Иван Сажин - Полигон
Лейтенант приник к окну: у подъезда голубела знакомая «Волга», из которой выходили Борис Петрович, его жена и дочь. Громко разговаривая, они поглядывали в сторону дома.
«Что я рот разинул? — опомнился Евгений. — Надо же встретить их!»
Пока выбежал на улицу, подоспел и Анатолий. В руках у него красовался внушительный букет редкостных в это время роз, а в сетке лежали две бутылки вина, круглая буханка свежего хлеба, большая коробка конфет.
Ближе к Евгению стояла жена актера. Серый дорожный костюм элегантно облегал ее еще не утратившую стройности фигуру. В ушах — сережки, волосы уложены скромную прическу. Рядом с ней стояла девушка в легком сиреневом платье. Светло-русые волосы перехвачены зеленой лентой.
Женщины весело смеялись, слушая Анатолия.
— И вы назвали себя племянником!
Заметив Евгения, Борис Петрович дружески взял его под руку, подвел к своим домашним, представил:
— А вот и второй наш гость! Знакомьтесь.
Мать звали Кирой Андреевной, дочь — Леной. Девушка показалась Евгению пригожей, невиданной, и он задержал ее руку несколько дольше, чем того требовало приличие. У нее такое нежное, как бы зовущее лицо. И глаза искренние и ясные.
Тут Анатолий деловито сунул ему авоську с вином и хлебом, обронив:
— Подержи-ка, Женя!
Разделил надвое букет, и от имени мужчин вручил Лене и Кире Андреевне. Принял от них коробки, сетку с помидорами. Цветы понравились — мать и дочь признательно улыбались. Борис Петрович, с чемоданом в руке, добродушно заметил:
— Женщины почему-то всегда обожают розы. А вот на меня они не действуют.
— Потому и опасаются вручать их тебе! — задиристо кинула ему супруга, наклоняя голову к цветам. — Розы очень, очень милые.
Лицо ее еще не утратило привлекательности. Евгений глянул на Лену и невольно отметил: очень похожа на мать! Тот же вздернутый носик, та же округлость щек. Только глаза и волосы светлее. «Прелестной матери прелестнейшая дочь! — вспомнил он нечто давнее, вычитанное из книги и тут же поймал себя: — Отчего это вдруг заработало твое воображение, товарищ Дремин?»
— Видишь, Ленок, это милое мужское общество не ожидало нашего вторжения! — весело заметила Кира Андреевна.
— Да, такой сверхзадачи мы перед собой не ставили, — отшутился Борис Петрович.
— Боренька!.. Ты и жену встречаешь по системе Станиславского. Как можно?
— А ты против Станиславского?
— Я — за. Но только в театре.
— А как молодежь?
— Мы тоже — за, — нашелся Евгений. — Станиславский наш однополчанин, командир соседнего батальона.
Шутка имела успех. Едва вошли в квартиру, хозяйка начала осматривать ее радующимися глазами. Двери комнат были распахнуты настежь, отовсюду лилось сияние веселого, до зеркального блеска натертого паркета.
— Что, Кирилл, собственную квартиру не узнаешь? — спросил актер жену.
— Узнавать-то узнаю… Но я не ожидала от тебя такого усердия! И прибрал, и пол натер.
— Увы, на сей раз я не заслужил твоей похвалы. Это счастливая инициатива ребят.
— Ах, вот оно что! — рассмеялась Кира Андреевна. — Тогда суду все ясно. Значит, как был лежебокой и лодырем, так им и остался?.. Мой отъезд ничему тебя не научил.
Отшучиваясь, Борис Петрович освободил лейтенантов от ноши, провел их в гостиную и сказал:
— А теперь самое время сообразить что-нибудь на завтрак. А ну, Кирилл, похлопочи по старой памяти!
— Сейчас, сейчас… Перед такими милыми ребятами я в долгу не останусь. Вот только цветы поставлю.
Выйдя на минуту, она вернулась в переднике, тут же нашла всем работу. Анатолию было поручено открыть банку со шпротами и бутылки с вином. Евгений резал хлеб, Лена расставляла посуду. Сама хозяйка отправилась хлопотать на кухне.
Борис Петрович крошил помидоры в зеленую салатницу, переговариваясь с женой через открытую дверь.
— Значит, отдохнули неплохо?
— Гуляли каждый день у моря. Вода еще холодная.
— А как с питанием в санатории?
— Что-то неважно… У тебя тоже скудновато с продуктами. Наверное, только чаем и питался тут без нас?
— Почему только чаем? Сухари грыз…
— Мыши сухари грызут. А тебе свежую булку с маслом подавай.
— За булкой с маслом надо идти в магазин. А у меня все эти дни — ни минуточки времени.
— Опять новая роль?
— Да… На днях сдали приличный спектакль. Так что приглашаю вас посмотреть на меня в мундире бравого генерала.
— Вот как! Поздравляю… Да, товарищ генерал, я там привезла малосольной скумбрии. Вчера с Леной специально на Привоз ездили. Достань ее из моей дорожной сумки.
— Умничка! Сейчас достану. А помидорчики знатные, особое мерси тебе за них. Отменные.
Сели завтракать. Веяло неким семейным торжеством. Борис Петрович разливал в рюмки вино.
— У нас нынче прямо-таки лукуллов пир! — восклицал он. — Не хватает только соловьиных язычков. — Вознес бокал и заговорил стихами:
Ах, я дивлюсь, что продают его виноторговцы!
Где вещь, чтоб ценностью ему была равна?..
— Омар Хаям, товарищи.
Евгений вдруг почувствовал прилив дерзкой отваги, — Лена сидела напротив него. Подняв бокал, возразил актеру тоже стихами:
Вечный хмель мне не отрада,
Не ему моя любовь,
Не тяну я винограда
Одуряющую кровь…
— А это Афанасий Фет, — сказал он, чуть выждав. Кстати, вспомнилось четверостишие. Девушка одарила его улыбкой.
— Браво, Женя! — рассмеялась Кира Андреевна. — Но давайте все же выпьем. С дороги хочется есть. Мы проголодались…
— Первый тост за наших милых ребят, — предложил хозяин.
Опорожнили бокалы и занялись едой. Хозяйка с заботливым и ласковым видом подкладывала им в тарелки то одно, то другое. Но вот она обратилась к мужу:
— Боренька, давай еще по одной!
Он разлил вино, говоря, что второй тост ему хочется выпить за своего земляка, за племянника, — уточнил он с веселой улыбкой.
— Отставить липового племянника! — сказал Евгений. — Пьем за дядю.
— В таком случае дядя тоже липовый, — резонно возразил актер.
— Нет, дядя, что надо, — вмешался Анатолий. — Но знаете, что?.. Давайте выпьем за вашу семью. Мы рады, что познакомились с вами.
Тост был принят.
— Лена, что же ты не ешь? — спросила мать.
— Смотрю на это чудо, — отвечала девушка, придвигая к себе вазу с розами. — Какие у них тонкие и нежные лепестки! Цвета весеннего утреннего солнца. Интересно, какой это сорт?
— Это Глория Дей, — уверенно ответил Евгений, весь озарившись. — Прекрасный зимостойкий сорт. Вывел его француз Мейон.
Ему стало жарко от гордости, что все с таким вниманием слушают его, что Лена не спускает с него своих ясных глаз.
— Как раз, когда Мейон осуществил свою давнюю мечту, Францию оккупировали фашисты. Цветовод вынужден был отправить плод своих многолетних трудов в Америку. Там в сорок пятом новый цветок участвовал в конкурсе роз, ему дано было название «Мир». Сам цветовод окрестил свое детище «Мадам Мейон» — в честь матери. А Глорией Дей розу позже назвали немцы. К нам она завезена из Германии. У нас и закрепилось последнее название.
Увлекшись, он чуть не рассказал, как его отец мечтал вырастить нечто подобное, но вовремя спохватился и умолк. Его начали спрашивать, откуда столь основательные познания, и отвечая, Евгений сослался на покойного отца, цветовода-любителя.
— Так тебе, значит, товарищ посоветовал? — спросил Борис Петрович молча сидевшего Анатолия.
Парень оживился, на смуглом лице заиграла улыбка.
— Нет, я полагался на собственное чутье.
— Что ж, оно тебя не подвело. — Актер обратился к жене. — А знаешь, Кирилл, моя Русиновка теперь знаменита.
— А как же! — воскликнул Анатолий, обрадовавшись возможности вступить в разговор, и весь как-то ясно озарился. — Три Героя, два генерала и один народный артист…
Евгений шутливо дополнил:
— И один будущий маршал!
Анатолия это нимало не смутило.
— А что! Я тоже не в поле обсевок. — И лукаво косясь на юную соседку, спросил: — Как, Лена, хочешь быть женой маршала?
— Маршал мне подходит! — рассмеялась она.
— А ты — маршалу.
«Ишь, он уже и заявку сделал! — ревниво и недовольно поморщился Евгений. — Однако не теряешься ты, Русинов».
— Но маршальская дорога не из легких, — заметил хозяин.
— Когда любишь дело, трудности не помеха, — отвечал Анатолий.
Борис Петрович внимательно посмотрел на него.
— Тогда я верю, что далеко пойдешь. Напористости тебе, видно, не занимать.
— Толя редкий человек, — с юмором подтвердил Евгений. — Когда миллионы зрителей во время очередного матча на первенство мира по хоккею с шайбой сидят у голубых экранов, он может спокойно зубрить устав.
