Иосиф Гольман - Ради тебя одной
– Виноват, исправлюсь, – извинился Береславский. – Да потом, тебе подсказывать – только мешать. Кто из нас лучший в мире бухгалтер?
– Ты, блин, кончай бисер метать, – смущенно улыбнулся бух. – Ты деньги давай.
– А от Ольховского разве не пришло?
– И пришло, и ушло уже за аренду офиса. Ты что, не знаешь наших расходов?
– А позавчерашние молочники? Я вчера вечером договорился с их шефом, весь дизайн упаковки – наш. А если удачно протендерим печать, то и она наша.
– Дизайн – это хорошо. Тут я спокоен. Но с чего ты взял, что мы выиграем тендер на флексографию? Мы же посредники!
– Помнишь, я тебе рассказывал о новой машине в Обнинске? Восьмикраске? С ультрафиолетовой сушкой и всеми послепечатными «приблудами»? Так вот, на той неделе ее официально запустили.
– Помню. А нам-то что? За державу порадоваться?
– Видишь ли, Саша, – вкрадчиво начал Береславский. – Мы – официальные дистрибьюторы этой типографии. Оп-па! – Ефим жестом фокусника достал из большого портфеля довольно объемистый договор. – Эксклюзивные, я бы сказал, дистрибьюторы. Договорчик-то почитай!
– Супер! – восхищенно выпалил Орлов. – Как тебе удалось?
– Тропинки надо знать, – скромно потупил взор Береславский.
– Да-а, – только и вымолвил Александр Иванович. Несмотря на всю свою несерьезность, а иногда и просто безответственность, директор «Беора» порой совершал на ниве бизнеса удивительные подвиги.
Правда, в данном случае все случилось само собой: хозяина типографии, Леху Тимофеева, Ефим в свое время лично ввел в этот бизнес. Причем тот не хотел, упирался даже, а Ефим, как змей перед Евой, цветисто расписывал перспективы рекламной полиграфии вообще и флексопечати в частности.
Ефиму в финансовом плане ничего тогда было не надо, просто проявилась особенность характера: если что-то нравилось и казалось перспективным, хотелось срочно убедить в этом всех окружающих. А нюх на новое и умение рождать бизнес-идеи у Береславского, несомненно, присутствовали. Не хватало лишь желания их реализовывать. Точнее, реализовывать с полной самоотдачей: ему хотелось отдаваться сразу многим увлечениям, и он добросовестно старался ни в чем себе не отказывать.
В итоге многие его официальные и неофициальные ученики, жестко и конкретно специализировавшиеся в каком-то одном выбранном направлении, добивались недюжинных успехов, давно опередив своего бывшего учителя.
Он не расстраивался. Наоборот, гордился. И даже на этом зарабатывал.
Взять хотя бы новый контракт. На печати флексы позавчерашним молочникам – пусть у них и небольшой заводик – тысячи три-четыре чистой прибыли в месяц, безусловно, будет. В зеленых. А курочка, как известно, клюет по зернышку.
– А потянем эксклюзив? – вдруг посуровел Орлов. – Это ж какие объемы?
– Конечно, не потянем! – с оптимизмом подтвердил Береславский.
– И что?
– Да ничего! Возьмет Леха еще дистрибьюторов. Но наши спеццены останутся. Знаешь, сколько мы с ним выпили за последние пятнадцать лет?
– Это и есть советский бизнес! – укорил друга Орлов. – Все на личных взаимоотношениях.
– Вся наша жизнь – личные взаимоотношения, – уже совершенно серьезно ответил Береславский.
Спокойно посидеть в кабинете – Ефим хотел разобраться с коллекцией своих слайдов – так и не дали: ворвалась разъяренная Марина Ивановна. Береславский поежился: особым авторитетом у своей бывшей старосты он не пользовался никогда.
– Ты знаешь, что сегодня у Елены Сергеевны случилось со стулом? – с порога завелась она.
– Мы с Еленой Сергеевной не настолько близки, – попытался закосить под дурачка Ефим.
– Шутник! – язвительно уничтожила она Ефима. – Стул развалился прямо под Никипеловым!
Береславский не выдержал и захохотал. Никипелов, старый заказчик «Беора», был хозяином магазина «Толстяк», в котором продавалась одежда больших размеров. И сам покупал одежду только в своем магазине.
– Что ты ржешь? – не успокаивалась Марина Ивановна. – Ну что ты ржешь? Директор! Месяца не проходит, чтобы мы им чего-нибудь не напечатали! А он у тебя со стульев падает!
– Я ножки не подпиливал, – со всей искренностью сообщил Ефим.
– А их и подпиливать не надо. Их надо все выкинуть. Сколько лет стульям?
– Мебель с годами только дорожает. Слышала слово такое – антиквариат?
– А ты слышал слово «бизнес»? Так вот, это – не про нас! – подытожила Марина Ивановна. И добавила: – Сам ты антиквариат!
– Это точно, – ничуть не обиделся Береславский. И залез в ящик стола. Достав оттуда шоколадку с доперестроечным брендом «Аленка», он протянул ее Марине Ивановне: – Держи, подруга дней моих суровых! Умерь гнев, взгляни на окружающие красоты.
О том, что Марина Ивановна неравнодушна к шоколаду, знали, пожалуй, все сотрудники «Беора». Но лишь его директор использовал эту маленькую слабость столь прямо и бесстыдно.
– Заткнул рот, да? – спросила Марина Ивановна, аккуратно снимая обертку.
– Типа того, – честно сознался Ефим. В беседах с Мариной Ивановной всегда лучше честно сознаваться. Выждать приступ гнева и честно сознаться. Староста и в давние времена была незлопамятна.
– Так что со стульями? И калькуляторов в менеджерской не хватает.
– Едят они их, что ли? – удивился Ефим.
– Работают! – снова начала заводиться Марина Ивановна. – В отличие от некоторых.
– Ты ешь, ешь, – «перевел стрелки» Береславский.
– А стулья?
– Зайди к Орлову, у него голова большая. Я просто спешу, – соврал Ефим.
– Куда?
– В дизайнерскую, к нашим. У них что-то со слоганами не вытанцовывается.
– Тогда ладно, – немного подобрела Марина Ивановна.
У дизайнеров дым стоял коромыслом, и каждый был при деле. Трое из пяти собравшихся яростно курили. Один, похоже, спал. Тон задавали арт-директор Бушлатов и главный дизайнер Тригубов, человек с печальными глазами и ярой ненавистью к компьютерам (что, впрочем, не мешало ему иметь дома очень неплохую графическую станцию).
– Молодой человек, – мягко выговаривал он Андрюхе Бушлатову, действительно молодому дизайнеру, недавнему выпускнику Строгановки, – все, что вы тут вербально придумали, – полная х… Изобразить это адекватно – невозможно.
– Если бы вы, Сеня, не выделывались, – вежливо отвечал арт-директор, – а сели за компьютер лично, все бы уже было готово.
– Компьютер – исчадие полиграфического ада, – начал раздражаться Тригубов. – Идея должна рождаться в голове, а не в компьютере. Вы, видимо, еще слишком молоды, чтобы это понять.
«Плохо дело, – подумал Ефим. – Если они уже на «вы», как бы не кончилось мордобоем».
– Народ, давайте конструктивно, – предложил он.
– Ефим Аркадьич, помните итальянский заказ? – начал Бушлатов.
– Да, конечно. – Итальянцев привел лично Ефим после очередной крутой тусовки. – Соленые орешки, соус чили, майонез. Первый вброс – из Италии, далее – с завода в Калуге, так, по-моему?
– Точно. Заказ фактически выполнен. – Андрей показал на разложенные по всему большому столу десять листов формата А3 с промграфикой: фирменный стиль, оригинал-макеты рекламных материалов и, главное, упаковки.
– Зонтиком что пойдет? – спросил Береславский.
– Зонтичным брендом[4] предложен «Энский уезд».
– Неплохо, – оценил Ефим. – Они сразу требовали национальной локализации.
– Вот описание, – подсунул листок Бушлатов. – Вот заключение по фокус-группе[5].
Береславский читать не стал. И так все ясно. Выражение типично русское, фонетически совершенное. Провинциальный отблеск в данном случае только положителен: чистый воздух – чистая еда. Жить все хотят в городах, а масло кушать – деревенское. Дизайн тоже очень приличный: яркий, с четко выраженным визуальным центром. Детали не разбросаны.
– Так в чем дело?
– По договору мы должны сдать два варианта, на выбор.
– «Сольви», – сказал Ефим.
– Что – «Сольви»?
– Я предлагаю второй вариант. Полностью выдуманное слово. С патентной защитой, думаю, проблем не будет. Фонетически – классно. Мягко, сочно. Смысл положительный. Орешки соленые ведь?
– Соленые.
– «Соль» – это «солнце», – вдруг проснулся тот, что спал.
– А разве это плохо, Петь? – спросил Береславский. – Томаты солнце любят, орехи – тоже. И еще плюсик: похоже на «Кальве». Но не настолько, чтобы придрались патентоведы. У наших итальянцев кампания планируется крошечная, так что можно немножко спаразитировать на «Кальве».
– А пожалуй, действительно неплохо, – подумав, сказал Бушлатов. – Сень, изобразишь идею?
– Попробую, – буркнул Тригубов.
Потом они еще долго базарили, пытаясь родить пару идей в запас. Однако процесс что-то не пошел. Ефим понял, что пора закругляться, но боялся упустить суперидею и тянул с закрытием прений.
Копирайтер Петя уже снова нагло спал. И ничего не попишешь: творческий контингент, черт бы его побрал. Ефим вдруг с некоторым смущением подумал, что Орлову с ним, Береславским, тоже может быть не всегда сладко.
