Марико Коикэ - Без аккомпанемента
— Люблю, — ответила я. Воздух вокруг меня наполнился запахом вспотевшего тела Эмы.
— Самый большой кайф — это сидеть здесь вот так, ничего не делая, и слушать голос Мика. Потому что эти двое, когда бы я ни пришла, гоняют только свою классику. Но это же скукота! А я просто фанатка Мика. Эту пластинку, кстати, тоже я принесла. Будешь Колу? Или, может, тебе лучше пива?
Я ответила, что выпью Колы, и взяла протянутый Эмой стакан.
Комната для чайной церемонии была величиной в четыре с половиной татами[27]. В соседней комнате было три татами. Видимо, эта комната когда-то была полностью переделана: в ней находилась мини-кухня, маленький туалет, а также встроенные книжные полки и вместительный стенной шкаф.
Посередине высокого потолка проходила балка, к которой наискосок были прибиты доски. В главной комнате, застеленной дешевым ковром пепельного цвета, стоял низенький письменный стол, но больше ничего, похожего на мебель, не было. На ковре и на письменном столе громоздилось огромное количество книг, которые, впрочем, были уложены таким образом, что не создавали ощущения беспорядка.
Оба окна в чайной комнате были закрыты частым бамбуковым переплетом. Разорванная в некоторых местах бумага на перегородках-сёдзи[28], пожелтевшая от табачной смолы, была заклеена фотографиями, вырезанными, судя по всему, из журнальных разворотов.
Я подошла к открытому окну и выглянула на улицу. В нескольких метрах от меня стояла калитка, сплетенная из бамбуковых стеблей. За ней вдалеке виднелось массивное здание главной усадьбы, выполненное в стиле «сукия-дзукури»[29]. Рядом с бамбуковой калиткой, которая за время сезона дождей впитала в себя столько влаги, что стала темно-коричневой, стоял каменный фонарь. Весь обросший мхом, этот фонарь выглядел неестественно большим и каким-то зловещим. На верхушку фонаря сел воробей. Затем он громко чирикнул и, мелко трепеща крыльями, улетел в сторону сада главной усадьбы.
— Жуткий фонарь, правда? — сказала Эма, глядя на улицу из-за моего плеча. — А все потому, что под ним зарыт труп.
— Труп?
— Да, труп, — сказала Эма и посмотрела на меня таким взглядом, каким взрослые пугают маленьких детей. — Не помню, то ли в эпоху Мэйдзи, то ли Эдо[30], но, в общем, очень давно, кто-то убил человека и закопал его под этим фонарем. Истинная правда!
— У Эмы это любимая тема, — безразличным тоном сказал Юноскэ. — «Труп! Труп закопан!» — нагонит на себя страху, а на самом-то деле ей этот фонарь очень нравится. Когда делать нечего, только на него и глазеет.
Я засмеялась.
— Тебе не жарко? — спросил Ватару.
— Нормально, — ответила я. — По-моему, замечательный дом — летом прохладно, зимой тепло…
— Зимой очень холодно, — сказал Юноскэ, наклоняясь к проигрывателю, чтобы снять с него пластинку «Роллинг Стоунз». — Промерзаем до костей. У нас для обогрева только котацу[31] и электроодеяло. Зимой только и остается, что забраться под котацу и впасть в спячку.
— Следующей зимой я хочу впасть в спячку вместе с тобой, — с очень серьезным видом сказала Эма. Юноскэ усмехнулся и ничего не ответил.
— Что, нельзя? Ну, разумеется… — пробормотала Эма, будто размышляя вслух. Она просунула руку под футболку и поскребла ногтями бок. — Если я приду сюда и залягу в спячку, то где же будет жить Ватару-сан?
— Не беспокойся, Эма. Если ты устроишься здесь на спячку, я пойду жить к Кёко-тян.
Умоляя про себя, чтобы никто не заметил, как покраснело мое лицо, я сказала:
— Пожалуйста. Я постелю тебе матрас в стенном шкафу, чтобы тетка ничего не узнала.
— А в шкафу холодно?
— Чуть-чуть…
— В таком случае я предпочту спать в обнимку с тобой. Можно?
— Ага, — я отвела взгляд и улыбнулась. Эма радостно завопила слегка грубоватым голосом. Я почувствовала, как на кончике носа выступает пот.
Вынув из сумки сигареты, я торопливо закурила и, пуская дым в потолок, украдкой взглянула на Ватару. Он сидел, уставившись в одну точку на ковре, поигрывая со стаканом из-под пива. Но затем, словно почувствовав мой взгляд, внезапно посмотрел в мою сторону. В его глазах не было холода, но и теплыми их было не назвать. Этот взгляд был скорее безучастным — как будто он рассеянно наблюдал, как ветер колышет листья на деревьях.
Я почувствовала, что он думает о чем-то другом. Вроде бы сидит рядом, а на самом деле витает где-то далеко. Так я почувствовала. Набрав полные легкие табачного дыма, я резко выдохнула.
Юноскэ, все так же молча, опустил иголку на следующую пластинку. Зазвучала песня Джеймса Брауна «Менз Менз Уорлд». Я смотрела, как Ватару, немного нервничая, одним глотком допивает пиво из своего стакана. Он вытер губы тыльной стороной ладони, по театральному манерно выпрямился и зажег короткую сигарету «Хоуп». Юноскэ, прислонившись к стереопроигрывателю, закрыл глаза.
Я уже не помню, о чем мы вчетвером болтали в тот день. Более-менее запомнился только разговор с Эмой. Она сыпала шутками — резкими, откровенными, а порой даже и неприличными, — заливисто хохотала и хлопала меня по руке. И любой, кто взглянул бы в тот момент на эту симпатичную девчонку с торчащими из-под плиссированной мини-юбки белыми и ровными босыми ногами, которая громко болтала, покачивая грудью, мгновенно понял бы, что все ее мысли только о Юноскэ, и только его вниманием она так стремится завладеть.
Незаметно прошло время. Комнату окутали слабые сумерки, но зажечь свет никто не предлагал. Утомленная долгой болтовней Эма внезапно умолкла. Не говоря ни слова, мы сидели в полутемном доме и слушали пластинки.
— Сэцуко-сан собирается приехать этим летом? — неожиданно спросил Юноскэ у Ватару.
Ватару поднял голову и посмотрел на Юноскэ.
— Собирается.
— Опять с тем парнем?
— Понятия не имею. Она давно не писала.
— Как его звали… Араки?
— Кто такой Араки? — спросила Эма, которая до сих пор сидела, небрежно прислонившись к столбу в нише токонома.
— Тебя не касается, — коротко пробормотал Юноскэ и сунул в рот сигарету.
— Что уже и спросить нельзя? Ну кто это? Возлюбленный сестры Ватару-сан?
— Да, — ответил вместо своего друга Ватару. — Аспирант Токийского университета. Хочет стать адвокатом.
— Ого! Здорово! Симпатичный?
— Ну, прическа на косой пробор, худощавый… В общем, не в твоем вкусе, Эма, это уж точно.
— А твоей сестре такой тип мужчин нравится?
— Да у нее особенных предпочтений нет. Она в кого влюбится, тот и ее тип.
— Повезло этому Араки — такая бесподобная красотка в него влюбилась.
Я впервые услышала о том, что у Ватару есть старшая сестра. До этого он ни разу не рассказывал мне о своей семье. Да я никогда его об этом и не просила. Мне было известно, что мать Ватару — из семьи владельцев магазина «Сэнгэндо» — была ему неродной. И я могла только догадываться, что и в остальном ситуация там была весьма непростая.
— Кёко, ты когда-нибудь видела Сэцуко-сан? — обратилась ко мне Эма.
— Нет, — улыбнулась я. — А что, она и правда очень красивая?
— Не то слово! Ты когда ее увидишь, обалдеешь! Выглядит, как актриса. Кожа белая, гладкая. С какой стороны не посмотри — совершенство! Стиль отменный, безупречный вкус. Впечатление такое, как будто сошла с экрана французского фильма. Так она к тому же еще и умная! Университет Дзёти, кафедра иностранных языков. И мало того, что поступила туда сразу после старшей школы — это с таким-то конкурсом! — так она сейчас в аспирантуре самая лучшая. Я думаю, всех тамошних мужиков за пояс затыкает.
— Она похожа на Ватару-сан?
Эма мельком взглянула на Ватару.
— М-м, — с нарочитым сомнением протянула она. — Хотелось бы сказать нет, но на самом деле очень похожа. Правда, если бы Ватару-сан был женщиной, она все равно была бы в десятки раз красивее. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Понимаю, — кивнула я.
Ватару усмехнулся, но в его усмешке не было ни капли веселости.
— Они ведь, с одной стороны, лицо торговой марки «Сэнгэндо», — продолжала Эма, — Ватару-сан и Сэцуко-сан. А с другой — трагическая судьба. Просто, как в книжках. Натуральная драма. Ты, наверное, наслышана уже об их родителях из «Сэнгэндо»?
Поглядывая на Ватару, я отрицательно покачала головой.
— Как? Ты ничего не знаешь? — Эма удивленно распахнула глаза. — И то, что его нынешние родители не настоящие?
— Эма, прекрати, — тихо сказал Юноскэ. — Это пустая болтовня. Ни к чему это все.
Эма пожала плечами:
— Пустая? С чего ты взял? Если в жизни все происходит, как в книжках, разве это неинтересно? И потом я была уверена, что Ватару-сан уже обо всем рассказал Кёко.
