Андрей Волос - Победитель
Плетнев расскажет все.
После долгого молчания генерал проговорит голосом усталого, равнодушного человека:
— Ну, вот видите как… Теперь хоть представляю, как было… Спасибо… А насчет скорого окончания… Что вы, Саша, что вы… Это теперь на года. Если не на десятилетия. Можете поверить — мы еще нахлебаемся…
Он с горечью махнет рукой. А Плетнев будет, наверное, точно так же, как сейчас, крутить в пальцах чуть помятый кусок металла…
— Ввели войска — и что? Оппозиция лапки кверху? Ничего подобного. Наоборот. Всполошили весь мир. Ждут в ужасе — куда дальше полезем. Уж под эту музыку американцы точно развернут работу — капитально оппозицию поддержат, поставят оружие… Власть народную укрепили? — тоже непохоже. Посадили Бабрака — вот вам царь. А никому не нужен такой царь. Теперь его только ленивый не пинает…
И он снова безнадежно махнет рукой.
— Нет, Саша, это надолго. И похоронок мы еще наполучаемся. Ой, наполучаемся…
А друг Плетнева Сергей Астафьев будет строго смотреть с портрета, украшенного черно-красной лентой…
Потом он распрощается и выйдет из дома… мириады снежинок сверкают в ореолах фонарного света… улица весело мчится по своим делам… по своим веселым делам — ведь новогоднее настроение еще не истаяло!.. и он пойдет… куда?
Как же куда? — сказал себе Плетнев и от волнения сел прямо.
Он же должен найти Веру!
* * *Самолет пробил низкую облачность. Шасси коснулось полосы, и минут через пять лайнер вырулил на стоянку на краю сумрачного и пустого поля.
МОСКВА, 5 ЯНВАРЯ 1980 г
Люк открылся.
Аникин радостно высунулся — и замер от неожиданности. Улыбка сползла с его лица. Изумленно оглянулся.
— Что-то никого…
— Должно быть, в целях маскировки, — буркнул Плетнев, озираясь. — Ладно, пошли.
Заснеженный трап скрипел под ногами.
Метрах в пятидесяти от самолета стоял автобус. Возле него тоже никого не было.
Оскальзываясь на обледенелом снегу, молчаливой вереницей дошли до автобуса, пробрались в его теплое, почему-то пахнувшее хлоркой нутро.
Двери закрылись. Автобус тронулся.
У водителя тренькал радиоприемник. Наверное, зазвучало что-то его любимое — он прибавил громкости, в салон вдруг пролились торжественные аккорды, и красивый мужской голос сурово пропел:
Не думай о секундах свысока!
Наступит время, сам поймешь, наверное,
Свистят они как пули у виска -
Мгновения, мгновения, мгновения!..
— Ну-ка выруби эту байду! — послышался чей-то раздраженный приказ. Кажется, это был Симонов.
Музыка смолкла.
Автобус повернул, вырулил на какую-то дорожку, а метров через восемьсот выбрался на шоссе.
На повороте с огромного рекламного щита ухмылялся олимпийский Мишка, опоясанный золотым поясом с пряжкой из пяти сцепленных колец. Над ним багровела надпись:
МОСКВА ВСТРЕЧАЕТ ГОСТЕЙ!
Плетнев задернул занавеску и закрыл глаза. Ему не хотелось больше думать.
* * *Их не распустили по квартирам. Сразу привезли в расположение.
Генерал Безногов навытяжку стоял перед строем.
— Товарищи офицеры! — торжественно сказал он. — Руководство страны и лично Леонид Ильич Брежнев благодарят вас за проявленные мужество и героизм! Вы вернулись победителями. Каждый из вас — победитель!..
Безногов помолчал.
— Вам будут задавать вопросы. Самые разные. В ответ можно говорить все!
Он обвел взглядом недоверчивые лица.
— Да, все! — кроме правды…
Генерал заложил руки за спину и, задумчиво опустив голову, сделал несколько шагов вдоль строя. Снова повернулся, насупившись.
— Но у меня есть и неприятная новость. На имя Председателя КГБ СССР поступило анонимное письмо, в котором… — Он достал из кармана сложенный лист и с шорохом развернул. — В котором говорится, что во время проведения операции «Шторм-333» личным составом группы «А» и группы «Зенит» совершались поступки, порочащие высокое звание советского чекиста. Вот такое послание…
Безногов брезгливо сложил листок и сунул в карман. Развел руками.
— Юрий Владимирович не верит ни одному слову этой поганой писульки. Но приказал тщательно разобраться, провести внутреннее расследование и доложить. Сейчас каждый из вас сядет и как следует вспомнит, что он видел во время штурма. И запишет. А потом честно расскажет об этом дознавателю.
Офицеры переглянулись. Анонимка?.. Плетнев сразу о двух вещах вспомнил. Первая — Иван Иванович. Вторая — внешторговцы, которым они с Аникиным технику поколотили. А там кто его знает. Может, и не анонимка никакая, а самый что ни на есть честный рапорт… Что гадать?
Через пять минут личный состав группы «А» расселся за столами в учебном классе.
Бойцы задумывались, грызли самописки…
Плетнев тоже думал… вспоминал… что он видел? Что он видел такого, что порочило бы высокое звание советского чекиста? Про Ивана Ивановича написать? — глупо, он ведь не из их группы…
Исчеркав три листа бумаги, он уместил на четвертом в несколько предложений все, что имел сообщить. Потом поднялся и, приготовившись к самому неприятному разговору, решительно направился к кабинет дознавателя.
— Войдите!
Это был человек лет тридцати пяти, в кителе с погонами майора КГБ. Его свежевыбритое холеное лицо резко контрастировало с распухшей физиономией Плетнева. На столе перед ним лежало несколько папок и блокнот. На правом краю располагалась пепельница, пачка сигарет «Пегас» и коробка спичек с «Рабочим и Колхозницей» на этикетке.
Он кивнул и привстал, приветливо улыбаясь.
— Садитесь.
— Старший лейтенант Плетнев. Александр Николаевич.
— Написали?
Плетнев сел и протянул лист.
— Написал, да. Очень мало. Сжато.
Дознаватель мельком посмотрел на страничку и отложил в сторону.
— Ну и ладно, — сказал он. — Что там расписывать, когда и так все ясно. Может, чаю?
Плетнев ждал каких-нибудь наскоков, крика. А интонация дознавателя оказалась доброжелательной. И он сразу оттаял. Расслабился. И еще подумал, что всем им, наверное, повезло — этот мужик явно понимал, с кем имеет дело.
— Нет, спасибо.
— Ну смотрите, — улыбнулся дознаватель, раскрывая папку. — Собственно, все это из-за пустяка… сами понимаете. Кто-то написал анонимку. — Он презрительно хмыкнул, листая папку. — Как будто мы не знаем, из чего рождаются эти анонимки! Знаете, как в песне поется: если кто-то кое-где у нас порой… Нет, все-таки много у нас еще бюрократизма! Приехали люди с такого дела. Жизнью рисковали. По заданию партии и правительства!.. Интернациональный долг! Бойцы! Герои!.. А тут из-за какой-то ерунды!.. — Он огорченно покачал головой. — Ах, да что говорить!.. Так… так… ага, вот оно. Вы спортивный костюм перед выездом получали?
