совершенство! — продолжал восхищаться парень.
Девушка подняла голову и снова улыбнулась.
— Неописуемая красота! Само совершенство…
Данилов прикусил нижнюю губу, чтобы не засмеяться. Он догадывался о том, что сейчас последует. Прикол был стар, как московский метрополитен, а, может быть, даже и старше, но девушка, кажется, его не знала. Данилова очень интересовало, как она отреагирует на дальнейшее. Для однокурсника Виталика Лазуткина подобный способ знакомства обернулся сочным фингалом под глазом. Бедолагу угораздило нарваться на мастерицу рукопашного боя. «На вид — ну просто Мальвина! А оказалась чокнутой валькирией!» — сокрушался Виталик…
Поднялся с места мужчина, сидевший справа от девушки. Парень тотчас же уселся на его место. Его горящий восхищением взгляд то и дело перемещался с девушки на кота и обратно. Девушка улыбалась.
— Можно погладить? — робко, словно не веря, что ему позволят, спросил парень.
— Можно, — улыбнулась девушка и даже слегка развернула корзинку, чтобы молодому человеку было удобнее погладить кота.
Кот продолжал спокойно спать. «Мне бы такие нервы», — позавидовал Данилов.
Молодой человек протянул руку, пронес ее над кошачьей головой, положил на плечо девушки и осторожно его погладил.
— Что вы делаете? — возмутилась девушка — негромко, не сбрасывая руки юноши.
Все выглядело очень трогательно. Если бы Данилов был пожилой сентиментальной вдовой, то он непременно бы прослезился и пожелал юной паре вечной любви. Увы, Данилов был давно женатым циником средних лет, поэтому он только украдкой подмигнул парню.
Глава седьмая
Улика
— Ты представить себе не можешь, чем занимался Антон Николаевич! — в голосе матери слышалось искреннее сожаление.
Хороших участковых врачей, умных, толковых и снисходительно относящихся к людским недостаткам, очень мало. И потеря такого врача становится настоящей трагедией для любого его пациента, даже для того, кто бывает в поликлинике два-три раза в год.
Светлана Викторовна простудилась («да, конечно, я сама виновата, не надо было после ванны сушить волосы на сквозняке») и вчера вызвала на дом участкового врача. Увы, вместо милейшего доктора Назарова, который выдавал больничный сразу на десять дней, а про анализы и флюорографию не вспоминал почти никогда, к Светлане Викторовне пришла незнакомая девица.
— И это наш участковый врач! — возмущалась мать. — Выписала кучу анализов, «экэгэ», рентген легких, консультацию кардиолога, а больничный — всего на четыре дня!
— Ничего страшного, мам, — попытался успокоить Данилов. — Не придешь в норму — вызовешь ее еще раз. А обследоваться иногда следует…
— Стоит, но не в нашей поликлинике!
— Соглашаться на анализы или нет — это твое право…
— Как бы не так — она сказала, что если я не обследуюсь, то получу в больничный отметку о нарушении режима!
— Мне сходить в поликлинику? — предложил Данилов.
— Зачем?
— Ну, поговорить с коллегами насчет тебя…
— Вова, знаю я твое поговорить, ко мне потом на дом приходить побоятся.
— Разве…
— Да и потом, что я — сама не могу за себя постоять? За кого ты меня принимаешь? Давай, я лучше расскажу тебе, за что выгнали Антона Николаевича. Есть время слушать мою болтовню?
— Я могу даже приехать…
— Нет, это исключено! — наотрез отказалась мать. — Не надо контактировать с заразной больной. Тем более что еды у меня много и лекарств — полная тумбочка. Итак, слушай — оказывается, наш Антон Николаевич зарабатывал на прививках.
— Как это? — изумился Данилов, перекладывая трубку из одной руки в другую.
Данилов знал, что участковых терапевтов регулярно посылают делать прививки в различные учреждения, расположенные на их территории. Прививки бывают разные — от дифтерии или, например, от гриппа; люди их делать не любят и всячески пытаются от этого увильнуть. Поэтому непонятно — как можно ухитриться зарабатывать на прививках.
— Он брал взятки деньгами и натурой за то, чтобы не делать прививок, а только отмечать их на бумаге. Большей частью это происходило в мелких продовольственных магазинах, парикмахерских и тому подобных заведениях. В стоматологическую поликлинику, сам понимаешь, он лишний раз не совался — там и народ грамотный, и главные врачи друг с другом хорошо знакомы. Ходил он на прививки не только на своем участке, а чуть ли не по всему району. По собственному тайному почину, разумеется. Причем ходил не абы как, а четко сверяя свои действия с планом прививок обоих терапевтических отделений, чтобы не столкнуться с кем-то из коллег или же не явиться через день после него…
— Откуда такие подробные разведданные? — поразился Данилов материнской осведомленности.
— Так доктор новая, как ее, Анна Михайловна, и рассказала. Говорит, что Назаров занимался этим несколько лет. А тут не то перепутал, не то забыл — и столкнулся в парикмахерской, куда пришел якобы на прививки, с врачихой из другого отделения, с которой у него были непримиримые противоречия. Пришлось ему уйти.
— Ну, мастер! — восхитился Данилов, никогда не слыхавший о подобном способе заработка.
Доктор Назаров ему нравился. Толковый, не вредный, неизменно вежливый пожилой господин. Грустно было терять такого участкового врача. Еще неизвестно, насколько умнее окажется его преемница, но вот то, что она не столь покладиста, уже было ясно.
— А девушка обещала меня стационировать, если я не возьмусь за ум. Кстати, а разве сейчас принято говорить «стационировать»? Я все время слышу «госпитализировать». «Стационировать» говорили в годы моей молодости…
— Значит, они длятся до сих пор.
— Да, разумеется, хороший сын не может сказать иначе.
— Я не просто хороший, а самый лучший сын. Завтра я все равно к тебе заеду, — пообещал Данилов. — Где-то в середине дня. Утром позвоню — зачитаешь список нужного.
— Но я ведь, как это сейчас модно говорить, «эпидемиологически неблагополучна»… — попыталась возразить мать.
— Я приму профилактическое средство, — пообещал Данилов.
— Только не переусердствуй, — голос матери стал строгим, — а то я очень переживаю — как бы ты ни спился там, в своем морге.
— Это переживание мне знакомо, — хмыкнул Данилов. — Я должен был спиться еще в институте, затем на «скорой», затем в роддоме…
— Там вероятность была гораздо меньше, — заметила мать.
— Почему?
— В морге очень спокойно, и вашим… э-э-э…
— Пациентам.
— Пусть так — пациентам, — не стала спорить Светлана Викторовна, — безразлично в каком виде вы их… оперируете. Поэтому соблазн велик…
— В какой-то степени — да, — согласился Данилов. — Но я не позволяю себе расслабиться.
