Мириам Дубини - Вам сообщение
Из глубины улицы к переходу приближались два мотоцикла. На первом, фосфоресцентно-зеленом скутере с форсированным двигателем, грозно восседали два парня в шлемах с расстегнутыми ремешками под подбородком. За ними ехал спортивный мотоцикл цвета мокрого асфальта с парнем в черных кожаных брюках, такой же куртке, высоких сапогах и шлеме-интеграле с опущенным визором. Скутер резко затормозил, преградив Эмме дорогу.
— Заблудилась? — спросил тот, что сидел впереди.
Его глаза скользнули по длинным Эмминым ногам в коротких шортах. У нее была гладкая, белая как молоко кожа и идеальный пупок, выглядывающий из-под расстегнутой рубашки. От этого взгляда Эмме стало не по себе. Она обернулась на переход, который оставался единственным выходом. Потом спрыгнула с велосипеда и быстро забегала пальцами по карманам, ища телефон.
— Эй, мой друг задал тебе вопрос, — вступил в разговор парень, сидевший на заднем сиденье скутера. У него был гортанный голос, скрипевший между словами.
Эмма повернулась к ним спиной и стала листать список контактов в поисках номера Лючии.
— Я с тобой разговариваю, — настаивал на диалоге первый.
Он слез со скутера и подошел к Эмме медленными большими шагами. Она нашла наконец нужный номер, но не успела нажать кнопку, как парень выхватил телефон у нее из рук.
— Смотри, какая хороша игрушка, — сказал он, вертя телефон в пальцах; потом показал его своему другу, все еще сидевшему на скутере: — Штанга! Эй! Тебе нравится?
Штанга издал звук, который должен был означать «да».
— Мне тоже, — обрадовался первый, кладя телефон себе в карман, — но ты мне нравишься еще больше.
Он провел пальцами по волосам Эммы.
— Не прикасайся ко мне! — закричала она, отмахиваясь от него обеими руками.
— А то что? Прилипну?
Друг на скутере оценил шутку и даже прихрюкнул от смеха.
— К этому тоже нельзя прикасаться? — продолжал наглец, подцепив пальцем золотую цепочку на шее Эммы.
Она бросила на него велосипед, пытаясь оттолкнуть его назад. Цепочка порвалась, поранив ей шею, но Эмме удалось убежать в переход. За спиной она слышала смех с прихрюкиванием и звук преследовавших ее шагов.
— Принцесса, куда ты?
Они тут же догнали ее, она почувствовала в темноте их руки.
— Пожалуйста, не надо! — отчаянно взмолилась она.
В светлом проеме с другой стороны перехода мелькнула тонкая и быстрая тень.
Эмма услышала глухой звук и увидела, как того, кто сорвал с нее цепочку, резким ударом откинул далеко в глубь перехода высокий черный ботинок. Потом две маленькие руки схватили за волосы прихрюкивающего. Удар коленкой по ногам — и он тоже повалился на землю, громко ругаясь. Те же маленькие руки вцепились в руки Эммы и потащили ее из перехода на солнечный свет. На мгновение она ослепла после темноты, а потом увидела свою спасительницу.
— Грета, — пробормотала она, не веря своим глазам. — Ты… как ты меня нашла?
— Я бежала за велосипедом, который ты у меня украла.
— Я… прости… я правда… я хотела только…
— Где мой велосипед?! — прорычала Грета.
Эмма стояла неподвижно, парализованная паникой. Потом показала на дорогу с другой стороны перехода. Из глубины туннеля раздался шум мопеда. Они возвращались.
— Уходи.
Эмма покачала головой. Потом наклонилась и подняла с земли камень. Сжав пальцами холодную шершавую поверхность, она приготовилась сражаться рядом с Гретой. Мопед подъехал вплотную, и Грета тут же узнала обоих. Это были парни с площади, она всегда избегала их, но она выросла рядом с ними. Она была одной из них. Та же злость, та же ненависть. Злость и ненависть человека, который каждое утро просыпается с желанием проснуться где-нибудь в другом месте. Грета посмотрела на Эмму. Она была другая. Она не могла понять. Но она не убежала, она осталась с ней рядом.
— Тогда не двигайся! — приказала Грета.
Эмма кивнула, но, как всегда, поступила по-своему. Увидев, как из темноты появляется парень на мотоцикле, она бросила в него камень и промахнулась. Мотоцикл ехал прямо на них.
— Беги! — крикнула Грета.
На этот раз у Эммы не было выбора, она отскочила назад и в панике бросилась бежать. Увидев открытые ворота, она прошмыгнула внутрь, закрыла за собой калитку, пронеслась через двор, перепрыгнула через стену и оказалась в самом центре большой оживленной улицы. Она была спасена, парни отстали. Но Грета осталась одна.
— Рыжая удрала, — хрюкнул Штанга.
Второй пожал плечами, давая понять, что ему наплевать.
— Мы загоним ее мобильник за две сотни евро. Хорошая вещь. У нее, видать, водятся деньжата. — Потом спросил, повернувшись к парню на мотоцикле: — А с этой что делать, командир?
Командир поднял визор и оглядел Грету с головы до ног.
— Ты из 506-й, да? — узнал он ее.
— Нет, — солгала Грега.
Этого парня звали Эмилиано, она знала его с детства. А еще она знала, что от таких, как он, лучше держаться подальше. А если уж придется разговаривать с ними, лучше не говорить правды.
— Ты зачем обидела моих друзей, а?
— Угадай, — с вызовом ответила Грета.
Он не принял вызов:
— Это нехорошо. Ты родилась здесь и кое-что должна понимать. Здесь каждый занимается своим делом. А ты впуталась не в свое. Ты плохо себя ведешь и должна просить прощения.
Ей просить прощения у них?! Ни за что.
— Эй, я с тобой разговариваю, — настаивал командир.
— Заткнись.
Неверный ответ.
За такой ответ надо наказывать. И удара кулаком или ногой здесь недостаточно. Надо бить больнее. И он прекрасно знал куда.
— Ну и характер у тебя, Грета Бианки. Наверное, отец от вас с матерью поэтому и ушел.
Грета услышала идиотский смех с прихрюкиванием.
— Ушел и больше никогда не вернется, — добавил приятель Штанги, шипя у нее за спиной.
Волна ярости поднялась по ее телу до самых глаз, превратив их в узкие щелки. Она почувствовала напряжение в мышцах. Сжатый кулак поднялся сам собой и опустился на нос похитителя цепочек и мобильных телефонов. Потом еще раз, и еще раз, и еще. Она не могла остановиться, пока Штанга не вцепился в нее сзади.
— Вот теперь ты меня разозлила всерьез, — зарычал воришка, утирая рубиновую струйку крови под носом. Его лицо превратилось в маску разъяренного беса. Бес схватил ее рукой, испачканной в крови, крепко сжал челюсти и плюнул в лицо. Штанга разжал пальцы, и она упала на землю. Удар сапогом в спину. Дыхание застряло у нее в легких. Еще удар. Над ней появилось высокое небо. Кулак. Небо почернело. Кулак. Тишина. Небо исчезло. Стало темно и жарко. Ветер. Запах ветра и дороги. Ансельмо. И снова тихо. Темно и мягко.
Она открыла глаза, подняла голову и увидела лицо Ансельмо. Она каким-то образом оказалась на раме его велосипеда и сидела в ограде его рук, прижавшись к широкой надежной груди, чувствуя быстрые удары его сердца в свою спину и слыша далеко за ними шум мопедов.
Командир затормозил, подав остальным знак остановится.
— Пусть катят, — сказал он, разворачиваясь, — мы с ними позже поговорим.
Он узнал этого типа на велосипеде. Он прекрасно знал, где его искать. И знал, как он ему отомстит. И он сделает это очень скоро.
— Больно? — спросил Ансельмо, глядя на руку Греты. Она в кровь разодрала костяшки и порезала ладонь.
— Нет, — солгала она.
От ударов ногами и кулаками еще гудели мышцы и кости. Она с трудом держалась на велосипеде. Ансельмо остановил у фонтана. Взял ее руку и сунул под струю холодной воды. Кожу жгло как в аду.
— Жжет?
— Нет.
Ансельмо провел пальцем по порезу, осторожно смахивая песчинки асфальта:
— Хочешь домой?
Это было последнее место, куда она хотела в этот момент.
— Нет.
Ансельмо покачал головой с полуулыбкой, сложил ладони чашкой и, подставив их под струю, набрал немного воды:
— Ну а воды-то ты хочешь?
Грета едва заметно улыбнулась:
— Да.
Она поднесла губы к его рукам, сделала глоток и только тогда поняла, как ей хотелось пить. Вода растопила льдинки ярости, засевшие у нее в горле, и Ансельмо видел, каким спокойным стал ее взгляд, когда она снова раскрыла глаза над его уже пустыми ладонями.
— Слушай, а что ты там делала с этими ребятами? — спросил он.
Грета отодвинулась:
— Это не твое дело.
Увидев, как робкая улыбка растаяла на ее губах, он кивнул, потом погладил ее по голове, провел рукой по щеке, задержал свой взгляд в зелени ее глаз:
— Хорошо. У каждого свои секреты.
Грета этого не ожидала. Ни такого ответа, ни тем более ласки. Она замерла под его взглядом со странным, незнакомым чувством благодарности.
— А теперь мы поедем за твоим велосипедом.
