Олег Бондарь - Третья ночь полнолуния
Естественно, мы не возражали. Нам очень хотелось хотя бы немного прояснить ситуацию.
Глава тридцать восьмая
— Как я уже вам говорил, — начал старик, — граф ушел сто лет назад. Но ушел не совсем по своей воле. Когда ему едва исполнилось сорок лет, страшный недуг вселился в его тело и с каждым днем подтачивал силы. За несколько месяцев болезнь настолько измотала графа, что от него остались лишь кожа да кости. Ни один лекарь не мог определить, какая именно хворь являлась причиной угасания еще недавно сильного и совершенно здорового мужчины. А, можете поверить, в Петербург в то время приезжали самые именитые светила.
Когда стало ясно, что дни графа сочтены, он приказал доставить его в это имение. Здесь он родился, здесь хотел и провести последние дни.
Понимая, что кончина неминуемо близка, он пригласил в имение известного чернокнижника, с которым они долго что-то обсуждали. После чего граф уволил всю прислугу. Остался один я. Мне некуда было уходить.
Когда последний обитатель, естественно, окромя нас с графом, покинул имение, колдун объехал на черной лошади вокруг его границ. После этого посторонний человек мог попасть сюда лишь через определенное время при стечении определенных обстоятельств. А точнее, врата поместья отворялись каждые десять лет, обязательно в самую жаркую пору года в третью ночь полнолунья. И проникнуть через них мог далеко не каждый. Лишь человек, наделенный мистической силой, способен пересилить запретные чары. Именно эта сила, заключенная в других людях, могла помочь графу избавиться от его недуга. А потому граф в специально оборудованном помещении в глубоком подземелье приготовил для себя последнее ложе, принял какое-то зелье, которое приготовил для него все тот же колдун, и мир для него погас вот уже на сто лет… Но, перед тем, как решиться на такой шаг, граф приказал мне ровно в полночь приводить к нему всех тех, кто сумеет переступить порог этого дома.
— И много было таких смельчаков? — поинтересовался я.
— Вместе с вами их будет восемь.
— Графу, судя по всему. Это не очень помогло?
— Увы… — с искренней горечью вздохнул старик. — К сожалению, далеко не каждые десять лет у нас бывали гости…. Однако, нужно торопиться, мои друзья! Дверь подземелья откроется ровно в полночь и всего на несколько минут…
— А если мы откажемся? — спросила Светлана.
Мне даже неловко стало от ее бестактности.
— Я думаю, вы не посмеете отказать в помощи, поверьте мне, вполне достойному человеку… — смиренно произнес старик.
— Конечно, не откажемся, — поспешил я загладить резкие слова девушки и поднялся со стула.
До полуночи оставалось всего пять минут…
Глава тридцать девятая
Вместе со стариком мы вышли из дома. Спустились с крыльца, пересекли освещенную яркой луной лужайку и остановились у небольшого приземистого строения, внешне напоминающего обыкновенный сельский погреб.
Дворецкий открыл массивную деревянную дверь, зажег висевший у входа факел, и по обвалившимся ступеням бетонной лестницы мы спустились вниз.
Здесь была еще одна дверь. Уже металлическая. За дверью нас ожидал узкий коридор, уходящий по наклонной еще глубже под землю. Его бетонные стены со сводчатым потолком почернели от сырости и плесени.
Миновав коридор, мы остановились у глухой стены. Старик наклонился, раздался скрип, и под нашими ногами разверзлась широкая ляда, под которой я увидел круто уходящие вниз ступени.
Старик спустился первым и снизу присветил нам факелом. Мы оказались в небольшой квадратной комнатушке, на удивление сухой и теплой.
— Теперь нам остается только ждать. Дверь в усыпальницу графа откроется ровно в полночь.
Не успел старик закончить свою речь, как раздался резкий визжащий звук и, казавшаяся монолитной, стена раздвинулась перед нами.
— Прошу вас, господа! — старик протянул мне факел и предложил нам войти.
Едва мы со Светланой переступили порог, стена сразу же начала двигаться обратно.
— Как же мы отсюда выйдем? — спросила Светлана у старика, который благоразумно остался снаружи.
— Увы, друзья мои. Если граф не проснется, вам не суждено выбраться отсюда никогда. Лишь только ему одному ведомо, как отворить дверь изнутри…
В голосе старика звучало искреннее сочувствие, только нам от этого, увы, легче не стало.
ВЛИПЛИ!
Прежде, чем мы что-то успели сообразить, стена с глухим стуком сомкнулась, не оставив даже маленькой щелочки.
Вот и помогай после этого людям…
Дикий крик Светланы вынудил меня обернуться и, первое, на что наткнулся мой взгляд, была груда лежащих на полу тел. Стабильная температура и отсутствие сырости не позволили им сотлеть и мертвецы превратились в мумии…
Незавидная участь досталась нашим предшественникам…
Свет факела красноватыми отблесками отражался от гладких цементных стен и низкого потолка маленькой камеры. Судя по всему, в ней существовала вентиляция, иначе воздуха нам хватило бы совсем не надолго.
Комнатушка, если не брать во внимание обилие трупов, была почти пустой. Лишь в центре возвышалось каменное ложе с установленным на нем мраморным саркофагом. Он был открытым, и острый кончик носа графа возвышался над его стенками.
— И что теперь делать? — спросил я, хотя и не ожидал услышать чего-нибудь вразумительного от совершенно расстроенной девушки. Однако, она быстро совладала с негативными эмоциями.
— Нужно думать, как отсюда выбраться…
— Толковая мысль. Значит, графа оживлять не будем?
— А разве ты веришь в эти сказки?
— Когда самолично попадаешь в сказку, поневоле вынужден в нее верить. А, учитывая, что только граф знает, как отсюда выбраться, может, стоит попробовать?
— Если ты считаешь, что у нас так много времени, чтобы тратить его на заведомо безнадежное дело…
В словах девушки, безусловно, присутствовала логика. Та логика, которую мы привыкли воспринимать в реальном мире. Но нужно ли прислушиваться к разуму там, где его отсутствие является нормой бытия?
Ничего не ответив на веские доводы девушки, я вплотную приблизился к последнему пристанищу пресловутого графа.
Его тело было укутано толстым ворсистым одеялом, и я смог разглядеть лишь худощавое лицо еще не старого мужчины с редкими темными волосами, аккуратно зачесанными на пробор.
Странное дело, у меня совершенно отсутствовало ощущения, что я нахожусь у гроба с покойником. Казалось, граф на самом деле спит и может проснуться в любое мгновенье.
Но каким образом его разбудить?
Ничего путного в голову не приходило. А тонкие, слегка искривленные губы его сиятельства словно издевались надо мной, застыв в какой-то злорадной, едкой ухмылке.
Ну и как прикажешь тебя оживлять? — спросил я.
Естественно, этот, хотя и выглядевший живым, покойник ничего мне не ответил.
Факел, между тем, уже едва дышал и в любую минуту мог погаснуть. Оставаться в темноте ничего приятного не сулило. Поэтому я начал обходить саркофаг в поисках горючего материала. Однако ничего иного, кроме нескольких палок, всего, что осталось от факелов наших предшественников, найти не смог. Пришлось на первое время удовлетвориться этим. Я свалил деревяшки возле самого ложа графа и соорудил небольшой костер. Его вряд ли хватит надолго, но, пока будет гореть огонь, я надеялся еще что-то придумать.
— Прежде всего, нужно установить, каким образом здесь циркулирует воздух…
Светлана молча задрала голову и я понял, что ничего устанавливать не нужно. Под самым потолком на каждой из четырех стен виднелось по паре крошечных отверстий правильной прямоугольной формы. Размерами они едва превышали поставленный на ребро кирпич.
— Здесь нам не выбраться… — грустно констатировала Светлана, и я вынужден был с ней согласиться.
— Ломик бы…
Однако, ни ломика, ни подобного ему инструмента в усыпальнице не было.
— Если нам не удастся отыскать выход, наша смерть будет ужасной. Мы погибнем от жажды и голода…
Могла бы и не говорить. Я сам все прекрасно понимал.
— Прежде, чем это наступит, пройдет несколько дней. А это — уйма времени.
— Только с каждым днем мы будем слабее и немощнее…
— Что же ты предлагаешь? — раздраженно спросил я.
Светлана обиженно умолкла. Но не надолго.
— Я думаю о нас с тобой… смерть, все равно, неминуема… Мы могли бы хоть некоторое время побыть счастливыми… Вдвоем…
Наверное, женщины все подвинуты на сексе. Хотя, может быть, она и права. Только мне не хотелось так просто сдаваться. И даже не потому, что я чувствовал себя настолько сильным, чтобы суметь разгадать совершенно неразрешимую на первый взгляд задачу. Нет, причина моей настойчивости таилась в ином. Просто я до сих пор никак не мог свыкнуться с мыслью, что все происходит с нами на самом деле, и воспринимал события, всего лишь, как сон, который, хотя и страшный сам по себе, но никакого существенного вреда, кроме, естественно, повышения адреналина, принести не мог.
