Михаил Барщевский - Лед тронулся
А вдруг Осипов хочет поднять ей зарплату? Вот хорошо бы! Тогда она купит себе к зиме ондатровую шубу. У кооператоров видела. Самостроки, конечно, но все равно настоящий мех!
Когда ушли сотрудники и даже мама Лены Суворовой, лучший секретарь всех времен и народов, покинула свой боевой пост, Вадим достаточно мрачно позвал, как приказал:
— Садись!
Осипов вообще в последнее время пребывал в дурном расположении духа, а тут конец рабочего дня. Сколько Вадим успевал переделать за день, Катя могла только догадываться. Но то, что он носится повсюду, словно электровеник, она наблюдала лично.
— Послушай, — с места в карьер начал Вадим, — я хочу изменить структуру работы фирмы. Не то, чтобы изменить, но более четко структурировать.
— Вадим, не говори таких умных слов, я же тупая, мне трудно соответствовать, — Катя попыталась снять напряжение босса. Чего-чего, а чувства юмора Осипову было не занимать.
— Я серьезно, — Осипов зло зыркнул на Катю, — Погоди хохмить.
— Извини!
— Ты помнишь, как организованы американские юридические фирмы? Ну там партнеры, ассоциаторы, общий фонд зарплаты и так далее?
— Что-то помню. Однако ты подзабыл: я стажировалась в прокуратуре.
— Но общие принципы тебе знакомы?
— Да.
— Хорошо. Так вот. У нас партнеры — Кашлинский, Саша и я.
— А Юля разве не партнер?
— Нет, — лицо Вадима осталось спокойным, но желваки на скулах выдали его недовольство упоминанием имени коллеги. — Пока нет. Не перебивай!
От окрика Вадима Катя чуть не вжалась в жесткую спинку стула. Взгляд шефа не сулил ничего хорошего. «Сейчас он скажет, что в новой структуре для меня нет места!» — пронеслось у нее в голове.
— Я никого не хочу заставлять работать со мной. Это право выбора каждого. Подумай и реши, подходит ли тебе мой вариант. Итак, моими ассоциаторами остаются Лена Суворова, Игорь Стольник и новый человек, которого я подыщу. Может, кто-нибудь из молодых ученых от Самойлова. Не знаю, пока не решил.
— А Бабкин? Игорь?
— Во-первых, я всех не прокормлю. Во-вторых, должен же я кого-то из ассоциаторов отдать другим партнерам. А Игорь ориентирован на Марлена, вот пусть с Сашей и работает. Или с Кашлинским, — сам пусть решает. Да и… — Вадим на секунду замялся. — Я конечно понимаю, что дети за родителей не в ответе, но… Боюсь я комитетчиков, а его папа, как ты знаешь, генерал КГБ.
До Кати, наконец, дошло, что ее никто выгонять не собирается. Ей захотелось вскочить и расцеловать Вадима. Какое же он все-таки чудо!
— Понимаю. Ты, как всегда, прав.
— Я не закончил!
— Извини.
— Прежде, чем ты примешь решение, я должен объяснить новую схему зарплаты. Ты получаешь тысячу?
— Да.
— Так вот. Начиная с первого числа, то есть через две недели, зарплата будет семьсот пятьдесят.
— Погоди, но мы договаривались…
— Это ты погоди! — Вадим не сказал, а рыкнул. Катя опять стала вжиматься в спинку стула. — Плюс к этому… Плюс, я говорю, к этому ты будешь получать двадцать процентов от принесенных тобой денег. От отработанного гонорара.
— Не понимаю.
— А ты меньше перебивай. Например, я передал тебе дело. Гонорар, скажем, десять тысяч. Ты его провела полностью. Ну, разумеется, за исключением начального общения с клиентом. Это — моя функция.
— Да, уж договариваться о деньгах — это точно не мое. — Вадим нетерпеливо посмотрел на Катю, и она тут же осеклась. — Извини!
— Так вот. Из этой десятки тебе полагаются две тысячи. Это плюс к зарплате семьсот пятьдесят.
— Но ведь тебе это невыгодно! — Катя не могла сдержать удивления. Вадим, конечно, мужик хороший, но отнюдь не бессеребренник. Схема выглядела для него явно невыгодной.
— Ты историю государства и права изучала в институте?
— Разумеется!
— Помнишь, классики утверждали, что рабский труд непроизводителен?
— А при чем здесь это?
— А при том, что вы сейчас не заинтересованы в конечном результате. Солдат спит — служба идет. Вам безразлично, сколько заработает фирма. Вам главное — зарплату получить. Вот здесь это при чем! — Вадим разволновался, стал говорить быстрее.
— А если мне надо с тобой посоветоваться по делу? Если ты правишь мои документы? Как мы будем это учитывать? — Катя задавала вопросы не потому, что ей был важен ответ: все равно, как Вадим скажет, так и будет. Она просто должна была что-то сказать.
— Now you talk business! — Неожиданно улыбнулся Вадим. — Это все входит в мои восемьдесят процентов.
— А если у меня не будет клиентов или дело не закончится, я зарплату вообще не получаю?
— Катька, ты и вправду тупая! — Вадим рассмеялся. — Семьсот пятьдесят рэ тебе по любому гарантированы. Я же сказал, двадцать процентов гонорара это плюс к зарплате! Ну как на госпредприятиях — повременно-премиальная оплата труда.
— Осипов, так ты капиталист или коммунист? — Катя до конца не поняла, хороша для нее новая схема или плоха. Главное, ее не выгоняют, зарплата все равно остается огромная — семьсот пятьдесят целковых!
— Я — фирмач. То, что выгодно фирме — выгодно мне. То, что выгодно мне — выгодно моим сотрудникам. Если им не будет выгодно — они уйдут. Помнишь, что написано у Маркса про рынок труда?
— Я про Черемушкинский рынок хорошо помню. Благодаря тебе я там кое-что покупать могу.
— Не мне, а себе! И кончай подлизываться. Короче, подумай и реши, хочешь оставаться моим ассоциатором или…
— Я уже подумала — хочу, — сходу перебила Катя. Произнеся слово «хочу», неожиданно поняла, что хочет она самого Осипова. И плевать, что он женат.
Вечером Вадим позвонил Лере Скорник.
— Лера, а что это ты говорила про интерес к фирме? — После короткого обмена приветствиями перешел к делу Вадим.
— А то, что тоскливо мне в консультации. А у вас там, Кашлииский говорил, жизнь бьет ключом.
— Погоди, так вы с Алексеем в одной конторе? — Вадим даже поежился от упоминания Кашлинского. Как же он мог забыть, что Лера с ним много лет работает в одной юрконсультации. Идиот!
— Вадик, я не знаю, как ты относишься к Лелику, но знай наперед, я его не перевариваю!
— Что так?
— Фанфарон и бездарь!
— Ну насчет фанфарона не знаю, а бездарем я бы его не назвал, — сказав это, Вадим сам себе удивился. Достаточно было кому-то со стороны наехать на его коллегу по фирме, пусть даже на Кашлинского, как он тут же бросился на защиту.
— Это ты с ним еще в деловом отношении не сталкивался. Ая с Леликом год назад в одном процессе сидела. Мало того, что он всю дорогу спал и мух не ловил, он еще и жену подзащитного обихаживал каждый вечер.
— То есть?
— Осипов, не строй из себя дурака! Может, конечно, он сострадал бедной женщине, мужа которой посадили. Ты как адвокат до мозга костей и такую версию готов будешь отстаивать, но…
— А что? Хорошая версия. Присяжные бы мне поверили!
— Только маленькое «но»! Он ведь гонорар заломил по самый «не балуй», и получал регулярно и деньги, и удовольствие.
— Так, может, он просто жиголо? Деньги брал за постель, а дело вел бесплатно? — Вадиму расхотелось защищать Кашлинского. Невольно вспомнилась история с Ирой Правдиной. Он-то с нее гонорара так и не взял.
— С той лишь разницей, что деньги он брал, наворованные мужем, а трахал жену! — Скорник сказала это с таким презрением, с такой нескрываемой злобой, что Вадим понял, — приди Лера на фирму, против Кашлинского у него будет искренний союзник.
— Ладно! Это его проблемы!
— Нет! И твои, если ты работаешь с таким ублюдком, — Лера никак не могла успокоиться.
— Не так уж я с ним и работаю. Давай лучше о тебе!
Выслушав подробные объяснения Вадима об организации фирмы, о порядке распределения клиентов и, соответственно, гонораров, Лера высказала твердое желание работать по-новому.
— А тебя не смутит тот факт, что ты станешь моим ассоциатором? То есть, подчиненным?
— Для начала — подчиненной, а не подчиненным. Пятый размер бюста, надеюсь, убедит тебя в моей половой принадлежности!
— Зачем же ограничивать аргументы только бюстом? — Настроение у Вадима поднялось до небес. Скорняк — его ассоциатор! Хорошая шпилька не только Кашлинскому, но и Марлену. Как никак Лера достаточно известный адвокат. Да еще и дочь великого Скорника! Это знаковое приобретение.
— Не хами, — не зло откликнулась Лера. — Согласна на подчиненную. Но при одном условии.
— Каком? — Вадим напрягся.
— Таком. Если будешь трахать клиенток, против чего я не возражаю, то гонорар…
— Не брать, — подсказал Вадим.
— Во, дурак! Брать, конечно! Но отдавать его мне. Чтобы в моих глазах ты всегда оставался благородным рыцарем! — Скорник рассмеялась радостно и задорно.
— Ага! А если ты трахнешь клиента, а у нас мужиков-клиентов много больше, чем женщин, то весь твой гонорар мне! Правильно?
