Леонид Рудницкий - Клерк позорный
Однажды вечером Коржик возвращался домой в состоянии тупой усталости. Том самом состоянии, когда телевизор смотреть еще можно, а читать газету – уже нет, потому что слова разбегаются в разные стороны. Было жарко и хотелось пить. Но не минералки и не пива. Он зашел в магазин возле дома и купил две банки слабоалкогольного коктейля. Он знал, что это дерьмо, но иногда хотелось и его.
Дома он выпил обе банки почти подряд. Коктейль был еще холодным.
А ночью его начал бить озноб. Померил температуру – тридцать девять и пять. Он закрыл глаза и попытался уснуть, но вместо этого почувствовал, что отдает концы. В нем бродил коктейль и выключал все функции организма, как сторож выключает на ночь свет в большом здании. Температура стала еще выше. Коржик почувствовал чье-то присутствие рядом.
Он открыл глаза – у кровати стояли его органы и укоризненно смотрели на него. Здесь были печень, почки, селезенка и сердце. Остальные не вышли, как будто это их не касалось. А может, не смогли. Органы молчали. Коржик перестал стучать зубами и через силу спросил:
– Чего вам?
– Да вот, – ответили органы, – думаем.
– О чем?
– Как нам быть дальше.
– А что случилось?
– Коктейль твой вырубает нас. Такая, блин, отрава! Он-то и выдавил нас сюда.
Коржик не поверил и ощупал живот – тот был непривычно плоским.
– Вы что это удумали, а? – забеспокоился он.
– Остановимся мы, наверное, – сказали грустно органы. – Нет сил больше с ним бороться.
– А я как же?
Органы промолчали.
– Вы остановитесь, – понял Коржик, – и я умру?
Органы виновато кивнули.
– Работайте, суки! – взмолился Коржик. – Я не хочу умирать!
– Даже не знаем, Сергей, что тебе сказать, – ответили органы. – Мы уже почти что встали.
– Так запускайтесь по новой!
– Легко тебе говорить! Этот твой коктейль такой ядовитый – не сладить нам с ним.
– А вы попробуйте, – стал он их уговаривать, – ну, миленькие, навалитесь дружно – он и дрогнет. А я вам за это чего-нибудь куплю.
– Спасибо, ты уже купил. Больше не надо.
– Нет, я чего-нибудь хорошего. Ну, шабли, там, или рому «Баккарди».
– Да погоди ты с ромом, – сказали органы. – Кондобимся мы. Может, нам уже вообще больше ничего не понадобится. Да и тебе тоже.
– Нет-нет, органы, – стал он их увещевать, – так нельзя. Не пасуйте перед трудностями. Сплотитесь и держитесь. Нельзя сейчас кондобиться, никак нельзя. Вон и стабильность у нас везде наступила, стабфонд растет, материнский капитал выдают – живи да радуйся!
– Это она наступила у тех, кто дешевые коктейли не пьет, – ответили органы. – А нам ты устроил нестабильность и даже, можно сказать, коллапс.
– Почему это? Я же пил эти коктейли и раньше, и вы не возмущались.
– Згадала баба як дивкою была! – криво усмехнулись органы. – То когда было? Несколько лет назад. А теперь эти коктейли из технического спирта делают, уж поверь нам. Если бы ты выпил водки от этого производителя, уже давно бы все закончилось и разговора бы этого у нас не было.
– Я не пью водку.
– И слава богу. Но дело не только в техническом спирте. Производитель еще и консервант в эти коктейли забористый добавляет. Жадный больно – хочет, чтобы его продукция хранилась вечно, пока не продастся последняя банка.
– Что за консервант?
– Черт его знает! Вроде как из Германии возит. Там на него старые запасы газа «Циклон-Б» перерабатывают.
– Мама моя! – ужаснулся Коржик.
– А ты думал! Надо было смотреть, что в рот тянешь! Не ребенок уже.
– Кто ж мог знать? – стал оправдываться он.
– А не покупай дешевое пойло, вот и все. Чего тут знать-то?
– Я бы купил дорогие коктейли, но где они?
– Никакие коктейли не покупай. Пей нормальный алкоголь, и будет тебе счастье.
– Будет? – обрадовался Коржик. – Так вы заработаете?
– Мы попробуем, – ответили органы неуверенно, – но за успех не ручаемся.
С этими словами они принялись бороться с коктейлем «Водка-лимон». Коржик слышал, как они упирались изо всех сил и перерабатывали его. Долго никто не мог одержать верх. Иногда коктейль отступал, а иногда отступали органы. Так продолжалось почти всю ночь. Все это время он стонал и чувствовал, как холодеют руки и ноги. Перед глазами плыли цветные круги. Лишь перед рассветом коктейль дрогнул и убрался восвояси. Коржику стало немного легче, и он уснул.
Проснулся он поздно и позвонил на работу, что заболел. Затем, борясь с тошнотой и слабостью, дошел до мусорного ведра, достал обе банки от коктейлей и списал с них адрес производителя. Потом накатал жалобу и отправил во все контролирующие организации по электронной и обычной почте.
Через пару недель пришел официальный ответ. Там говорилось, что по его жалобе предприятие было проверено в хвост и в гриву, но никаких нарушений не обнаружено. Советовали обратить внимание на предупреждение производителя, при каких заболеваниях пить коктейли нельзя. На банках, которые Коржик сохранил, действительно присутствовали эти предупреждения, но набраны они были таким микроскопическим шрифтом, что без лупы прочитать их было невозможно. В перечень входили все болезни, включая насморк, диарею и алопецию.
В переводе с канцелярского на русский это письмо звучало бы так: «Дорогой далекий друг! Спасибо тебе за твою жалобу. Благодаря ей, мы срубили с этого предприятия немного денег, которые совсем не лишние в отпускной сезон. Будь здоров!»
«Буду!» – мрачно подумал Коржик.
22
Как оказалось, Митхун приехал из Саранска. Там он был комсомольским лидером, а потом торговал продуктами питания оптом, по большей части макаронами, крупами и соками. В Москве он пошел устраиваться к приятелю, который имел свою фирму, но любимая секретарша того, пообщавшись пару дней с Митхуном, встала на дыбы.
– Или он – или я! – заявила она.
Коржик ее видел – красивая баба. Естественно, что победила она. Митхуна нельзя было трахать, а даже если бы и можно, то это было бы не так интересно. Но бросать Митхуна в беде приятель не стал, а пристроил к Толяну. Так он и появился в офисе.
Поначалу Коржик недоумевал, зачем этот клоун Толяну понадобился, но потом понял – не будь Митхуна, Толян нашел бы кого-нибудь другого. Он любил подбирать на улице самых разнообразных типов и приводить к себе. Может, ему нравилось смотреть, как почти что загибавшиеся еще вчера от голода и холода мелкие мошенники оживали и начинали мутить воду, расталкивая всех. Вероятно, он считал, что это лучший способ держать своих клерков в тонусе.
Бизнес Толяна был Митхуну непонятен. Раньше он ничем таким не занимался. Если нужно было бы охарактеризовать Митхуна одним словом, наиболее подходящим оказалось бы «куркуль».
Митхун был явно не в ладах с техникой. Как-то Шильдин прислал рабочего, чтобы тот поменял замок в туалете. Новый замок оказался достаточно хитрым, и не всем стало сразу понятно, как он работает. Пришлось объяснять. Митхуна как раз не было в офисе и он пропустил инструктаж. За что вскоре и поплатился.
Коржик успел только на самый конец разыгравшейся драмы. Зайдя в офис, он услышал глухие удары в дверь в одном его конце и зов секретарши с другого конца:
– Митху-у-н, тебя Анатолий Петрович к телефону!
– Иду-у! – отозвался кто-то из туалета.
Потом лихорадочно задергалась ручка, и от мощного удара изнутри дверь с треском распахнулась. На пороге встал разъяренный Митхун, лицо его было красным.
– Замки делают, блядь! – выпалил он. – Открыть нельзя!
И побежал в приемную. На кухне угорал Фазиль.
– Что тут было? – спросил Коржик.
– Ты видел?
– Только конец.
– Этот придурок не смог открыть защелку. Сначала просто стучал, а как позвала секретарша – он ее и выломал.
– А ты чего на помощь не пришел?
– А оно мне надо? – спросил тот.
Фазиль не любил Митхуна.
«Н-да, велика тяга народа к начальству, – подумал Коржик. – Митхун разодрал дверь сортира, как Самсон – пасть льву. Изваять бы его за этим занятием в назидание всем клеркам. Горы можно свернуть с такими людьми».
Зашел улыбающийся Андрюха:
– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Митхуне в туалете, – переделал он на ходу похабный стишок.
Долго смеялись.
Потом Митхун пару недель ходил прихрамывая – выбивая дверь, он растянул связки на щиколотке. А новый замок вставлял лично Шильдин. Он долго возился с разбитой дверью и бормотал себе под нос что-то про дебилов, которым следует поставить нужник на огороде.
В другой раз Коржик пил чай на кухне и увидел в открытую дверь, как Митхун зашел в финансовый отдел, а через несколько минут показался на пороге со шредером в руках и потащил его к себе. При этом он шел как-то странно – согнувшись и припав ухом к шредеру. Лицо его выражало внимание ко внутренним ощущениям, как у беременных женщин.
– Эй, ты куда его несешь? – крикнул Коржик, но тот не ответил.
Коржику не дорог был шредер сам по себе, но на нем Лариса уничтожала левые платежки. Получив их копии на чухонском языке из чухонского банка и отправив партнерам по факсу для подтверждения платежа, она тут же их измельчала. Иногда ей приходилось проделывать с платежками и более сложные манипуляции. Когда денег на счетах не хватало, а поставщики наседали, требуя оплаты за уже отгруженные товары, она занималась аппликацией – вырезала реквизиты от одной платежки, сумму от другой, дату – от третьей, все это склеивала вместе и отправляла жаждущему. На пару дней он успокаивался, а потом начинал звонить опять.
