Роман Сенчин - Нубук
Я взял ручку, записал код моделей полусапог.
— Кстати, а что такое нубук? — Почему-то впервые за три недели работы заинтересовался значением этого слова.
— Нубук? Ну, кожа такая. М-м… — Володька напрягся, озадачился моим вопросом, не зная, видимо, как точно ответить. — Ну, такая, слегка на замшу похожа… Красивая из нее обувь, но недолговечная. Слишком мягкая для наших улиц, для климата… Плохо берут последнее время, хотя да, красивая…
Вечером он сдержал слово — повез меня за проституткой. Я сжался на переднем пассажирском сиденье и гадал, как все это будет. Видел вообще-то по телевизору, но вот так, в жизни, да тем более, чтоб я участвовал…
Володька упорно молчал, в колонках долбилась однообразная рэйв-мелодия, «мерседес» бежал мягко и быстро, и стояние в пробках или перед красным огоньком светофора томило, казалось, не только меня и Володьку, но и саму машину.
На Старо-Невском поехали медленнее. Володька щурился, поглядывая направо, налево. Я тоже искал стоящих у бордюра проезжей части в ряд молоденьких девочек в ярких одеждах, призывно покачивающих бедрами. Но ничего такого не было. Вот торчит, правда, одна, только какая из нее проститутка? Лет сорока пяти, жирноватая, в допотопном плаще и шерстяном берете. Такую и даром не надо.
А Володька остановился именно перед ней; опустил стекло моей дверцы. Я еле удержался, чтоб вслух не выразить свое недоумение… Тетка наклонилась, сунула в салон опухшую, размалеванную косметикой рожу, тут же наполнила воздух пивным перегаром.
— Девушки есть? — спросил Володька бесцветно, будто интересовался сигаретами.
Но и тетка ответила так же, без всякого оживления:
— Естественно. Заезжай в эту арку.
За аркой был черный до непроглядности двор, свет фар превратился в два желтых столба, вырывающих из тьмы куски кирпичных стен, мертвые окна, холодные автомобили…
Тетка, обогнав нас, пока Володька втискивал машину в узкую арку, открыла дверцу такого же черного, как и все здесь, микроавтобуса, и оттуда стали выпрыгивать девушки, жмурясь от света наших фар.
— Ну что, — тяжело, как перед неприятным, но необходимым делом, вздохнул Володька, — пошли смотреть.
Они не были так уж откровенно отталкивающи, несимпатичны, но в каждой как бы то ли чего-то не хватало, то ли было лишнее; они не возбуждали, их даже не хотелось потрогать. Они совсем не походили на тех проституток, что я видел в фильмах (даже в документальных), какими представлял их по книжкам, типа купринской Жени, андреевской Любы из «Тьмы»… Девушки были, честно говоря, второго сорта, точно бы из толпы идущих по улице выхватывали не лучших и сажали в микроавтобус… Почти все ниже среднего роста, одни полноватые, другие слишком худые, в обычных курточках, длинноватых юбках или брюках, скрывающих ноги, безынтересные лица, прически… Только одна, выше остальных (да, кажется, и меня), была одета так, что подчеркивалась ее фигура, все эти женские изгибы, выступы… Короткая, до талии, куртка, узкая мини-юбка, туфли с высокими тонкими каблуками, на которых стоять наверняка неудобно, зато со стороны — так возбуждающе… И лицо не то чтобы даже особенно симпатично, но сразу скажешь — это лицо стопроцентной женщины… И глядит так, будто она выбирает…
Я, наверное, слишком задержал на ней взгляд, и тетка посчитала нужным объявить:
— Сто тридцать долларов. Остальные от ста до восьмидесяти.
Я глянул на Володьку, советуясь, брать ли эту или найти что попроще. Он кивнул и полез в карман. Вытащил пачку, выудил несколько нужных бумажек, протянул тетке. Я хотел было тут же отдать ему половину, но одумался, понял, что сейчас это нелепо…
— Все, — сказал Володька и повернулся к машине.
Я и девушка пошли за ним. Ее каблуки громко и как-то остро стукали об асфальт, и от этих стуков во мне появилась смелость; я приготовился положить ей руку на талию. Сейчас так запросто положу, и она не передернется, не откачнется, ведь она теперь стала моей…
— Садитесь назад, — не оглядываясь, бросил Володька.
— Аха, — хрипловато и суетливо отозвался я, открывая дверцу.
Развернулись в тесном дворике, выползли на светлый от огней витрин и рекламы проспект… Интересно, куда поедем? К нему или ко мне? Лучше, ясно, к нему. Простор, порядок, музыка… У меня в однокомнатке тоже магнитофон, но там как-то убого…
Я сидел рядом с девушкой, моя нога касалась ее ноги в тонком чулке, я вдыхал запах ее духов, косился на нее, видел острый мысок носа, прощипанную бровь, подчерненные тушью ресницы, раковинку уха… Она сидела прямо, смотрела внимательно в лобовое стекло, словно запоминала дорогу… Володька молчал, не выручая меня из неловкости разговором. Первой подала голос девушка:
— А закурить можно?
— Потерпи, — жестко ответил Володька, — тут недалеко.
И нажал кнопку магнитолы. Заколотился рэйв…
Недалеко. До моей квартирки действительно недалеко. Ну да, вот свернули на Литейный… Но зачем ко мне? У меня ведь и развернуться негде, и беспорядок… Понятно, не хочет свою светить, мало ли что. Ладно, ко мне так ко мне. Один на кухне будет сидеть, а другой с ней… Что ж, как-нибудь…
Та растерянность, что сопровождала выбор проститутки, почти исчезла, и ее сменило все крепнущее, растущее возбуждение. Ведь вот она, женщина, живая, теплая, мягкая, рядом со мной. И через каких-то полчаса я буду ее полноправным хозяином, буду делать с ней, что захочу… Скорей бы, скорей бы… Года четыре я не был с женщиной, заменяя ее фантазиями или чаще всего просто сном после тяжелой работы на огороде. А теперь здесь, в быстрой, удобной машине, на горящем разноцветными огнями проспекте, я не мог понять, не мог простить себе, что так долго был один, без нежности, ласки, удовольствия, которые может подарить только она… Но через каких-то полчаса, я был уверен, произойдет перелом. Три предыдущих недели в Питере — это привыкание, акклиматизация, и вот последняя ее стадия. Женщина. Их так много здесь, ими переполнены вечерние дискотеки, кафешки, клубы, а я лишь из уголка наблюдал и не решался… Я мог в лучшем случае что-то промямлить барменше в ДК Ленсовета, да и то потому, что встречался с нею чуть ли не каждый день… Пора становиться нормальным.
И я сунул руку между ее спиной и спинкой сиденья, пощекотал проступающие через куртку и — что там еще есть на ней — ребрышки. Потянул к себе. Она чуть-чуть сопротивлялась, но ровно столько, чтобы не опрокинуться на меня. И сдержанно и, кажется, искренне улыбалась.
— Как тебя зовут? — почти прокричал я сквозь музыку.
— Ирина.
— Как? — Я сделал вид, что не расслышал.
— И-ра! — повторила она раздельно, но без раздражения.
А я удовлетворенно кивнул:
— Потянет.
Володька заглушил мотор, убавил громкость своей магнитолы. Вылезать вроде как не собирался. Помявшись рядом с девушкой, я снова забрался в кабину.
— И что? Как?..
— Доставил на место, — равнодушно-безжалостно ответил он и пожелал: Приятного отдыха.
— А ты сам?
— Да нет, спасибо. — Он, чуть изогнув шею, поглядел через стекло на Иру, и голос его смягчился: — Иди, а то она вон замерзла уже. Не комплексуй. Выпить-то есть чего?
— Нету, — испугался я.
— А резинки?
— А?
— Ну, презервативы?
Я мотнул головой, холодея.
Володька опустил стекло, высунулся, спросил девушку:
— Презервативы есть?
От нее коротко и деловито:
— Конечно.
— Вот молодец. — Шеф похвалил ее и дал мне полушепотом ценный совет: Дверь закрой на нижний замок еще, а ключ спрячь. А то ночью смоется. Утром-то секс куда приятней… Да, еще, — Володька открыл бардачок, пошарил там, достал шарик фольги, — вот заглотни прямо сейчас. Помогает.
— А что это?
— Экстази. Да не бойся, глотай. Потом пить захочешь — пей побольше воды. Давай, давай!..
Я развернул фольгу, без промедлений сунул в рот маленькую, серого цвета таблеточку. Собрал побольше слюны и проглотил. Корябая глотку, она нехотя поползла вниз.
— Спасибо, Володь! — Я был ему искренне, глубоко благодарен; даже вопрос о деньгах за проститутку решил отложить на завтра, чтоб не опошлять момент финансовыми расчетами…
4«Рома, дорогой наш сынок, здравствуй!
Сегодня 3 октября. А вчера наконец-то получили от тебя долгожданное письмо и адрес, где ты живешь. Радости нашей не было границ. Для нас твое письмо настоящий праздник! Как мы рады, что у тебя все хорошо, что ты устроился, Володя предоставил тебе целую отдельную квартиру и возможность хорошо зарабатывать. Но ты все равно сообщи, если вдруг будешь нуждаться!
Что у нас?
Слава Богу, живы и относительно здоровы. Хозяйственные дела двигаются, готовимся к зиме. Выкопали картошку, но точно не знаем, сколько. По крайней мере не меньше, чем в прошлом году. Отец привез еще дров и несколько хороших бревен, ошкурил их — наверное, придется подремонтировать забор.
