Алексей Слаповский - Заколдованный участок
– Даша, – напомнил Нестеров.
– А? Ну да. Маша – это другая. Тоже как кошка влюбилась. – Он хихикнул. – Проходу не дают! Я ей говорю: Даша! Даша, говорю! И смотрю вот так... Вот так в глаза. Вот как на вас. Действует?
– Очень, – не стал возражать Нестеров.
– То-то! – расправил грудь Мишаков. Но тут же вдруг согнулся, обхватил голову руками и заплакал. Прямо-таки зарыдал.
– Если б вы знали! Если б вы знали, что за жизнь у меня! Что за жизнь! Жена пилит – мало зарабатываю... Коллектив не уважает... Дети родные не уважают, считают, что женской профессией занимаюсь! А я ее люблю!.. Но это неважно! Жизнь проходит... а у меня ни разу... ни одного разочка... не было красивой женщины! Ни одной!.. Понимаете? Такой, как эта Нина! Это ужасно! У вас были такие девушки?
– Нет, – соврал Нестеров не из скромности, а во избежание развития темы. И отчасти от сострадания.
– Правда?
– Правда.
– Это утешает. Я сейчас задам вам вопрос как врачу.
– Пожалуйста.
– Скажите, зачем жить?
Нестеров терпеть не мог пьяных разговоров – особенно на такие темы. Он промолчал.
Мишаков ждал, ждал ответа – и уронил голову, сказав:
– Я так и думал.
А братья Шаровы не появлялись.
15
Братья Шаровы не появлялись, потому что не знали, как появиться – и с чем.
– Ни черта у твоего экстрасенса не получится! – сказал Лев Ильич.
– Похоже на то... Черт, жалко отпускать вот так. Подготовили, обработали. Эта женщина, твоя знакомая, говорила – денег дать. Может, попробуем? Возьмет и уже не отвертится тогда, всё подпишет!
– Черт его знает... Давно я этим не занимался. Это, между прочим, целое искусство!
– Ты мне объясняешь? – обиделся Андрей Ильич. – Найди мне в России человека, который не умеет взятки давать!
– Хочешь сказать, ты умеешь? – поймал его на слове Лев Ильич.
– Да легко!
– А попробуем! – предложил Лев Ильич. – Вот я – Мишаков. Давай, выйди и зайди. Будто с деньгами. Интересно будет посмотреть.
– Запросто!
Андрей Ильич вышел, постучал и вошел. Вид у него был скромный и любезный. Лев Ильич, наоборот, напустил на себя важности и развалился в кресле.
– Можно? – спросил Андрей Ильич.
– Почему без доклада? – осадил его Лев Ильич.
– Ладно тебе, мы же тут давать будем, а не в его кабинете!
– Ты с кем это разговариваешь?! – не выходил из роли Лев Ильич. Андрей Ильич мысленно согласился: надо соблюдать правила игры.
– Извините. Я, Алексей Петрович, что хочу сказать. Я хочу сказать, что... Дело такое, всех касается. Природные ресурсы. Здоровье людей опять же, понимаете?
– Не понимаю! – куражился Лев Ильич. – Вы по делу пришли или про ресурсы рассказывать?
– По делу, само собой.
– Излагайте!
– Дело такое... В общем... Короче... Не откажите... Мы в свою очередь... Ну, как водится.... По обычаю...
Тут Андрей Ильич изобразил, что кладет на стол деньги.
Лев Ильич вскочил и смахнул воображаемые деньги со стола.
– Это что такое? Уберите эту гадость! – закричал он в праведном гневе.
Андрей Ильич даже слегка испугался. Но тут же пришел в себя и спросил:
– Это ты как кто говоришь? Как он или как сам?
– И как он, и как сам. Кто так дает, Андрей? Ты же сам весь трясешься и боишься, будто ты преступник, будто ты плохое дело делаешь!
– А что, хорошее, что ли?
– Вот! – поднял палец опытный Лев Ильич. – В этом и ошибка! Ты ведешь себя как преступник, и он себя тоже почувствует преступником! И испугается! Давать надо смело и просто! И именно так, будто оба вы делаете хорошее дело! На пользу Родине! Потому что у нас взяточник хоть совести не имеет, но душа у него есть! И ему в душе надо чувствовать, что он пусть и берет, но берет для пользы дела! Что, не так?
– Ты теоретик, я смотрю! А попробуй сам! Вот теперь я – Мишаков. Пробуй.
– И попробую!
Они поменялись местами. Лев Ильич бодро вышел. Бодро постучал, бодро вошел.
– Вечер добрый, Алексей Петрович!
– Да ничего доброго. С чем пришли?
Лев Ильич энергично приблизился, сел перед братом и сказал, проникновенно глядя ему в глаза:
– Воду мы нашли, понимаете ли. Минеральную, полезную. Хотим начать ее разливать в бутылки и продавать. Недорого. Всем ведь хорошо будет. И людям, и нам, то есть в Анисовке, и с районом сможем взаимодействовать как партнеры. Достойно, так сказать. День города вот скоро будет, мы со своей стороны можем поучаствовать. Чтобы всё было красиво, масштабно. Праздник для людей всё-таки. Перечислять долго, а мы вот – некоторую сумму наличными. В фонд праздника.
Лев Ильич достал из кармана бумажник, на этот раз с настоящими деньгами, и положил перед Андреем Ильичем.
Андрей Ильич даже не глянул.
– В чем дело? – спросил Лев Ильич.
– Не возьму.
– Это ты за него или за себя?
– За него. Не возьмет.
– Почему это?
– А нипочему. Не возьмет – и всё. И что тогда? – Андрей Ильич подумал и сказал: – Надо Нестерова попросить.
– Полечить тебя его надо просить!
– Ты же видел: мы оба не умеем! – убеждал Андрей Ильич. – А он это разыграет как это... Ну, как психологическое упражнение. У него такая профессия, что он к человеку должен уметь с любым вопросом подъехать!
– Черт с вами! Я чувствую, мне тоже лечиться пора! – махнул рукой Лев Ильич.
Он достал из секретного места некоторое количество денег, завернул их в газету. Получился довольно большой сверток, но для маскировки так было даже лучше. Как бы и не деньги, потому что столько денег не дают. Не рублевыми же купюрами (которых давно и нет к тому же)!
Братья вышли из дома.
16
Братья вышли из дома и направились к Мишакову, который дремал, согбенно сидя на лавке, а Нестеров без особой внимательности и заботы смотрел за тем, чтобы тот не тюкнулся со всего маху о землю.
Увидев братьев, он встал.
– Надеюсь, я свободен?
– Подождите еще минутку, – попросил Андрей Ильич. – Мы тут хотим... Ну, короче, денег ему дать.
– Взятку?
– Сразу и взятку! – обиделся Андрей Ильич. – Мы что, коррупционеры какие? Мы просто – подарок. Вам вообще ничего знать не обязательно. Вот сверток – и всё. Мы просим вас передать.
Нестеров казался человеком, разинувшим рот, хотя рот он, естественно, не разевал, более того, он даже сомкнул челюсти, поэтому заговорил с трудом – сквозь зубы.
– Смеетесь вы, что ли, надо мной? Все, с меня хватит!
И он повернулся, чтобы уйти, но Андрей Ильич взял его за руку:
– Александр Юрьевич! Вы поймите, мы же не для себя! Это для всего нашего села. Оно вам понравилось? Ведь отличное село, уникальное! У нас даже молодежь есть... девушки... Сами видели.
Нестеров видел. И согласился:
– Ну, допустим, село нравится. И что?
– Вот и помогите! Дело доброе, вам Бог зачтет!
– А если я неверующий? – предположил Нестеров.
– Ну... Всё равно кто-нибудь зачтет. Очень просим!
Есть два способа избавиться от идиотизма повседневных ситуаций. Первый – не попадать в них. Он фактически невозможен, если только не уплыть на необитаемый остров, а уплыв, не считать идиотизмом необходимость каждый день добывать себе какой-нибудь кокос насущный. Второй: довести этот идиотизм до крайнего абсурда. При этом от него как бы абстрагироваться и, выполняя какие-то действия, на самом деле их как бы и не выполнять, то есть участвовать не душой, а лишь посмеивающимся умом.
Поэтому Нестеров вдруг рассмеялся, взял сверток, подошел к Мишакову и тронул его за плечо. Тот очнулся.
– Доброе... вечер... Я как-то устал.
– Мы тут вам приготовили. Кое-что. На дорожку! – бодро сказал Нестеров.
Андрей Ильич толкнул брата локтем: отлично придумано – на дорожку! Понимай как хочешь!
– Понимаю! – сказал Мишаков. Взял сверток, зачем-то понюхал его и запихал во внутренний карман пиджака.
И тут зазвонил телефон Льва Ильича. Он взял его и стал слушать. Время от времени растерянно спрашивал:
– Чей брат? В самом деле? Сюда едете? Уже подъезжаете? Хорошо, ждем...
Опустив руку с телефоном, он сказал:
– Не Мишаков это, оказывается.
– А кто? – удивился Андрей Ильич.
– Мишаков, но не тот. Брат его.
– Какой брат, откуда он взялся?
– В гости приехал. Ну, дела...
Андрей Ильич был почти в ужасе.
– Деньги! Как с деньгами быть?
– Назад взять, назад. Сказать, что по ошибке. А то – сам понимаешь...
– Взять еще трудней, чем дать! Александр Юрьевич! – закричал Андрей Ильич. – Вы поняли, что произошло? Ошибка вышла! Вы уж, пожалуйста...
– Вы хотите, чтобы я залез к нему в карман? – холодно осведомился Нестеров с неприятной улыбкой.
– Нет. То есть... Вы сумеете... Если он очнется... Вы его психологически...
– Да при чем тут психология! – сказал Лев Ильич, которому за сегодняшний день осточертело это слово. – Кто клал, тот и должен взять! А то он очнется, увидит другого, неизвестно что подумает!
Нестеров подошел к Мишакову. Смело, как человек бывалый, полез к нему в карман. И даже улыбался при этом. Братья переглянулись с уважением: надо же, какая выдержка! Они не знали, что это не смелость, а отстраненное отношение. Как известно, когда человек не заинтересован кровно в исходе какого-либо дела, он бывает удивительно отважен при исполнении этого дела. Причина проста: он не боится испортить результат, к которому равнодушен. Бывают еще смелыми люди, которые хоть и заинтересованы в результате, но сам процесс доставляет им большее наслаждение. Писатели в частности. Они очень смелые люди, серьезно.
